— Две назад поставим. Третью… господи, третью придется в багажник… не влезет… Генерал — это не самая большая проблема. Проблема — это жена генерала. Дети генерала. Родители генерала. Родители жены генерала. И так далее. Какие оперативные подходы ЦРУ? ОБХСС бы сюда. Злата Иосифовна, молодящаяся торговая дама, лет шестидесяти с чем-то, а может и семидесяти с чем-то — завертелась как уж, прикидывая, как все-таки довезти добычу до военного городка. Потом они погрузят это в поезд, и поезд пойдет в Москву. Кажется, приемники Грюндиг. В Москве — ходовой товар. — Придется коробку пороть… господи… Немец, учившийся у нас, и понимавший по-русски, понял проблемы покупательницы. — Можем упаковать в две небольшие коробки, фрау. — Правда? Вот хорошо-то… Николай, ты что стоишь? Тащи эти две в машину, давай, давай. Не стой столбом! Николай взял коробку. Немец подмигнул ему… в ГДР такими делами занимались лишь те, кто получал на это неофициальное разрешение от партийных органов или Штази, секретной полиции. Несмотря на официально декларируемую дружбу, Штази следила за советскими военными и этот тип вечером наверняка напишет рапорт, как теща советского генерала занимается мешочничеством. Все просто. Сюда — то, что здесь пользуется спросом: духи Дзинтарс, какие-то лекарства, какие у нас копейки стоят. Золото в украшениях. Обратно — Грюндиги. Навар… ну, наверное, раз пять, если не больше… В служебной квартире — барахло прямо ящиками стоит; наверное, придется до станции на грузовике везти. Супруга генерала Половцева, Ирина Альбертовна — тоже, кажется, этим занималась, но без особой охоты. Скорее для матери, чем для себя. В Дрездене — он возил ее не раз — они бывали в картинной галерее, в опере. Покупала она в основном одежду — в ГДР была очень хорошая одежда и обувь. Делала она это с какой-то усмешкой… роза, выросшая на жирном перегное советской торговли… Николай погрузил первую коробку, пошел назад. Злата Иосифовна и Маркус — так звали немца — разгружали коробку, перекладывая содержимое в две маленьких. Как только Николай вошел, Злата Иосифовна еще в дверях бросила на него взгляд — быстрый, хищный. Привычный. Интересно, сколько же она так натаскала? Наверное, миллион есть — не меньше. Неужели не хватит? Нет… таким — никогда не хватает. Никогда! Честной она никогда не будет. Стыдить ее — что против ветра мочиться. Уговаривать не тащить — это все равно, что уговаривать ветер не дуть, а дождик не лить. Ну, вот и что с такой делать? — Иди, неси вторую. Мы тут… сейчас. Торговаться будет… Как без этого… … Еще через час — заехали в продуктовый — культурная программа тещи генерала в Дрездене была исчерпана. Проехав окрестностями, они выехали на трассу, ведущую в Вюнсдорф. Машин здесь было немного, но дороги почему-то лучше — и Николай довел стрелку спидометра до сотни. Волга — летела по старому, еще времен Рейха автобану, как по стеклу. Вот так вот. Из боевого офицера — в паркетного шаркуна, лизоблюда и поддакивальщика. Хорошо, что карьера, наверное, в гору пойдет — у тех, кто при штабе обретается, она быстро в гору идет. Нет, здесь не так-то все плохо. Кругом свои. Работа — не бей лежачего, портфель за начальником штаба группировки носить и его заодно охранять. Ну и при необходимости — теще генерала культурную программу организовывать. А вы как хотели? В каждой избушке свои… Увидев надвигающийся задний бампер какой-то Ифы, горящие, стремительно увеличивающиеся в размерах стопы — Николай понял, что затормозить уже не удастся. И он принял единственно верное решение — даванул на газ со всей силы, одновременно рулем посылая машину в сторону, в обход этого придурка… Как в замедленном сне, угол кузова Ифы… кажется проходит… проходит… выноси, родная, не подведи… Ифа осталась позади, и только теперь он услышал истошный крик Ирины Альбертовны с заднего сидения… … Комплекс в Вюнсдорфе был построен не советскими строителями. В 1935 г. его сдали, как основную штаб-квартиру вермахта. Никто — ни те, кто сдавал, ни те, кто принимали — не знал, что эти дома на тридцать с лишним лет станут домом для славянских недочеловеков. Комплекс был полностью автономным — центральное штабное здание адмиралтейского типа со шпилем, другие здания, делившиеся на городки — типично германская архитектура с высоченными, в два этажа высотой крышами, частоколом одинаковых окон, никаких балконов и украшений. Строили на совесть — до сих пор здания даже особого ремонта не требовали… Сам по себе город выглядел очень необычно. Летом зелени тут было столько, что казалось будто ты в лесу. Одинакового фасона, хотя и разные дома, то санаторного типа, то виллы на несколько семей и даже на одну — для высшего комсостава. То тут, то там меж домами — мрачные бетонные ракеты. Это бомбоубежища Винкеля, они были построены в виде ракет специально, чтобы бомба не могла пробить крышу, отрикошетила бы, а ударная волна — обтекала бы постройку, не разрушая ее. Некоторые ракеты — башни целы, некоторые лежат на боку подорванные, что вносит атмосферу сюрра в санаторный уют. Дорожки идеально чисты, у офицерских домов — можно встретить стоянки с машинами. Выделяются Волги белого и защитного цвета… Николай, перед тем как зайти в штаб, посмотрел на руки — они не дрожали. Это хорошо… хотя в душе все еще оставался противный такой холодок. В холле — портреты, постоянный пост у боевого знамени. Его — порученца генерала — пропустили, даже не досматривая. … Генерал-лейтенант Вадим Андреевич Половцев — находился в кабинете, отведенном под небольшую библиотеку. Все книги в ней были грифованные, и потому их от греха подняли сюда, сделали отдельную библиотеку. Что что-то произошло, он понял сразу — впрочем, главному планировщику самой мощной армейской группировки мира и положено быть проницательным. — Что произошло? Николай снова покосился на руки. — Фриц какой-то. Затормозил прямо на полосе, ни с чего, просто дал по тормозам и все. Я едва уйти в сторону успел. — Целы? — Целы, Вадим Андреевич. Генерал посмотрел на часы. — Скоро совместные учения. Зайди к Дмитрию Ивановичу, съездите в Берлин, оговорите по взаимодействию. Командировку оформи. Николай, хоть и неженатый, премудрости чужой семейной жизни понял сразу — генерал убирает его от двух разъяренных баб. Пока, по крайней мере, теща не уедет. — Спасибо, товарищ генерал. Генерал молча хлопнул его по плечу, сказал уже на ходу: — В первую комнату еще зайди. Искали там тебя. … Первая комната — использовалась военной контрразведкой. Третье управление КГБ — большой любовью в армии не пользовалось. Когда Николай зашел — без стука — полковник Соболев уже сидел и ждал его. Казалось, что он сидел так с самого утра, смотря на дверь. — Разрешите? — Заходите, лейтенант. Присядьте. Приглашения не ждите. — Постою. — Присядьте. Соболев сказал это, не повышая голоса, но по тону было понятно — приказ. — Из Москвы… пришел запрос. Относительно вас. Николай молча ждал. Он хоть и не заканчивал полноценные курсы повышения квалификации разведчиков, но сам понимал — не стоит отвечать на незаданные вопросы. — Вопрос в следующем. В конце сентября одна 1987 года вы проходили службу в 22-й отдельной бригаде спецназа. Это верно? — Да. — 22-го числа вы выдвинулись из расположения части для проведения засадной операции в район афгано-пакистанской границы. Это верно? — Да. Он уже умел отвечать «да», вместо «так точно». — Вам удалось перехватить и уничтожить крупный караван мятежников. — Да. — Затем вы при отходе потеряли старшего сержанта Александра Кацаву. Верно? — Да. — При каких обстоятельствах погиб Кацава? — Его снайпер снял. У самого вертолета. — Вы это лично видели?