Я развернулась и гордо и обижено потопала в дом, чтобы выйти с другой стороны. Пока шла, остыла, но в СалеХар решила все-таки наведаться. Если мне даже на рынок не сходить с этой стороны, то с той можно попробовать с местными договориться, должны же и там люди жить. Но прежде чем идти в ту сторону, я решила сменить светлое летнее платье на что-то более мрачное и закрытое и поднялась к себе, чтобы переодеться. А вот когда спустилась, меня ждал сюрприз. Импозантный такой, жизнерадостный до отвращения, он так и лучился самодовольством. - Влада, я же просил не выходить за калитку, – заявил мне «сюрприз», шарящийся по ящикам моей кухни. – Ага, вот оно. И это, да. Вы прибрали тут все, и когда только успели. Наконец-то в таверне настоящая хозяйка, рад, что не ошибся в вас. Этот зараза улыбнулся, как ни в чем не бывало, и принялся варить кофе. Фыркнула и села за стол. Вот не буду его кормить! Только глаза сами принялись шарить по кухне в поисках того, что можно предложить мужчине на перекус. Так Владка, стоп! Мало ли, кто тут в интерьер идеально вписывается, это не повод его привечать. Нет, и бутербродов совершено постороннему мужику делать не нужно! - Я принес печенье, – заявил между тем «посторонний мужик» и выудил из кармана форменной куртки жестяную коробочку, – попробуйте, очень вкусно. Еще и кофе мне в чашку налил и передо мной поставил. И даже сахар нашел, гад. И молоко. Ладно, в конце концов, мне еще про вывеску с ним поговорить надо, вдруг на нее разрешение требуется. Кофе пили в тишине. Инспектор, на удивление, сварил его очень даже неплохо. Потом он сам сполоснул чашки и положил их на место, так же молча убрал все со стола и сел напротив. - Итак, – сказал он, – поговорим? *** Начинать разговор я не спешила. Во-первых, чувствовала вину за то, что вышла за калитку, несмотря на запрет. Меня это не то, чтобы угнетало, скорее злило. Уйдя от Алины, я рассчитывала ощутить вкус свободы, но, по сути, оказалась еще в худшем положении, и внутри зрел протест. Во-вторых, я… просто любовалась. Инспектор скинул форменный камзол и сидел передо мной в одной рубахе, еще и рукава подвернул. Вот на его руки я и загляделась. Мужские, сильные, загорелые, с волосками, выцветшими на солнце… Так тянуло узнать, а какие они выше, оценить, так сказать, в полном комплекте скрытое рубашкой. Сообразив, о чем именно думаю, усилием воли вернула себе деловой настрой. - Я бы хотела разместить на фасаде вывеску, – сказала и замолчала. Совершенно не к месту вспомнилась история, услышанная, когда я была у родителей в Игнатовске. В город приехали две девушки из столицы, поселились в историческом особняке. И вот однажды к ним пришли представители администрации и повесили на дом вывеску, что, дескать, сейчас тут будет гадательный салон. А те не растерялись, и одна действительно стала гадалкой. Говорят, прямо настоящая обрусевшая цыганка, которая правду говорит. «Вот вернусь и схожу к ней как-нибудь. На жениха погадаю», – бросила еще одни взгляд на инспектора и тут же смутилась собственных мыслей. Не до женихов мне, надо как-то хозяйство поднимать. - Только я пока не знаю, как назвать заведение, и что предложить туристам. Хотелось бы пройтись по улице, посмотреть, что тут вообще есть, а какая ниша свободна, – продолжила я мысль после небольшой паузы. Инспектор все это время не торопил меня, сидел и ждал. А тут вскинул брови и спросил, будто бы не понял, о чем я: - То есть вы хотите привлечь в таверну туристов со стороны улицы Ядов? Я кивнула, а мужчина продолжил: - С той стороны нет входа в обеденный зал, только в служебный коридор. Если это вас не смущает, то я могу помочь вам подать заявление для получения разрешения на размещение и собрать документы для регистрации вывески. Пошлина будет стоить 50 золотых монет, а вся процедура займет пару-тройку месяцев. Я только рот открыла. И это я еще бесцеремонности наших Игнатовских чиновников поражалась, которые пришли, повесили и девушкам сообщили, что так и было. А тут-то вообще беспредел, явно зарвались чинуши! И 50 золотых – это не рубли, это много! Мне 200 монет на подъем всего этого хозяйства выделено было. - Я могу попробовать ускорить процесс получения разрешения, но взамен мы внесем дополнительное условие в контракт, – тоном змея-искусителя продолжал инспектор. - Какое? - Продлим срок контракта еще на год на тех же условиях. Еще на год без возможности общаться напрямую с близкими, бывать на Земле и выходить замуж? Да вообще на улицу выходить! Да черт с ним, замужеством, не было и не надо, но мама, папа, брат! И сидеть тут одной в четырех стенах? Что же делать? - Мне надо подумать, но можно хотя бы улицу более внимательно осмотреть? - Так пойдете или переоденетесь? – с затаенной усмешкой спросил мужчина. Оглядела себя. Переодеваться в третий раз не хотелось, вроде как я в СалеХар собиралась. Но улица Ядов же важнее, да? В СалеХар-то я и одна сходить могу... Хотя страшно. А про Штрудельбург я могу и соседку расспросить... Так я колебалась, не в силах выбрать, как та обезьяна, что считала себя и умной красивой. - Ну, в СалеХар, так в СалеХар. В деревню вас одну мне бы тоже отпускать не хотелось, – по-своему понял мое замешательство инспектор. И снова меня охватили двойственные чувства. С одной стороны облегчение, что все решили за меня, с другой возмущение – почему кто-то опять решает за меня? Не позволю! Еле подавила желание тут же возразить и сделать наперекор. Да что со мной? Женские дни или акклиматизация? Почему сейчас и к чему приведет? И вроде есть объяснение – столько лет жила по чужой указке, сейчас осознала и больше так не хочу. С другой стороны, не подросток же я в период пубертата! Но обо все этом буду думать потом, а пока прав инспектор, надо и в СалеХар заглянуть. Потому что, похоже, с местными расценками на вывески посетителей-туристов мне тоже не видать. Во дворе задерживаться не стала, осмотреть тут все детально я и потом успею. За калитку выходила с опаской, мало ли, может меня и тут к забору припечатает. Но нет, все обошлось. Миновав унылый двор, вышли за забор. Дорога, бывшая когда-то оживленным траком, представляла собой две колеи, которые уходили вдаль в обе стороны от двора. - В деревню нам туда, – инспектор Тронс указал на едва заметную в траве тропу, ведущую в сторону покосившихся домиков. Глава 11. Деревня Ну, ладно, познакомимся с местными жителями. Вдвоем-то спокойнее все же. - Итак, Влада, расскажу немного о том, где мы, – начал инспектор просветительскую беседу. – Королевство называется Визарин, сейчас им правит король Гротербэен Варрийскилиннер. Дальше еще масса титулов, но они почти не используются. Где-то в доме должны быть книги, там есть история, имена и титулы знатных родов. В мире есть магия, и в столице и городах все строилось на ней. Королевство пострадало как раз из-за этого. Маги уверовали в свое всемогущество и начали диктовать свои правила. Пока границ не теряли, им шли на уступки, но когда стали наглеть и требовать больше привилегий, местная аристократия взбрыкнула и стала их притеснять. Маги обиделись и попытались захватить власть. Им это почти удалось, в результате погиб предыдущий король. Он был бездетным, поэтому маги обосновались у трона. Успели даже какое-то время порулить, но неудачно. Народ возмутился сильно возросшим податям, местная церковь протестующих поддержала. Верят здесь в Воина-создателя, так что церковники в бою весьма искусны и с магией тоже знаются, так что их смиренным видом не обманывайтесь. Край тут суровый, зимы длинные, холодные, врагов у Визарина множество, поэтому аристократы титулы тоже не за красивые глаза получали. В общем, три стороны объединились и объявили магов вне закона. Сейчас тут снова монархия, а маги в зависимости от их полезности и силы оказались либо связаны клятвами и служат, точнее, отбывают повинность, на благо короны, либо оказались запечатаны или казнены. Итог – все взрослые маги на строгом учете, они обязаны проходить регулярные проверки, подтверждающие направленность и силу дара, и платить налог, скажем так, «сцеживая» определенное количество маны. Распоряжается их силой монарх и «Магический совет» из аристократов. Хотя правильнее сказать, совет по распределению магии. Простым смертным магия оказалась почти недоступна, что мы с вами и можем наблюдать. Инспектор обвел рукой деревню, в которую мы пришли. *** В селении все было не так плохо, как казалось со стороны. Многие дома выглядели нежилыми и непригодными к жизни со стороны дороги, но оказались вполне пристойными и обитаемыми со стороны огородов. Как будто деревня, как и мой дом, имела две стороны, только вывернутых наизнанку. С лица она смотрелась дряхлой старухой, а вот тылы имела крепкие и надежные, хотя запустение ощущались на каждом шагу. Мы шли с инспектором Тронсом не спеша, осматриваясь по сторонам, и удивлялись тому, что в деревне никого нет. Изредка из дворов нас лениво облаивала какая-нибудь тощая псина, которая тут же спешила скрыться в тени от палящего летнего солнца. Я с любопытством заглядывала во дворы и палисадники и везде видела примерно одну и ту картину – почти не было огородов. Росли кусты и стояли разные постройки, из живности гуляли только птицы. Меня, может, это и не волновало бы, но из деревни вроде как должны поставлять мне продукты. Я взяла с собой несколько монет, рассчитывая разжиться овощами, молоком и узнать текущие цены, чтобы свериться с книгой и понять предстоящие расходы. Еще мне нужны были работники помочь отмыть дом и починить забор. Что-то самое основное я успела сделать, но генеральная уборка ждала своего часа. - Но где же все? – не выдержала я. Признаюсь, меня одолели недобрые сомнения. Как-то разом вспомнились все страшные сказки про опустевшие деревни, жителей которых съели вурдалаки или оборотни. В фольклоре я не сильна, да и к фэнтези не особо успела пристраститься, но согласитесь, что пустая деревня, где на улице не бегают хотя бы малые дети – ну очень подозрительно выглядит. - Вон у того старика и спросим, – мужчина показал мне чуть в сторону. Там на крылечке у покосившегося дома сидел старик и строгал ножом деревянную чурочку. И мне бы обрадоваться, но я только крепче вцепилась в руку инспектора. С ним спокойнее, ага. Если что, пока оборотень его ест, я в погребе спрячусь. Мужчина же шел уверенно, придерживая мою ладонь у себя локте. Наверное, со стороны мы смотрелись прогуливающейся парочкой, и никто бы не заподозрил, что кто-то всерьез размышляет о наличие в доме крепкого защищенного погреба с запасами еды. - Уважаемый, – обратился к старику инспектор, – а где все? Старики на мгновение оторвался от своего дела, быстро, но цепко оглядел нас и ответил: - Смотря кто господам надобен. - Староста! – сказала я, подумав, что нехорошо как-то прятаться за спину инспектора, не будет же он каждый раз меня в деревню за ручку водить. Если нас сегодня тут не съедят, конечно. - Ну, я староста, – старик отложил чурочку, чуть кряхтя, поднялся и склонился в поклоне. – Михеем звать. Чего же добрым господам надобно? «Опять все шиворот-навыворот в этой деревне!» – подумалось мне, пока я разглядывала старика. В моем сознании жили разные образы деревенского старосты – от сильного и властного мужика, строгого, но справедливого, который всех жителей в кулаке держит, до, наоборот, наглого и хитрого проныры с бегающими глазками и потными ладошками, что обкрадывает односельчан и только и думает, как выманить с проезжих побольше денег. Но никак не жилистого старика с худым, чуть вытянутым лицом, ловкими, но узловатыми пальцами, седыми, собранными в тонкую косицу волосами и пышной бородой. Староста, ожидая ответа, смотрел на меня ясным внимательным взглядом из-под кустистых седых бровей, и я, поразмышляв, решила, что он, наверное, не оборотень. И не вурдалак. И не тать лесной. Дальше мое воображение меня подвело и вариантов не предложило. Осталось только представиться. - А я Влада, хозяйка таверны! – сообщила и протянула дедку руку, чтобы пожать его. Инспектор закатил глаза, а дед Михей склонился и чинно поцеловал мне кончики пальцев. Блин, вот я… пролетарка! Нет, чтоб присесть или хотя бы кивнуть, как у них тут здороваться принято? Даже покраснела чуть от смущения. - Стало быть, Хозяюшка новая, – старик оглядел меня оценивающе. – Ну, добре, добре. Вот и познакомились. Он снова сел на лавку и принялся резать чурочку. - Так вы не сказали, уважаемый, где все? – повторил вопрос инспектор Тронс. - Так по делам ушли, где ж им еще быть? - Даже дети? Какие дела могут быть у младенцев? – спросила я. Подозрения снова настойчиво понимали голову. - Титьку сосать, – с хитринкой в глазах ответил старик. Но мы не сдались, и в итоге староста все-таки разговорился и поведал следующее. Когда началось противостояние простых людей и магов, последние дабы, подорвать моральные силы противника, разом осушили колодцы во многих деревнях. А сельскому жителю без воды никак, это ж ни скотину не напоить, ни огород не полить. А рядом с реками тут селиться не принято, потому что многие с ледников в горах подпитываются и по весне нрав у них еще более суровый, чем у жителей, сносят все подчистую бешеным потоком. Зато доставляют камень и щебень чуть ли не к порогу. Речка тут есть, но не так близко, и жители наловчились принесенный по весне стройматериал собирать, лепить из него коровники, да скотинку на лето туда и перегонять, потому как, когда река уходит, там и трава посочнее, и вода опять же. Хотя людей в деревне осталось мало, разбежались по городам лучшей доли искать, а кто остался, тот летом на такой вот выселок и уходит, там и огородики разбивают и опять же из дармового стройматериала себе хатки лепят. А он, Михей, староста, тут за порядком следит. Обычно он не один, потому как птичку тоже кормить надо, и кто-то да в деревне есть, но сегодня так уж сложилось, что в соседнем городе ярмарка и все туда подались. Так что пару дней он один хозяйство справляет, ему не привыкать. - А кто же продукты поставляет в таверну? – спросила то, что тревожило. Если в деревне не живет почти никто, захотят ли жители поставлять мне что-то? Да и кого я кормить тут буду? – И что с дорогой, ей вообще пользуются?