— Уж если я зарываю свою кость, то глубоко. — И никому не откопать? — Сначала придется одолеть меня. — Столько усилий из-за десяти тысяч? Я пожал плечами и закурил сигарету. Мы прогулялись по городу и вернулись на Тридцать Четвертую улицу в контору Хантера. Повсюду, от лифта и до приемной, встречные изумленно смотрели на нас, не веря своим глазам. Всегда отутюженный Хантер шел, растрепанный и счастливый, в компании с каким-то оборванцем, причем можно было легко догадаться о нашем времяпрепровождении. Увидев нас, девица-секретарша сдернула очки, от изумления уронила их и, пытаясь скрыть смущение, пробормотала, спотыкаясь, «доброе утро». Войдя в кабинет, Хантер сказал, понизив голос: — Эх, жаль, она не знает, что у меня есть как раз то, что ей надо. — Но-но, приятель. В мои планы не входило. делать из тебя сексуального маньяка. — Ты тут ни при чем. Я подозреваю, что я им всегда был. Просто не хватало времени, чтобы совершенствоваться. — Это никогда не поздно. Хантер удобно устроился в своем кресле, в глазах у него прыгали чертики. — Хорошо сказано, Дог. К черту благотворительность, лучше я отдам денежки той, кто их стоит. Кстати, как ее зовут? — Шарман. — Прелестное существо. Мне как… надо запрашивать у тебя визу, если я надумаю еще раз ее навестить? Мы, смеясь, смотрели друг на друга. — Что это у тебя на уме, адвокат? Хантер откинулся в кресле, распустил немного галстук, и лицо его приняло обычное профессиональное выражение. — Ты знаешь, сколько раз я пытался тебя отыскать, Дог? — Нет. — По крайней мере, каждый год. — С чего такие хлопоты? — Мне доверялись определенные коммерческие дела, и я должен был выполнять свои обязанности. В этом я встретил определенные затруднения. Ты демобилизовался в Европе и немедленно исчез из виду. Я принял все меры, чтобы разыскать тебя, проверял каждую информацию о тебе, но безрезультатно. Честно, Дог, я уже начал думать, что тебя нет в живых. Тем более что военная разведка, Интерпол и полицейские управления во всех странах имели на руках кучу дел о пропаже или убийстве демобилизованных солдат, которым при увольнении выплачивали очень приличные суммы. — Просто не было нужды возвращаться. — Почему, Дог? — Адвокат, что меня здесь ждало, кроме расстройства? Мне было двадцать, когда я ушел воевать, и двадцать четыре, когда война кончилась. Мне хотелось повидать мир, пожить своей жизнью, чтобы семейство Бэрринов не дышало мне в затылок. Не пытайся меня уверять, что мое решение их огорчило. Зачем им скелет в чулане, тем более, что он слишком громко гремел костями, когда был дома, и был постоянным напоминанием о неприличном поведении моей матери, которое покрыло вечным позором великое семейство. Мне осточертел весь этот клан, и я был рад от них избавиться. Со смертью матери меня вообще с ними ничто больше не связывало. Вот тогда Дог и сорвался с цепи. Я передохнул, вытряхнул из пачки еще одну сигарету и закурил. — Как это ни странно, но старика мне иногда не хватает. Дед был в таком возрасте, что заводился с полуоборота от моих выходок. Я любил подлавливать его. — Не думаю, что тебе удавалось его одурачить, — заметил Хантер. — Он был весьма хитроумный. — Он тебе не рассказывал, как я однажды довел его? — Я засмеялся, вспомнив. — Как-то я здорово поколотил сына старика Вебстера, а он как раз собирался продать деду участок на южной стороне Мондо Бич. Сделка сорвалась. У деда чуть штаны не лопнули, так он орал на меня. — Знаю, — улыбнулся Хантер. — А ты послал его к черту и на следующий день записался в военно- воздушные силы. — Так было задумано. После двух лет в колледже я захотел летать. — Здесь ты преуспел. Старик Камерон гордился твоими подвигами. — Вряд ли. — Нет, это правда. Об этом он сказал только мне. Ты чем-то напоминал ему его самого в молодости. Но ты никогда не мечтал возвыситься — вот где главная ошибка. Ты же знаешь, как он мечтал о прямом наследнике по мужской линии. — Будет тебе, Хантер, дружище. Я для него был чистой воды ублюдок. Даже женитьба матери и отца не сняли с меня этого клейма. Кстати, единственный сын дедова брата успел наплодить кучу детей, прежде чем отправился к праотцам, так что деду было кому оставить денежки. Корпорация Бэрринов попала в протянутые руки. Мои десять тысяч — чистый символ, но он мне нужен. — С деньгами все в порядке. Камерон оставил распоряжение передать тебе пакет акций на сумму десять тысяч долларов в течение определенного периода, после того как ты получишь от меня извещение. Учитывая оговорку в завещании, конечно. Если бы ты вернулся в сорок шестом, ты получил бы пять тысяч. Тогда акции котировались гораздо выше. Конъюнктура изменилась с тех пор. Котировка на бирже понизилась, и десять тысяч сейчас равны двадцати тысячам в акциях. Остальные пять тысяч делились поровну между Альфредом и Дэннисоном. Довольно странный пункт в завещании. Камерой явно не рассчитывал на кризис и нынешнюю инфляцию. Я думаю, он придержал этот пакет, чтобы Альфред и Дэннисон набрались опыта, прежде чем получить большую долю в семейном капитале. — Речь идет всего о десяти тысячах, — заметил я. — Побольше. — Как это? Хантер повернулся к своей картотеке, вынул пожелтевшую папку и протянул ее мне. — Не так уж много, но я обязан тебя уведомить. Твой дед как-то приобрел большой участок земли в штате Нью-Мехико в расчете на то, что правительство построит там ирригационную систему. Проект не был одобрен Конгрессом, но земля на месте… прекрасная, сухая, каменистая. Рай для змееловов и фотографов-туристов. Он побарабанил пальцами по папке и протянул мне авторучку. — Если тебе удастся найти лопуха, ты можешь сплавить участок по четвертному за акр. Ты выручишь ровно тысячу долларов. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Налог на землю уплачен, он очень невелик. Расписавшись на бумагах, я вернул их Хантеру. — Большое спасибо. А как насчет моих десяти тысяч? — Ты только что подписал извещение о возможности их получения. Передача акций тебе, Альфреду и Дэннисону состоится на официальном сборе всей семьи на Гранд Сайта, в семейной резиденции. Через день тебя устроит? — А мне обязательно надо присутствовать? — спросил я с явным неудовольствием. — Боюсь, что да. Разве ты не предвкушаешь радость от воссоединения с семьей? — Все равно что встретить семейство кобр. Улыбка мелькнула на лице старика, но я не разобрал, что он пробормотал. — Что? — переспросил я. Он покачал головой и улыбнулся. — Итак, послезавтра. Мы отправимся отсюда. Жду тебя в четыре часа дня. РАЗМЫШЛЕНИЯ ЛЕЙЛАНДА ХАНТЕРА. «Все равно что встретить семейство кобр», — сказал Дог и не расслышал, как я ответил: «А кто мангуст?» Догерон Келли, подросток, которого трудно было раскусить или уличить. Ему на все было наплевать, он и сейчас такой же. Любой принял бы его за бывалого парня, который погулял по белу свету, развлекался и занимался, чем душе угодно. За парня, который никем не стал и ничего не желал. Ноя стреляный судейский воробей. Нагляделся вдоволь на своих клиентов сквозь тюремную решетку и вижу их насквозь. Как бы они ни отличались друг от друга, всегда оказываются либо по одну, либо по другую сторону закона. Догерон Келли скрывается под маской. Он волк в овечьей шкуре, всегда высматривающий добычу, и везде он чувствует себя, как рыба в воде. Иногда я задумываюсь, сколько людей он убил на самом деле? За которых не давали медалей. Однажды агенты Интерпола попросили меня помочь опознать человека, по описанию очень похожего на Дога. Этому человеку удалось похитить груз нацистского золота, предназначенного для отправки в Москву. Фотография была нечеткой. Москва вообще все отрицала. В ходе расследования было предположительно установлено, что преступник либо мертв, либо пропал без вести. Фотография хранится в ящике моего письменного стола. Сотню раз я вынимал ее и вглядывался в изображение. Трудно различить. Может, это Догерон Келли, а может, нет. Кто ты на самом деле. Дог? В твоих глазах прячется нечто давно мне знакомое. Это неистовый напор и еще чпю-то непонятное, чего раньше не было. Я смотрю на календарь и думаю, когда же грянет взрыв. Ты бомба, Дог, настоящая ходячая бомба. Но я все равно люблю тебя. Ты внес живую искру в жизнь старика. 3 ЛИ ШЕЙ…РАЗМЫШЛЕНИЯ. О Господи! Если уж со мной приключается беда, то не лезет ни в какие ворота, да еще того и гляди на этих воротах появятся объявления «ФБР разыскивает…» Дело пахнет керосином. Так и слышу гул зрителей, ожидающих возвращения присяжных, стук судейского молотка и лязг тюремных решеток. Каково будет ощутить на завернутых за спину руках никелированные браслеты! Единственный из моих знакомых, побывавший за решеткой, говорил, что еда там отвратная, охранники — садисты, а среди заключенных есть такие, что не приведи Господи.