Безработица — тридцать пять процентов. Самая выгодная и популярная профессия в городе — стекольщик: если взорвётся в обед, то к вечеру уже будут стоять новые стекла. Дома здесь проектируют повышенной прочности, в расчёте на близкий взрыв. Везде решетки. Километры и километры стен между враждующими районами: вторая по популярности профессия в городе — каменщик. Как только пролетает вертолет или проезжает военный патруль — люди прячутся. В сельской местности настолько опасно, что основные перемещения живой силы — на вертолетах. Ненависть здесь чувствуется, как пыль в воздухе, как предгрозовое электричество в летней духоте. Здесь быстро учишься правилам выживания во фронтовой зоне — не ходить куда не надо, держать язык за зубами, помнить список праздников с положенными по этому поводу секториальными побоищами. Когда впервые встречаешь местных активистов, сначала принимаешь их за болельщиков футбольного клуба, нормальных людей, которые ищут как выплеснуть свою энергию в субботу. Потом начинаешь понимать, что там, где в нормальных местах просто набьют морду и побьют стекла — тут жгут и забивают до смерти, простреливают колени, просверливают головы — это все делают внешне нормальные люди, которые почему-то дали волю своей безудержной ненависти. Такова Ирландия. Война в Северной Ирландии была везде — и в то же время нигде. Она могла начаться в любой момент и ее мог начать кто угодно. Вон та женщина с коляской. Водитель проезжающей мимо машины. Группа подростков в подворотне. Кстати, что это они так смотрят? Поводом для вспышки насилия может послужить всё, что угодно. Парад противоположной стороны, заехавшая не туда машина, торговля наркотиками — да просто у кого-то руки зачешутся. По улицам разъезжали так называемые «психи» — они охотились на своих, кто был подозрителен или не выполнял негласных здесь правил жизни. Дай только повод — и… Чаще всего не надо даже повода. Повод — сама жизнь. Все, кто мог — отсюда давно уехали. Остались фанатики и те, кому некуда ехать. От богатой ирландской общины в Америке поступают деньги и оружие. Как только это приходит сюда — гремят выстрелы… И они здесь — солдаты Ее Величества — не более, чем повод. Им всего по двадцать-двадцать пять лет, и их не было даже в мыслях, когда их пра-пра и еще сколько-то там «пра»-дедушки морили голодом и угнетали пра-пра и еще сколько то там «пра»-дедушек тех, кто в них стреляет. Но почему то им надо в страшном вчера — найти оправдание кровавого сегодня. Это им важно. И они это делают, как будто, отвоевав свои шесть северных графств, они смогут переиграть всю историю своего народа… — Камень! Их учили — если кто-то видит опасность, он криком сообщает о ней всем остальным… Проклятые дети. У них не было ничего против них. Все что они могли — укрыться в расчете на то, что метательных снарядов у детей немного, и они, кинув по паре камней, — убегут. — Проклятые кокни! Кажется, побежали… здесь целый лабиринт, множество узких проходов между домами, ничего не поймешь… — Сэр… Как то так получилось, что никто не слышал этого выстрела. Просто когда конный капрал позвал своего офицера… не услышав отклика он обернулся, увидел, что его корнет лежит на тротуаре. — Помогите ему! Капрал думал, что корнету в голову попал камень. И лишь когда упал бросившийся на помощь солдат, а потом еще один, — он понял, что по ним стреляют… … Оружия в Северной Ирландии было много и попадало оно на остров самыми разными путями. Еще в тридцатые годы местные фении меняли у американских бутлегеров времён Сухого закона автоматы Томпсона на ирландский виски. В пятидесятых в Ирландию попало много оружия с полей отгремевших сражений в Европе. В семидесятых — ирландская община в США закупала винтовки и револьверы и отправляла их братьям по эту сторону океана. В США до 1982 года боевой автомат можно было купить, просто придя в магазин, а до убийства Кеннеди, одного из новоявленных ирландских святых — даже по почте. Бостон, Нью-Йорк, всё Восточное побережье — место где куча ирландцев, там в барах собирали и деньги, и оружие, и отправляли через океан. Качественный же рост — начался с полковника Каддафи. Романтик — революционер из пустыни, ставший лидером государства, но продолжающий жить в бедуинском шатре — он основал Мафабу, организацию экспорта революции. Это как Коминтерн в первые годы его существования. Если Андропов строго запретил представителям ПГУ КГБ вступать в любые контакты с европейскими террористами (что не исключало поддержки косвенно через спецслужбы стран Восточной Европы, через болгар, немцев, венгров, румын) — то мафаба гостеприимно открыла двери страны, и в бескрайней ливийской пустыне появились десятки лагерей подготовки боевиков. Европейским филиалом мафабы стала румынская Секуритата и ее школы террора во главе с братом президента, генералом Андрутой Чаушеску[3]. ИРА, как самая жестокая, многочисленная и эффективная террористическая группировка в Европе, установила плотный контакт с Каддафи и Секуритатой — и на смену автоматам Томпсона пришли автоматы Калашникова, гранатометы РПГ и тонны пластиковой взрывчатки. Которая, как известно, производилась в Чехословакии и щедро распространялась среди террористов всего мира. Иногда поставки удавалось остановить — как когда годом ранее был остановлен пароход и там помимо прочего, обнаружили пулеметы ДШК. Но мелкие партии, которые невозможно было отследить, — просачивались. СССР в этом деле до определенной поры не участвовал — секретарь Горбачёв продолжал дело товарища Андропова, своего учителя. Но секретаря Горбачёва больше не было, в Кремле сидели другие люди, и они отправили в Лондон и Вашингтон послание — перестаньте помогать афганским моджахедам, а не то мы найдем у вас собственных моджахедов и начнем помогать уже им. Послание не было принято во внимание, а напрасно… … — Справа, на крыше! Опытный экипаж не подвел — наблюдатель знал, куда смотреть, и пулеметчик среагировал на окрик наблюдателя мгновенно — развернув в указанном направлении пулемет, он дал длинную очередь. Полетели куски штукатурки, что — то упало с крыши. — Видишь его? — Нет! В этой время фургон с рекламой, стоявший примерно там, где был стрелок — начал резко сдавать назад. Из него не стреляли и оснований применять по нему оружие — не было никакого… … — Сэр. Суперинтендант Стонктон, коренастый, лысеющий, много повидавший, — вылез из бронированного Ландровера, который пропустили за ограждение. В спину закричал какой-то газетчик… шакалы, и эти тут. — Уберите к черту газетчиков, — бросил суперинтендант, проходя к фургону криминалистов… — А, Эл. И ты тут. Эл Хорсман представлял здесь контрразведку. По мнению суперинтенданта — чертовски бесполезный тип. — Что тут произошло? — Нападение на патруль, сэр. Двое убиты, пятеро ранены. Суперинтендант нахмурился. Нападения на патрули были повседневностью — но обычно не было таких жертв, солдаты могли за себя постоять. И следов взрыва не было. — Как это произошло? — Снайпер, сэр. — Посмотри-ка, что мы нашли, — неизвестно чему радуясь, сказал Хорсман, как будто это он что-то нашел. Суперинтендант посмотрел на длинное ружье, отдаленно напоминающее автомат Калашникова — но не похожее на него. — Что это? — Посмотрите сюда, сэр. Вот это клеймо. — Государственный оружейный завод в Ижевске. Это не китайская, это русская винтовка. Произведена, судя по номеру всего три — четыре года назад. Оба помолчали. Они хорошо понимали, что это значит. Русские и раньше поставляли оружие террористам в Северной Ирландии. Но делали это через множество посредников, и никогда не поставляли ничего подобного. В основном в ходу были всякие трофеи, даже времен Войны. А это — боевая снайперская винтовка. И даже клейма не затёрты. — Это СВД. Снайперская винтовка Драгунова, — сказал Хорсман. — Русские ее даже не всем союзникам передают. Первая СВД, которую мы здесь нашли. Суперинтендант передал винтовку констеблю. — Упакуйте это. Она поедет в Лондон. — Да, сэр. — А что со стрелком? — Его не нашли, сэр. … — Следы крови… Он выронил винтовку. Пулеметчик успел отреагировать. Его вытащили и… ушли. — Оповестите больницы. Сколько, говорите, убитых? — Двое, сэр. На самом деле, суперинтендант сказал, что говорит ерунду — у ИРА давно были свои доверенные врачи. Но он должен был делать вид, что полиция хоть как-то контролирует ситуацию… Белфаст, Северная Ирландия. 19 октября 1987 года Несмотря на то, что война обезлюдила Белфаст практически наполовину — были и те, кто зарабатывал на этой войне. Больше всего, конечно, стекольщики — их услуги требовались постоянно и в самых разных частях города. На втором месте были автомеханики — машины здесь изнашивались больше, потому что во многих местах трубы были вмонтированы прямо в дорогу, чтобы машины снижали скорость. В других местах оставались ухабы от взрывов. Короче, автомеханики в Белфасте были в чести. Эта контора располагалась на самой границе католического района — но и протестанты ее не трогали. Держал ее некий Зогратос, давно переехавший в Белфаст кипрский грек. Он не отказывал в ремонте никому и не совал нос в чужие дела. Его уважали. В этот день — в контору к Зогратосу притащили на ремонт машину. Причина ремонта тоже была типично белфастская — машина ехала, кто-то бросил бутылку с бензином. Попала на капот, часть — пролилось под капот, теперь надо было восстанавливать всё, что сгорело. Учитывая, что работа была сложная, к машине встал сам хозяин мастерской — марку надо беречь. Никто не заметил, как он достал из-под аккумулятора и спрятал в карман записку. Кто бы стал смотреть, кому это все надо?.. … Той же ночью один из офицеров четырнадцатого спецотдела полиции, известного как The Det — подсадил в одном из протестантских кварталов пассажира. Офицер этот был агентом глубокого залегания, бывший офицер британской армии — он после отставки получил лицензию таксиста и день-деньской колесил по улицам. Того подвезет и этого подбросит. Таксист — отличная крыша, никто не обращает внимания на таксистов, они есть — и их нет. Надо — остановил такси, поехал. Заплатил. Никто не догадывался, что этот таксист, как и некоторые другие — часть секретной программы наблюдения и поддержки. Таксисты постоянно в городе, они всё видят, если надо — они первыми окажутся на месте. А если что — под сиденьем тайник, там и Р38 найдется, и МР5К и еще много чего. И специальная отметка в удостоверении личности — патрулям запрещено останавливать и обыскивать людей с такой отметкой. Что касается пассажира — то он был явно подозрительным. Худой, с каким-то лисьим лицом. Черная кожаная куртка. Английский у него был неправильным, с каким-то нехорошим акцентом. И куртка у него была застё гнута… Его звали Гордон Эдкинс. Он был уроженцем дурного района Лондона, его мать была чешкой, вынужденной бежать с Родины после того как там покатались по улицам советские танки. Отсюда и акцент. Сам он проходил службу в Королевских драгунах, оттуда был откомандирован в БАОР — британскую армию на Рейне. Отсюда и акцент. Уйдя из полка, он несколько раз ездил на историческую родину, якобы за хрусталем. На самом деле — все понимали, что не только за хрусталем. Но и за изделиями из каталога Омнипол.