Бумажник с деньгами он отдал Кате, оставив себе только фотографию. Она обещала, что вернет их владелице и расскажет придуманную ими вместе историю о том, как Шурик нашел его у танцплощадки, как по фотографии узнал Ирину на улице и вот теперь мечтает с ней познакомиться. «А вдруг Коротышка не вернет Ирине деньги? – засомневался он. – Возьмет да и потратит их. Сумма-то ведь приличная. А если я стану ее обвинять, чего доброго, свалит все на меня. Тогда и фотка Ирины не поможет – денег-то у меня уже нет!» Только сейчас он понял, что, расставшись с бумажником, совершил ошибку, лишился, можно сказать, козырного туза. «Черт, надо было с Андреем посоветоваться. Как жаль, что он уехал и теперь неизвестно когда вернется! Очень жаль…» СЛАСТИ Но Шурик напрасно сомневался в Кате. Придя на следующее утро к Ирине домой, она, ничуть не изменив, пересказала придуманную историю удивленной возвращению бумажника и деньгам Ирине. – Где ж ты такого лыцаря сыскала? – спросила она Катю, пересчитав деньги. – В кинотеатре подвалил. С понтом деловой. Сам говорит: «Мечтаю с твоей подружкой познакомиться», – с тобой то есть, и сам же ко мне приставать стал. – А ты что? – Что? – хмыкнула Катя. – Пришлось доставить ему кое-какое удовольствие. – Ах, изменщица! – нахмурилась Ирина. – Что ты, Ириночка, я только тебя люблю! Я только для того, чтобы он деньги вернул! – Катя готова была опуститься перед подружкой на колени, только бы та на нее не сердилась. Еще совсем недавно, а вернее, до знакомства с Ириной, она не замечала в себе желания во всем подчиняться воле другого человека. Ирина же ее словно околдовала. После часа, проведенного в домике на детском городке, Катя готова была стать ее рабой и с радостью исполнять любые ее желания. Она десять раз успела пожалеть, что украла бумажник у такой замечательной, такой красивой и властной подруги. И не смогла найти его. Шурик избавил ее от угрызений совести, и Катя считала, что не зря отблагодарила его. Вот только бы Ирина за это на нее не злилась. – Ладно, Коротышка, на первый раз прощаю, – снисходительно сказала Ирина. – Лыцарь-то твой, надеюсь, не урод? – Наоборот, очень даже приятная мордашка. И сладенький такой. – Ну что ж, приводи его часиков в пять вечера. Познакомимся… – Так ты говоришь, что я тебе нравлюсь, да? Ирина, одетая в яркую цветастую рубашку с засученными рукавами и голубые вельветовые джинсы, оседлав стул, раскачивалась перед смущенным раскрасневшимся Шуриком. Он сидел на самом краешке деревянного кресла и пока еще, кроме «здравствуйте», не произнес ни одного слова. Катя, в темно-серой футболке с приколотым на груди значком «Олимпийский мишка – штангист», в короткой зеленой юбке, подперев ладонями щеки, облокотилась на круглый стол и почти дотрагивалась носом до горлышка бутылки шампанского, принесенной гостем. – Да, очень нравитесь… – Я многим нравлюсь, – сказала Ирина. – Всем нравлюсь. Правда, Катюшка? Та кивнула. Шурик хотел было возразить, что нет, мол, не всем, что видел он в парке, как оттолкнула ее Таня. Но вовремя прикусил язык. Он встал, молча взял бутылку, немного нервничая, сорвал фольгу и, раскрутив проволоку, с легким хлопком вытащил пробку. Он был уверен, что Катя, познакомив его с Ириной, сразу для вида вспомнит о каком-нибудь «срочном деле» и оставит их вдвоем. Но похоже, Катя уходить не собиралась. Она достала из буфета три бокала, поставила на стол, и Шурик медленно, чтобы пена не полезла через край, наполнил их почти доверху. – Предлагаю выпить за знакомство. – Катя первой подняла бокал и подмигнула Шурику. – Но еще и за честность нашего нового знакомого. – Ирина тоже подняла бокал. – Спасибо, – только и сказал Шурик, чем неожиданно вызвал у девушек взрыв смеха. Он быстро выпил шампанское до дна. Ирина же вино только пригубила. И Катя тоже. – Надо же, столько денег вернул совсем незнакомому человеку! – сказала Ирина. – В честь чего это? – Ну, что молчишь? – встряла Катя. – Признавайся уж сразу, что влюбился в нее и все такое. Шурик посмотрел на Катю так растерянно, что она и вместе с ней Ирина снова рассмеялись. Он подумал, что сейчас самое время уйти, гордо хлопнув на прощание дверью. – Да ладно, не обижайся, – утешила Ирина. – Сам говоришь, что нравлюсь, и сам же нашу Катюшку вчера соблазнил. Как это называется, а? Шурик хотел было оправдаться, мол, не собирался никого соблазнять, что Катя сама за него все сделала, но снова промолчал. – Ничего-ничего, Катюшка у нас такая коварница, что и сама кого хочешь соблазнит. – Ирина подошла к подружке, положила руку на ее грудь и начала поглаживать, отчего та томно прикрыла глаза, а потом припала губами к приблизившимся губам. Они поцеловались взасос, прижимаясь друг к другу телами, но не выпуская из рук бокалы. Шурик боялся пошевелиться, чтобы, не дай бог, прервать этот затянувшийся поцелуй. – Видишь, что она со мной делает! – Ирина наконец-то обернулась к Шурику. – Я уже и справиться с собой не могу, так и хочется лизать эту крохотульку, пока не кончит. Не желаешь еще посмотреть, как девочки друг друга ласкают, а? – Желаю! – Шурик облизнул сухие губы. – Все желают, – сказала Катя и чокнулась с Ириной бокалами. – Покажем ему аттракцион сластей, Коротышка? – спросила Ирина. Она допила шампанское, поставила бокал на стол и ловко нырнула рукой под короткую юбку девушки. – Ты хочешь при нем… – Ну, должны же мы как-то отблагодарить мальчика за проявленную честность. – А если он… – На нас глядя, тоже захочет? – Да. – А мы ему, чтобы вел себя прилично, ручки свяжем. Если, конечно, согласится. – Ирина посмотрела на вытаращившего глаза Шурика. – Ты согласишься? – Соглашайся, Шурик, не пожалеешь. Такого ни в каком нашем кино не увидишь, – сказала Катя и сладостно прижалась к Ирине, чья рука все еще оставалась у нее под юбкой. Они напрасно его уговаривали. Шурик приблизительно представлял, что сейчас произойдет, и мечтал лишь об одном, – чтобы девушки над ним не шутили. Он сел в кресло и покорно позволил Ирине и Кате привязать свои руки к подлокотникам. Шурик попробовал ими пошевелить и понял, что сам теперь освободиться не сможет. – За музыкой, конечно, слышно не будет, но все равно не ори, а то придется тебе рот заткнуть, – сказала Ирина. Она на полную громкость включила магнитофон, и Владимир Высоцкий захрипел песню про таукитян. Катя разлила в два бокала остатки шампанского. Девушки выпили на брудершафт. И начался аттракцион сластей… Это было невыносимо. Шурик ерзал в кресле и проклинал все на свете из-за того, что не может присоединиться к ласкающим друг друга красавицам. Он вспотел. Он скрипел зубами от безуспешных попыток освободить руки и наконец взмолился, чтобы его развязали. На него не обратили внимания. Он стал кричать, что не может больше терпеть таких мучений. Тогда Ирина взяла свои трусики и использовала их как кляп. Шурик замычал и сделал умоляющие глаза, но она лишь показала ему язык и вернулась к ожидающей новых ласк Кате. Потом в руках у Ирины появился фотоаппарат. Девушки по очереди позировали и снимали друг друга. Потом Ирина фотографировала, как голенькая Катя со всех сторон сладострастно прижимается к связанному Шурику, и ему оставалось только стонать и закрывать глаза от бессилия сделать хоть что-нибудь. Когда Катя фотографировала его с Ириной, та вовсю дала волю своим фантазиям… Шурик до сих пор имел только теоретическое представление о сексуальных извращениях, но теперь в отношении него дело дошло до практики, и ему стало очень стыдно, но в то же время хотелось оставаться как можно дольше рабом двух злых красоток. Вот только бы руки не были связаны! Неожиданно в дверь громко постучали. – Это вы, Андрей Панкратыч? – спросила Ирина спокойно, в то время как Катя в панике бросилась собирать разбросанную по комнате одежду. – Да, это я. Открой мне, девушка, – услышали они. – Одну секунду, – сказала Ирина. Она поднесла палец к губам, давая понять, чтобы Катя с Шуриком молчали, и, к ужасу их обоих, подошла к двери и открыла ее. Маленькая Катя юркнула за спину Шурику, торопливо развязала ему руки и, сжавшись в комочек, так за креслом и осталась. Шурик, наконец-то освободившийся от веревок, вынул изо рта мокрую тряпицу и в это время увидел вошедшего в комнату старика с серой повязкой на глазах. – Кто с тобой, девушка? – спросил старик, повернув голову в сторону замершего Шурика. – Это тот самый молодой человек, про которого я вам говорила! – выпалила Ирина. Шурик округлил глаза. Ирина же торопливо закивала ему, как бы призывая соглашаться со всем, что она скажет. – Я чисто случайно его увидела, Андрей Панкратыч. На рынке. Хотя и искала специально. Но я ему пока ничего не говорила и ни о чем не спрашивала. Поэтому можете его сами расспросить. Я думаю, он вам все расскажет и иконку вам продаст. Ведь правда, Шурик, продашь? – Говоря все это, Ирина накинула на плечи рубашку, подскочила к столу, где лежал блокнотик, быстро написала что-то на первой же раскрытой странице и сунула его под нос Шурику. «Уже продал!» – прочитал он и, ничего не поняв, пожал плечами. – Где иконка? – почти закричал старик. Он вытянул вперед руки и стал надвигаться на испуганного парня. Не обращая внимания на отчаянно жестикулирующую Ирину, очень боясь, что эти руки дотронутся до его лица, Шурик стал отступать короткими шажками, пока не уперся спиной в стену. Еще секунда, и старческие пальцы коснулись бы его щек, и он, наверное, завопил бы от ужаса, но Андрей Панкратыч остановился и зашептал: – Мальчик, где иконка? Скажи мне, мальчик, куда ты ее дел? Скажи, не бойся. Где она? – В монастыре, в подвале, то есть в подземной церкви, – сказал вдруг Шурик, и теперь глаза округлились у Ирины. «Я же написала ему, дураку, что продал, а он выдумывает зачем-то». – Поймав его взгляд, она выразительно постучала себя кулаком по лбу. – Правда, правда! – закричал уже во весь голос Андрей Панкратович и схватил-таки Шурика за ворот рубашки. – Дорогой ты мой! Нашел, нашел! Где ты ее нашел, где? – Не нашел, а из витрины в музее вытащил, – сказал Шурик стараясь отцепить от себя крючковатые пальцы. – Да не щипайте вы меня! – Когда это было? – В субботу днем.