— Сколько у тебя? — Два. Патлатый прищурился. — А ты кто? Первый раз тебя видим. — Я американец. Приехал в Хельсинки работать. — Еще что-то будешь возить? — Если договоримся. — Тогда шестьсот. Извини, больше не дам. Или сам продавай. Я серьезно. Гейтс подумав, кивнул. — Сделка. Фарцовщик сноровисто, постоянно оглядываясь по сторонам, отсчитал нужную сумму. Переправил джинсы себе в пакет. — Если будет еще, приходи. Меня Гена Малый зовут, запомнил? — Да. А почему так дешево? … — Я знаю человека, он в СССР был, говорит, по тысяче уходили штаны. Патлатый сплюнул. — То раньше. А сейчас сделали какую-то торговую фирму, они по закону вроде возят. Торговля почтой, с немцами что ли. Цены упали. Патлатый выругался. — Ты вовремя сдал. Может, завтра и по четыреста не сдашь. Даже так… — Икру не надо? Недорого отдам. — Благодарю, нет. Гейтс знал, что икру с рук в СССР покупать нельзя. Могут обмануть как угодно. Есть даже мошенники, которые красят кашу черной краской. Патлатый быстро пошел обратно, Гейтс проводил его взглядом. Он не знал, как именно — но первый контакт с Арлекином был установлен. Каким-то образом Арлекин узнает о том, что он приехал. … Обратно он возвращался пешком. Заметил вывеску кафе — это что-то вроде ресторана быстрого питания в СССР, зашел и заказал себе местную выпечку. Оказалось вкусно… Мысли все время возвращались к Арлекину. Кто же он такой? ЦРУ пыталось его прощупать, но данные выходили противоречивые. Он имел доступ к данным по экономике, довольно трезво оценивал обстановку. И одновременно он имел доступ к военным секретам высшего уровня. Но ЦРУ по косвенным признакам заключило, что Арлекин сам не совсем понимал, что продает. Тогда как он находит информацию? Арлекин был инициативником, он вышел на Натирбоффа, когда тот был в командировке в Ленинграде. Просто подсунул конверт в номер — в конверте была информация стратегической важности. Хорошо, Натирбофф рискнул, не выбросил конверт, как должен был бы — вдруг провокация? … Арлекин единственный из советских агентов получал гонорар не в рублях, а в долларах — всем остальным приходилось искать рубли. Когда в самом начале работы курирующий офицер — им был сам Натирбофф — заговорило возможности эвакуации его и его семьи из СССР — Арлекин дал понять, что его это не интересует. Но почему? Аналитики Пентагона, которым дали часть данных, сделали вывод: Арлекин — офицер в чине не ниже полковника Генерального штаба с высоким допуском к стратегической информации. Но когда ЦРУшники попытались его проверить, задав специфический вопрос — Арлекин потребовал разъяснений. Выходило, что он не знал банальных военных терминов. Тогда кто он? Какое отношение он имеет к мелким советским спекулянтам? Почему он не стремится покинуть страну? Откуда берет информацию, которую продает? Вопросы, на которые нет ответов. … До вечера Гейтс гулял по городу. Замерз. Деньги он потратил так, как и должен был их потратить иностранец — купил в ювелирном несколько наборов серебряной и мельхиоровой посуды и несколько наборов сувенирных монет. Слежки он не обнаружил. Вечером — к нему попробовала подкатиться проститутка. Он отправил ее подальше, опасаясь, что это ласточка из КГБ. А если и не ласточка — связываться не хотелось. … Как в СССР можно было получить несколько десятков тысяч долларов наличными? Это там, в Нью-Йорке можно просто купить тревел-чеки и ехать, куда надо. Здесь не все так просто — и наличную валюту не ввезешь, и чеки тебе никто не обналичит. Оставалось только одно. В Нью-Йорке — люди из ЦРУ встретились с представителями еврейской диаспоры в СССР. И заключили соглашение. ЦРУ выкупает ликвидные ценности там, на родине — а здесь платит твердой валютой. Таким образом, каждый отъезжающий еврей пополнял кассу ЦРУ. Гарантом в этой сделке был посредник — израильское агентство Натив. Со стороны американцев — поощрением было то, что каждый еврей, который жертвовал там свои средства на помощь ЦРУ — здесь получал не только возмещение, но и статус политического беженца по ускоренной программе. Самое смешное — все это удавалось проводить по статье «Помощь Израилю» и потому объем оперативных средств был почти неисчерпаем. Правда, НАТИВ не знала всех договоренностей — иначе их бы не устроил тот факт, что евреи едут в Израиль только затем, чтобы сразу же сбежать в США. С неким Александром (Ави) Ривкиным Гейтс должен был встретиться по предварительной договоренности — встречу организовывала советская сторона, точнее — советско-израильская. Это был один из самых опасных моментов в плане — вся советская еврейская община насквозь просвечивалась агентами КГБ, для которых было просто мечтой поймать какого-то диссидента в компании сотрудника ЦРУ. Это позволило бы пятому (идеология) управлению КГБ раскрыть хотя бы одно реальное дело, поймать хотя бы одного настоящего шпиона — а не изобретать дела с найденным под подушкой томиком Солженицына или антисоветскими разговорами после совместной попойки. С другой стороны, такая поимка Гейтсу мало чем грозила — его выслали бы или обменяли, а пятое управление — никогда не стало бы спрашивать его об Арлекине или чем-то подобном. Диссидент-еврей плюс валюта плюс действующий ЦРУшник — это же мечта для какого-то полковника, мечтающего стать генералом. В нужный момент — Гейтс вышел из метро — и тут же заметил белую Волгу, которую ему описали. На Волге были обычные номера. Водитель при его приближении опустил стекло. — К Ривкину? — Да. — Садитесь. Волга рванула с места. Водитель вел умело, как гонщик. Одна рука на коробке переключения, другая на руле. Ноги работают педалями. Волга — была европейской машиной с коробкой — стиком. Гейтс удивлялся, как европейцы справляются с тремя педалями… — Не быстро едем? — Нормально. Водитель постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. — Шма Израель… — Не смешно. Интересно, откуда он? МОССАД или НАТИВ? — Хвоста нет? — Пока не вижу. Еще немного покрутимся… … Волга лихо свернула в какой-то проулок и остановилась у торца большого и невзрачного бетонного здания стиля комблок. На торце — были нарисованы какие-то краснокожие люди, при виде которых дрожь проходила по телу, и лозунг — «Мы строим коммунизм!». — Я вас провожу. Гейтс думал, что они пойдут через основной вход, где почти наверняка будет пропускной режим — но они зашли во двор с машинами и поломанными деревянными ящиками, а в стене там была крашеная масляной краской дверь, которую никто не охранял. — Голову пригните.