Командующий сидел в расстегнутой рубахе за столом и продолжал со смаком есть, загребая из тарелок прямо рукой, как будто на столе не лежали ложка с ножом. Каждый кусок в обязательном порядке запивал из огромной кружки. На вошедших он не обращал внимания. Сидевший с неизменно безучастным лицом отец лениво ковырялся в тарелке, не пытаясь привлечь внимание аристократа к посетителям. Сыну он еле заметно кивнул и отвел взгляд. Ничего удивительного. Являясь первым лицом в провинции и одним из крупнейших фемов в империи, Коста не часто утруждал себя вежливостью. Ошидар терпеливо ждал, мысленно ругаясь и надеясь, что Акбар, стоящий за его спиной, не вздумает проявить свой норов и не брякнет чего-нибудь неприличного. К его удивлению, тот дисциплинированно молчал. Видимо не совсем безнадежен, и поперек старших по должности лезть не собирается. Дядька в его глазах заметно вырос. Все-таки умеет держать себя в узде. Он и раньше подозревал, что иные вспышки ярости и якобы сказанные в гневе слова вполне обдуманны. Как с тем покойным фемом. Мешал он чем-то Акбару. Жаль, что они мало общались раньше. – Неплохо смотрится, – откидываясь на спинку стула и обращаясь к отцу, неожиданно заговорил Коста, после чего принялся ковырять в зубах, разглядывая Ошидара. Тот на всякий случай молчал, не очень понимая, чего от него хотят. Командующий нравился ему все меньше и меньше. Ошидар все-таки не нищий фем, не имеющий ничего, кроме меча, и готовый продать его любому. Определенное уважение при обращении должно присутствовать. – Командиром нельзя назначать человека, намного превосходящего по физическим возможностям и выносливости других членов отряда, потому что он не сможет правильно оценивать и рассчитывать силы своих подчиненных, – наставительно сообщил отец, явно цитируя какой-то трактат. Прозвучало обидно, хотя суть вроде бы и справедлива. Но все равно неправильно. Не одной силой руководит командир. Ему неплохо и мозги иметь. Или советника знающего. Но это уже не для публичного высказывания. – Значит так, – задумчиво сказал Коста. – Мы тут посовещались и решили назначить тебя командиром отряда, который отправляется к побережью. Возьмешь тысячу всадников из своих. Дополнительно, – секретарь поспешно придвинулся, подсовывая ему бумагу с красной печатью, – ну да, – мельком глянув, подтвердил Коста, – вот этих. Он с заметным усилием проверил итоговую цифру и поднял голову, дохнув на слушающего парня. От него даже на расстоянии страшно разило вином. – Еще две тысячи всадников. Пехоту и обслугу не брать. Скорость важнее. Мне нужен Другват! «Замечательно! – мысленно восхитился Ошидар. – Почему заодно не требуется захватить и все побережье? Переход в шестьсот с лишним лиг с тремя тысячами конницы для взятия крупнейшего порта, где помимо мощных стен и военных кораблей с командами еще и гарнизон той же численности! Все легко и просто. Героический подвиг обязателен. Песни о взятии города будут исполняться веками. Или о гибели дурня, напавшего при таком соотношении сил». Он, не поворачивая головы, скосил глаза на отца и увидел, как тот утвердительно кивнул. Подсказки не дождаться. Придется соображать на ходу. – Слушаю и повинуюсь! – почтительно возвестил Ошидар, машинально ударив себя кулаком в грудь. Воинское приветствие вполне к месту. – Здесь нет глухих, – поморщился Коста на его громкий возглас. – Мы в своем кругу, хе-хе. Справишься, останешься на должности. Хорошие командиры мне нужны. И помни, – закончил резко, – я за тобой прослежу. Не упусти шанс отличиться. Ступай! – Акбар! – в первый раз за все время подал голос отец. – Слушаю, мой господин. – Ты поможешь советом моему сыну! Дядя молча поклонился и последовал за племянником на улицу. – За кого он меня принимает? – недовольно спросил Акбар уже у лошадей. – Мне не требуются напоминания. Я свой долг всегда помню, и пока еще никто не отстранил от звания твоего наставника. – И как мы умудримся захватить Другват, о мой мудрый советник? – Золото, мечи и недовольные, – садясь в седло, ответил дядя. – Золото у тебя есть, Годрасы не самые бедные люди в провинции, – он хохотнул. – Люди… хм… готовые открыть ворота, непременно обнаружатся. Гарантируй безопасность и свободу вероисповедания, если жители города подчинятся. Сочувствующие нашему делу найдутся и среди зажиточных, и среди бедных. Адмирал Ипаос Анклесар мой старый знакомый. – «А отец этого не мог не знать», – подумал Ошидар. – Он давно в немилости, происходит из рода Анклесаров. Объяснять требуется? Ошидар отрицательно помотал головой. Три года назад по вздорному обвинению часть земель и без того не слишком богатого рода Анклесаров конфисковали. Речь не шла об измене, иначе бы всех казнили, говорили о давних имущественных спорах. Победив благодаря своему посту, визирь разогнал опальное семейство по дальним провинциям. Вряд ли Ипаос пылал любовью к Марвану. – Мечи… Кто там у тебя перечислен в приказе? – Торас из Беров. Он вроде незаконнорожденный. – Других-то у его родителя нет. Пришлось оформить бумаги официально. Все в детстве перемерли, вот и признал. Жесток сверх меры и неприятен, – сразу выдал Акбар. – Держи с ним ухо востро. Сразу надо поставить на место. У него три сотни тяжелой конницы, еще пара-тройка сотен легкой и наемники в подчинении. – Датир из Камаюмов. – Пустой и глупый. При этом опасный. Ты видел, как он двигается? – Не приходилось сталкиваться. – Там пахнет очень хорошими учителями фехтования и дуэлями. У него почти восемьсот человек, но сброд. В составе отрядов не работали. За редким исключением одиночки. Нормального командира нет. – Сибатир, сын Ноира. – А, этот, – с пренебрежением заметил Акбар. – Прославился регулярными пирами и богатством. – То есть не воевал? – не оборачиваясь, спросил Ошидар. Ему вдолбили в детстве достаточно сведений, чтобы помнить, кто кому кем приходится, но умение Акбара выдать характеристику на каждого известного человека и его воинский отряд поражало. – А почему хромает? – С коня в пьяном виде свалился. Потомок кочевников… Они бы такого сына еще в детстве удавили за излишества и пренебрежение к воинскому искусству. Суровые были люди, не то что потомки… Вот у него советник из ветеранов… Если что решать, то лучше тихо через голову его хозяина. Отряд серьезный, и дисциплина на хорошем уровне. Не меньше семи сотен. – Так вместе потянет за две обещанные тысячи! – Может больше, может меньше. Мало ли, сколько обязаны привести по договоренности. Тут не угадаешь. Посмотрим, пересчитаем, если число не сойдется, обязательно возмутишься и сообщишь начальству. В обратном случае тоже. Командир обязан быть строгим и справедливым. Еще неизвестно, сколько воинов доберется до цели. Гнать придется всерьез. Мы должны успеть к Другвату раньше слухов о нашем выступлении. Иначе запрут ворота, и все станет намного сложнее. Не бери в голову, – ухмыляясь, сказал дядя, – все когда-нибудь случается в первый раз. Ты, конечно, – тут он явно проглотил слово «сопляк», – новичок, но вместе разберемся. Вот назначили бы тебя таким занимательным образом в наш гарнизон, – он сделал многозначительную паузу, – тогда бы тебя, безусловно, скушали. На вертеле, под собственным соусом. Мне отец рассказывал, что наказания бывают двух видов, – задумчиво произнес Акбар после паузы. Ошидар навострил уши. Таким тоном дядя обычно излагал вещи поучительные и не раз в жизни пригодившиеся. – …да я потом и сам убедился, что это правда. Унижающие и возвышающие. Заставить тебя драться с парочкой огромных дуболомов – очень даже почетное наказание, если справишься. Особенно в глазах тех, кто победить их не способен. В собственных глазах возвышает, а про восхищенных подчиненных можно и не говорить. После этого будут в рот смотреть и слушаться с первого слова. А вот послать тебя рыть канаву – очень даже унижающее наказание. Воины такими вещами заниматься не должны – не их это дело. Но это для десятника. А тебе подсунули очень интересную и сложную задачу. И это не только тебе вызов. Мне тоже. Докажем всем – Годрасы лучшие! Глава 11 Неожиданное завершение плаванья Лекарь «Стремительный», скрипя мачтами, вантами и всеми прочими своими неизвестными мне частями (ничего не поделаешь, не люблю море и никогда не интересовался кораблями, не моя стихия вода, хуже только огонь), совершенно не стремительно продолжал плыть на восток. Когда-то он числился быстроходным и использовался в качестве посыльного судна, да давно прошли те времена. И сам корабль, и его команда находились не в лучшем состоянии. Высокое Адмиралтейство в далеком Карунасе мало волновали нужды флота, даже меньше, чем армейских волновали нужды вверенных им войск, и поэтому морякам вечно задерживали выплаты. Заботясь о своем кармане и интересах, чиновники забыли давнее правило: власть над морем – это власть над его берегами. Своевременный ремонт не проводился, и команды кораблей нередко набирались по принципу «лишь бы кто-то согласился плавать». На флот часто отправляли и каторжников, и должников, и совершено случайных людей. На галерах сидели гребцами рабы и преступники. Результат имели соответственный. Законы о запрете драк, азартных игр и выпивки во время плаванья родились не на пустом месте. И вешали, и пороли нарушителей в целях профилактики, чтобы другим неповадно было, а не помогало. Впрочем, мне-то торопиться некуда. Радости в ожидании больших и приятных перемен я не испытывал. Для этого не требуется тащиться в дальние края. Вручили бы указ о награждении званием, должностью или империалами, и не дергался бы я в ожидании будущего. Нет. Непременно требуется посетить Карунас. Все плохо, и впереди пряников не ожидается. Зато появилось вечно отсутствующее время. Моряки все больше люди замечательно здоровые. Мелкие неприятности вроде порезов и ушибов не в счет. Морской болезнью я не страдаю, так что провожу освободившееся время с пользой. Давно необходимо было взяться за дело, но все откладывал. Нельзя дать пропасть важнейшим идеям. При первой возможности отправлю рукопись в типографию. Не думаю, что Храм воспротивится. Это достаточно любопытно для всех. Опыт – дело интересное. Лекари обязаны получать новые знания. Присматриваясь к результатам лечения, я увидел, что переломы ключицы (один из наиболее частых видов травмы) срастались медленно и неправильно. Я долго думал, как это улучшить, и пытался экспериментировать. Вот и придумал новый вид гипсовой повязки. Она оказалась легче обычных и фиксировала плечо в нужном положении. Вскоре выявилось, что результаты лечения улучшились. Теперь я все это старательно излагал на бумаге, рисуя и объясняя подробности. Потом опишу свой удачный опыт с приживлением пальцев. Методика, подробности, как разрабатывать пальцы – тут все важно. На закуску моя гордость – уникальная операция по спасению кости. Когда я обнаружил вместо кости мешок надкостницы, заполненный гноем, просто обязан был отрезать ногу. Но я же лекарь, а не мясник, да и жаль было мальчонку. Какая жизнь будет у несчастного безногого калеки? Я знал, что сосуды надкостницы участвуют в образовании новых костных клеток, и интуитивно чувствовал: если сохранить надкостницу, она может дать рост новой плотной кости. Сама она не подверглась гниению, а значит, шансы, пусть минимальные, имелись. Это была единственная надежда. Отрезать ногу всегда успеется. Сделал небольшой разрез надкостницы и отсосал гной большим шприцем. Потом несколько раз тщательно промыл под напором пустой мешок надкостницы обеззараживающим раствором. Важно было зафиксировать ногу без кости в правильном положении. Ввел по две тонких стальных спицы в концы бывшей кости, а концы спиц оставил торчать над кожей. Зашив разрез, держал ногу в правильном положении. Бенила под мою диктовку наложила большую гипсовую повязку. В нее мы вмонтировали торчащие концы стальных спиц – получилась довольно прочная фиксация ноги. Дальше надо было ждать чуда. И оно произошло. На месте сгнившей из оставленной надкостницы стала формироваться новая кость. Лечение оказалось долгим и тяжелым, но ребенок встал и пошел. Лучшая награда за мои труды. По правде сказать, я бы и от соответствующего вознаграждения не отказался, но требовать у Цура золота было глупо. У него все равно личного нет. Исключительно храмовое. Да и ребенка нет, одна видимость. Святой человек, не нарушающий обеты. Тогда мне казалось, что гораздо приятнее благодарность и доброе отношение. В результате ни того, ни другого я не дождался и не сильно удивился. Мог бы и предупредить о Высматривающем, а не строить очередные интриги. Зато опыт уникальный, и репутация моя среди людей с серьезными доходами взлетела на недосягаемую высоту. Хотя, как оказалось, лучше бы я сидел тихо. «Маяк», – сообщила Бенила. Великое дело – юность. Все ее удивляет и восхищает. Я даже смотреть не стал, продолжил писать. Штурманы империи не первое столетие бороздят Длинное море. Даже на галерах, никогда далеко не отходящих от берегов, обязаны разбираться в приметах и знать акваторию. Уж про парусные корабли и говорить нечего. Крайне странно было бы, если бы мы заплыли в незнакомые места. Ладно еще, когда шторм уносит корабль в неизвестном направлении. Такое случается, хоть и не часто. Море свирепо и обманчиво. У него нередко меняется настроение, и тогда ничего хорошего моряков не ждет. В обычном плаванье они прекрасно находят путь и угадывают погоду. Цвет Луны и ее форма, восход и закат Солнца, величина и форма облаков, характер волнения на море, температура и влажность воздуха, поведение птиц и морских животных – все это знакомо им не хуже, чем мне – причины изменения цвета мочи у больного. И совсем не смешно. Жидкая она или густая, цвет (двадцать один вид: от совершенно прозрачного до желтого, коричневатожелтого, красного, темнокоричневого и далее до черного), запах (очень важно), обильно идет или скудно. Ничего лишнего нет. Будь внимателен, и диагноз поставишь правильный. Так и с навигацией. Ночью светят звезды, днем ведут карты. А для облегчения жизни в разных концах империи ставят маяки. Этот стоит не иначе перед входом в Другват. Надо же, вроде недавно приступил, а пятьдесят страниц заполнил. Правда, считая рисунки. Они во избежание ошибок должны быть ясными и подробными. Хорошо, что рука набита. В прославленные художники мне не попасть, но копиист с годами вышел неплохой. Поставил точку. Потянулся, разминаясь, и поднялся на ноги. Другват, тут не ошибешься, уж очень характерный вид башни. На самом деле все сооружение – достаточно удачная копия точно такого же маяка в Карунасе. Только там еще наверху высотки присутствует огромный диск, изображающий Солнце. И не золотой он, всего лишь позолоченый. А пропорции и архитектура практически не отличаются. Чем ближе мы подплывали, тем величественнее выглядело сооружение. Маяк поставили на скале у входа в бухту, и по старым записям он имел в высоту сто двадцать локтей, считая от уровня моря. Сейчас наверняка ниже. Самой скалы давно не видно, и волны плещутся прямо у фундамента. Любопытный феномен, подтверждающий старые наблюдения. Высота моря периодически растет, и почти наверняка это связано с таяньем льдов на севере. Прибрежные районы медленно заливает, это и в Серкане заметно. Там пришлось не так давно надстраивать дамбу. Первый ярус башни был сложен из шлифованного известняка, длина стороны квадратного основания составляла три десятка метров. На этом этаже постоянно находилась охрана и размещались запасы продовольствия и цистерны с питьевой водой – на случай осады. Винтовая внутренняя лестница вела в восьмигранный второй ярус, посвященный ветрам, дующим с восьми сторон света. Ярус был облицован мрамором, а на его углах стояли скульптуры. Про посвящение ветрам старательно забыли, а скульптуры посшибали во время Войны Богов. Рисунки статуй сохранились, но не в империи. Красивые были. Мраморные и бронзовые. Металл хоть переплавили, а мрамор просто скинули в воду. Теперь рассказывают легенды про появляющихся из-под волн огромных бесов, норовящих прихлопнуть глухой ночью неосторожных поклонников Солнца. Ерунда, местные рыбаки, выходя в море, никогда не забывают поблагодарить за хороший улов своих личных бесов местного разлива, и конкретно Хозяина моря, а если кого-то из охраны утопят эти самые мраморные статуи, никто и не заметит. Их здесь много, и место отнюдь не из тех, куда рвутся. Скучно. Даже пивные находятся на материке, а сменяются стражники раз в три месяца. Вечно бегают в самоволку и не менее часто тонут по глупости. На третьем ярусе, окруженном гранитными колоннами, находится фонарь-купол со сложной системой зеркал, обеспечивающей видимость сигнала на сорок километров. – Не нравится мне это, – известил меня Талмат, появляясь рядом. Всю дорогу он отсиживался в каюте, не раздражая ни своим видом, ни речами, и вот – на тебе. При виде приближающегося порта объявился. – Что именно? – Флажки на маяке. – Вы умеете читать морские сигналы? – Их вообще не должно быть! Подумаешь, еще одно судно. А в море пустота. Не нравится мне это, – повторил Высматривающий с нескрываемым подозрением и уставился на две галеры, выползающие из-за мыса.