– Я рад, что ты в настроении шутить о таком человеке. – Да брось. Это фикция. Уверен, он сам же и насочинял о себе таких историй и пустил их в массы. А на деле наш мистер ди Виэйра, как и любой другой человек, просто не любит делиться сокровенным и наверняка страдает мизантропией. В нашем мире это не такая уж и редкость. Но он просто еще не был знаком с Эзрой Нотом, – усмехаюсь и поглядываю на абсолютно невозмутимое лицо О́дина. – Твоя самоуверенность заслуживает уважения. Если… Это действительно самоуверенность, а не глупость. Нельзя недооценивать своего соперника. – Не собираюсь я соперничать с этим дряхлым стариком. Я всего лишь возьму у него то, за что мне отвалят хорошие бабки. – Двойные хорошие бабки, Эзра. Заказчик готов ослабить кошелек, – хмыкает О́дин и наблюдает за моей реакцией. – С чего бы? – подвохом здесь веет за милю, а я всего лишь прищуриваю глаза. – Потому что заказчик требует полный пакет твоих услуг. Нужна вся информация. Коммерческая деятельность Ви́тора со всеми «подводными камнями» и… Личная жизнь, которую ди Виэйра хранит под семью замка́ми. Тебе придется покопаться в куче грязного белья одинокого старика Ви́тора Пе́реса ди Виэйра. Перелопатить горы дерьма и измазаться в нем по уши. – Мне не придется. За меня это сделает мой компьютер. Хитрый взгляд О́дина скользит по моему невозмутимому лицу и замирает напротив глаз. – Повторяю: нужна вся подноготная Ви́тора. Имена, фамилии, бывшие любовницы, возможные наследники, липовые инвестиционные проекты, счета, переводы, рецепты от врача за последние десять лет. Нужно все, что сыграет заказчику на руку. – Кому же этот старик так насолил, раз заказчик не жалеет бабок за расписание его опорожнений? – Ви́тор многим перешел дорогу. За свою жизнь ди Виэйра наступил на глотку каждому, кто мешался на его пути к достижению цели. Даже когда он потерял свою молодую жену, он не остановился ни на секунду, чтобы придаться скорби. Он не притормозил и не проронил ни слезы. Он давил, продавливал, переступал и двигался дальше, но уже с еще большей жестокостью и хладнокровием. Ди Виэйра – не какой-то владелец банка, которого хочет подсидеть конкурент. Ви́тор ди Виэйра – империя, стальная машина, которая с легкостью проломит тебе позвоночник и вкатает тело под асфальт, даже не сбавив скорость. Поэтому я спрашиваю еще раз. Последний раз, Эзра. Ты готов взяться за это дело? – Хватит запугивать. Я не какой-то пацан. С этой частью договора я согласен. Меня все устраивает, – не свожу глаз с О́дина, который явно остался доволен моим ответом. – Осталось узнать имя нашего щедрого заказчика. Мутные, когда-то голубые глаза О́дина на мгновение поблескивают, и я понимаю, что главная интрига и внутренняя тревога, гасившая меня все это время, нашли свое пристанище. Им не был Ви́тор Пе́рес ди Виэйра. Им был и остается тот, кто до сих пор скрывается под анонимом спонсора моего рискованного заработка. – Кто заказчик, Фрэнк? Кажется, в этот раз драматическая пауза слишком затянулась. – Чарльз Кёртис. Каждая буква, выпавшая шепотом из старческих уст, летит в меня пулей тридцатого калибра. Будто в замедленной съемке каждая пробивает грудь и попадает точно в цель. Каждая взрывается внутри, но крови нет, вместо нее из мозга начинают сочиться когда-то запекшиеся воспоминания. Воспоминания пятнадцатилетней давности, когда Лиз, бывшая миссис Нот, решила перечеркнуть прошлое и вышла за перспективного политика Чарльза Кёртиса. А через год забрала в благополучное счастливое семейство моего младшего брата Шейна. И ровно через год стерла из сердца неудачника старшего сына Эзру. Эзра, которому еще не стукнуло шестнадцать, стоит за стеной столовой и прилегает к ней так плотно, как только это возможно, пытаясь не издать ни единого звука, ведь он шпион, его не должно быть здесь, ведь отец выпроводил его в свою спальню, чтобы лишний раз не травмировать детскую психику. Но Эзра здесь, он снова стоит внизу и, затаив дыхание, внимает каждое слово своей матери. – Ник, так будет лучше. Разве ты не понимаешь? Разве ты не хочешь лучшего будущего для своего сына? – Сейчас ты вспомнила о сыне? Через год ты решила вспомнить о том, что у тебя есть сын? – отец слегка повышает тон, но это наиграно, я слышу, как дрожит его голос. – Так вот, дорогая моя Лиз, кажется, ты забылась, у тебя их два. Два полноценных сына. Эзра и Шейн. И обоих ты бросила ради лучшей жизни, которую искала всегда. – Да, искала! И ты смеешь меня этим упрекать? Что я видела с тобой, Ник? Работу в офисе, которая убивала меня? Горы грязной посуды и нестиранного белья? Ежедневные обещания, что все наладится? Поэтому ты делаешь меня плохой?! – Нет, Лиз. Я со всем согласился. Я согласился на развод. Я согласился на все твои требования, но мальчиков я не отдам. Тебе не было до них дела, когда ты крутила роман за моей спиной с Чарльзом – моим боссом, когда получала то, что так хотела. Так продолжай, я не держу на тебя зла. Только не трогай моих сыновей. – Я забираю Шейна. И если ты не дашь согласие, я снова подам в суд. И поверь, ты против адвокатов Чарльза – ничтожество. Впрочем, каким всегда и являлся. «Шейна», – отколачивается в груди. И тогда юный Эзра даже не обратил внимания, что о нем речи даже не шло. Он думал, как бы не потерять брата. – Шейна? Говоришь так, будто он твоя вещь. Будто ты имеешь право решать, где он будет жить. Будто он твой питомец, а не сын! – отец нехарактерно для себя повышает голос. – Ты не претендовала на опеку во время суда. Так что изменилось за год? Зачем тебе потребовался сын? Новый аксессуар к статусу презентабельной семьи политика? – Либо ты добровольно соглашаешься на мои условия, либо адвокаты Чарльза докажут твою несостоятельность и невозможность содержать двух несовершеннолетних детей на твои прожиточные центы. Выбирай сам. – Я не буду решать. Спроси Шейна. Если он согласится, я не буду судиться. Он уже довольно взрослый, чтобы решать самому. – Прекрасно, – она хмыкает, и я слышу цокот ее новых туфель по вычищенной отцом плитке. – А как же Эзра? Только собирался красться обратно в спальню, но зависаю на первой ступени лестницы. Цокот каблуков прекращается – значит, мама остановилась и, наверное, даст ответ. – Он такой же никчемный, как и ты, Ник. Из него ничего не выйдет, – слышу, как она делает разворот, но притормаживает. – И меня зовут Элизабет. Той второсортной Лиз больше нет. Ее шпильки снова простукивают кухонную плитку и перемещаются на паркет в коридоре, затем растворяются за входной дверью так же, как растворяется образ матери в моих глазах. Пятнадцать лет назад упал первый блок на могилу Лиз – любящей матери и верной супруги. Через год упал еще один, и я забыл для себя слово «мать». Через четыре года я попытался вспомнить, а потом выбил себе под сердцем татуировку, чтобы больше никогда не забывать, кем на самом деле является Элизабет Кёртис. *** – Эзра, – О́дин возвращает меня в реальность, и я понимаю, что все это время смотрел сквозь него. – Ты готов дать ответ? – Передай Чарльзу Кёртису, чтоб сначала поцеловал меня в зад, а уж потом я рассмотрю его заявку. Подскакиваю на ноги и выметаюсь из места, где мне снова прострелили что-то живое внутри. Я остыну. Я успокоюсь. Я, скорей всего, сюда вернусь. И О́дин это знает, как знаю и я. Но прямо сейчас этот Эзра, существующий в настоящий момент, готов выжечь себя. Спалить, чтобы снова не чувствовать. И этот Эзра не привык гореть в одиночку. Он привык палить все дотла. Глава 9. Рыцарей не существует Серена Эзра смотрит на меня всего секунду и пулей проносится мимо, не обронив ни одной колкости. Я уж думала, что снова искупаюсь в куче дерьма. Я даже подготовилась, но он оказался непредсказуем. – И часто такое происходит? – отслеживаю траекторию его скоростного шага и спрашиваю, как только Эзра скрывается за дверью с табличкой «Не входить». – Чаще, чем хотелось бы. Но мне не понравился его взгляд, – Стенли до сих пор настороженно смотрит на дверь, за которой исчез Эзра. – Явно что-то случилось. – Да он просто псих, – фыркаю и отпиваю уже остывший кофе. – Эзра, конечно, не самый сдержанный человек, но сейчас точно что-то не так. – Надеюсь, ты ошибаешься, потому что мне как раз нужно к нему. – Спятила? – взгляд Стен тут же устремляется на меня. – Он не в духе. Даже я бы не сунулась сейчас к нему. – Он сам меня сюда позвал. Сказал, что возьмет на испытательный срок на месяц. – Эзра? Тебе не приснилось, малышка? – А что я, по-твоему, тут делаю? Ладно, – допиваю залпом кофе и встаю со стула. – Пойду поговорю с ним. – Думаю, сейчас не самый удачный момент. Я знаю Эзру, и сейчас он точно не в духе. Не стоит его трогать. – Я не могу ждать. Не могу находиться в подвешенном состоянии. Может, для тебя один день без работы ничего и не значит, а для меня это целая трагедия. Я на нуле, Стен. И мне очень важно понимать, что я не теряю здесь время зря. – Ладно. Тогда принеси ему хотя бы ви́ски. Может, это слегка успокоит его, – Стенли берет с полки бутылку и наливает половину рокса, затем вручает его мне. – Удачи, Серена. Делаю вид, что мне ее пожелание абсолютно ни к чему, но хорошо, что она не видит, как трясутся мои коленки. Крепче сжимаю стакан и иду к двери, за которой бушует что-то похлеще урагана. Но я ведь Серена Аленкастри. Когда я пасовала? – Привет… – придерживаю дверь и тихо вхожу в комнату. Эзра сидит в широком кожаном кресле с низкой спинкой и сжимает пальцами подлокотники. Вижу, что он напряжен. Его выдает скрип кожи под руками и устремленный в никуда взгляд. Кажется, он даже не замечает моего вторжения и не перестает пялиться в стену. Он скинул черную куртку и остался в одном темно-сером пуловере, только подкатал рукава. И я не делаю шага, рассматривая контуры его расписанных рук. Там черные верхушки елей уходят к локтям и тушуются мрачными облаками. Между ними вклинивается надпись «Без стыда», а на второй руке – «Без сожалений». И это все, что я успеваю заметить, потому что Эзра медленно поворачивает голову и устремляет на меня взгляд темных глаз. – Бессмертная? – Я принесла ви́ски. Подхожу ближе и протягиваю ему рокс, который он безмолвно принимает и обхватывает растатуированными пальцами. А я, наконец, выдыхаю. – Ты вчера говорил, что… – Я помню, что я говорил, – делает жадный глоток, не сводя с меня глаз. – И ты пришла. – И я пришла. – Скажи, Панда…