– До чего же нелепо, – пробормотал он, а Аполлон тем временем обнюхал бутсы и оскорбительно чихнул. – Да уж, – согласился Нельсон. – Кто ж знал, что ты настолько многогранен. Возможно, все это говорит о том, чего на самом-то деле жаждет твое сердце. – Очень в этом сомневаюсь. – Уоллес осторожно шагнул вперед, в бутсах ему было очень уж непривычно. Он ждал, что они тоже исчезнут и на смену им придет что-то еще. Но этого не произошло. Он с облегчением вздохнул и закрыл глаза. – Похоже, моим мучениям пришел конец. – Хм, – буркнул Нельсон. – В некотором смысле. Уоллесу не понравилось, как это прозвучало. Он снова открыл глаза. Спортивного костюма на нем не было. Майки с «Роллинг Стоyнз» тоже. О, бутсы оказались на месте, и он был бы благодарен за такую любезность, если бы на нем не красовался теперь спандексный комбинезон, совершенно не оставляющий места воображению; и поскольку жизнь Уоллеса после его же смерти была, по всей видимости, подлинным фарсом, на комбинезоне имелось изображение скелета, так что смотрелся он костюмом на Хеллоуин, хотя на дворе стоял конец марта. И именно в этот момент Уоллес понял, что все просто ужасно. Так он и заявил Нельсону, с потерянным выражением на лице растягивая спандекс. Ему пришлось шугануть Аполлона, потому что тот норовил вцепиться когтями в материал и порвать его. – Могло быть и хуже, – сказал Нельсон и смерил его с головы до ног взглядом, какой, был уверен Уоллес, считается противозаконным по крайней мере в пятнадцати штатах. – И прими мои поздравления относительно того, что у тебя ниже пояса. Размер, разумеется, не главное, но, похоже, тебе нечего беспокоиться по этому поводу. – Спасибо, – растерянно отозвался Уоллес, Аполлон же попытался протиснуться у него между ног, его язык был высунут, радость на морде граничила с идиотизмом. И тут Уоллес спохватился: – Подождите, что? К тому времени, как Хьюго и Мэй сошли вниз, Уоллес начал основательно паниковать, поскольку на нем были теперь только яркие трусы и высокие сапоги из искусственной кожи. Нельсон постепенно утрачивал способность сдерживать смех, Уоллес же сыпал обещаниями, что никогда больше не пожалуется на спортивный костюм и шлепанцы. И тут увидел, что вновь пришедшие смотрят на него мутными взглядами. – Сейчас все объясню, – сказал Уоллес, прикрываясь, насколько это было возможно. Аполлон решил, что так дело не пойдет, и легонько прихватил руку Уоллеса зубами и потянул в сторону. – Для этого еще слишком рано, – пробормотала Мэй, что не помешало ей вдоволь насладиться созерцанием Уоллеса по дороге на кухню. – Вам, смотрю, было чем заняться ночью, – спокойно заметил Хьюго. Уоллес уставился на него: – Это не то, чем кажется. Хьюго пожал плечами, Аполлон крутился теперь вокруг его ног. – Это справедливо, учитывая, что я понятия не имею, чем именно мне это кажется. – Мой пасхальный костюм не идет ни в какое сравнение с этим прикидом. – Нельсон вытирал выступившие на глазах слезы. Уоллес побледнел, потому что Хьюго подошел к нему, выставив вперед растопыренные пальцы. Уоллес ждал, что он высмеет его, но этого не произошло. – Вы научитесь, – сказал он. – Это непросто, как мне говорили, но, думаю, вы со временем разберетесь, что к чему. – Он нахмурился и наклонил голову набок. – Все будет зависеть от того, сколько вы здесь пробудете. – И он натужно улыбнулся. Так-то вот. Они опять коснулись темы, которой Уоллес старательно избегал. Было дело, они обсуждали переходы, или двери, или что происходит за пределами той жизни, которую ведет сейчас Уоллес. А потом перестали говорить на эти темы. И он был благодарен Хьюго за это, хотя и не сомневался, что тот когда-нибудь снова поднимет их, и потому все время был настороже. Но Хьюго ни о чем таком не заговаривал, и Уоллесу почти удалось убедить себя, что он забыл об этом. Но, разумеется, ничего Хьюго не забыл. Такая уж у него работа. И потому затишье оказалось временным. И глупо было думать иначе. Он не знал, что сказать. Он боялся того, что сделает Хьюго. Хьюго потянулся было к нему, но остановился и произнес хриплым почему-то голосом: – Давайте лучше примемся за работу. Он повернулся лицом к кухне и направился к двери в нее, Аполлон горделиво вышагивал с ним рядом. – О боже, – пробормотал Нельсон. – В чем дело? – спросил Уоллес, глядя вслед Хьюго, крюк в груди казался ему тяжелее, чем когда-либо. Нельсон, замявшись, покачал головой: – Ни… в чем. Не обращай внимания. – Ну да, если мне говорят, чтобы я не обращал на что-то там внимания, то я сразу же перестаю обращать на это внимание. Нельсон вздохнул: – Соберись. Если, конечно, тебя не устраивает, что на тебе надето. И они опять принялись за дело, когда встало солнце и его холодные лучи легли на пол и стену. * * * В тринадцатый день пребывания Уоллеса в чайной лавке произошло еще одно знаменательное событие. К тому времени он умудрился облачить себя в джинсы и мешковатый свитер со слишком длинными и широкими рукавами. Сапоги испарились. Их место заняли лоферы. Уоллес хотел было одеться в один из своих костюмов, но как следует обдумав эту идею, отказался от нее. Правильно подобранный костюм должен являть миру силу его обладателя. Он должен производить устрашающее впечатление, подчеркивать, что тот является важной персоной и отвечает за свои слова, даже если на самом деле это не так. Но зачем он нужен здесь и сейчас? Следовательно, пусть будут джинсы и свитер. В лавке было шумно – полдень еще не наступил, но люди уже стекались в лавку к ланчу. Уоллес был слишком занят собой, чтобы замечать это. Он поверить не мог, что такая мелочь, как новая одежда, способна примирить его с самим собой. – Ну вот, – сказал он, подождав десять минут, чтобы удостовериться, что это не воля случая. – Так-то лучше, верно? – Смотря с чьей точки зрения, – пробурчал Нельсон. Уоллес непонимающе посмотрел на него: – Что? – Некоторым тут твои недавние прикиды понравились больше, чем прочим. Уоллес не знал, как на это отреагировать. – О, э. Спасибо? Я польщен, но не думаю, что вы и я… Нельсон фыркнул: – Ну да, ну да. Не всегда удается разглядеть, что у тебя под носом, верно? Уоллес моргнул: – А что у меня под носом? Нельсон откинулся в кресле: – Какой глубокий и содержательный вопрос. Ты часто его себе задаешь? – Нет, – ответил Уоллес. Нельсон рассмеялся: – Неожиданный ответ. Выбивающий из колеи. Как продвигаются ваши с Хьюго беседы? Резкая смена темы разговора сбила Уоллеса с толку, и он задумался, а не прибегнул ли Нельсон к одному из своих излюбленных приемчиков. – Они… продвигаются. – Последние несколько вечеров они ни о чем особенном не говорили. В прошлый раз почти час спорили, допустимо ли при определенных обстоятельствах обманывать соперников, играя в «Скраббл», особенно если имеешь дело с полиглотом. Уоллес не очень понимал, как их беседа вырулила на эту тему, но не сомневался, что Хьюго не прав. Сам бог велел жульничать, когда играешь с полиглотом. – Ну и как, помогает? – Не уверен, – признался Уоллес. – Я не знаю, что мне следует делать дальше. Нельсон, похоже, не удивился: – Узнаешь, когда придет время. Ублюдок, говорящий загадками. – Вы что, думаете, я… Ему так и не представилась возможность закончить начатую фразу. Что-то такое мелькнуло на периферии его сознания. Он нахмурился, поднял голову и посмотрел по сторонам. Все было как всегда. Посетители сидели за столиками, обхватив руками дымящиеся кружки с чаем и кофе. Они смеялись и разговаривали, издаваемые ими звуки безучастно подхватывало эхо. У стойки образовалась небольшая очередь. Хьюго клал в пакет выпечку для молодого человека, одетого как механик, кончики его пальцев были в масле. В кухне надрывался радиоприемник. Уоллес увидел в окошке ходящую туда-сюда Мэй.