Виктор вспомнил, как в последнем своем воплощении троюродная сестренка его поцеловала. В его жизни хорошего было больше, чем плохого, но тот поцелуй, пожалуй, стал лучшим, что ему довелось испытать – пусть и не в реальной жизни, а как бы во сне. А какая она – реальная жизнь? Кто знает, возможно, рисуя сюжеты на чудесной страничке, он давно перенес себя в параллельную реальность и теперь в ней и живет! От этих мыслей голова пошла кругом. Между Колюней и Петлей назревала драка. Колюня был выше главаря и, судя по всему, сильнее, но Виктор не сомневался: дойди дело до кулаков – татуированный с ним справится. И скорее всего, не благодаря примитивному махалову – что-нибудь да придумает Серега Петляев, что-нибудь подленькое. До драки дело не дошло. Петляева вдруг что-то насторожило. Оттолкнув Колюню, а потом и оказавшуюся перед ним Машеньку, он забежал в гараж и тут же выскочил из него, натягивая на плечи объемистый рюкзак. Но было поздно, на площадку перед гаражом въехал милицейский уазик с включенной мигалкой. Наверняка была включена и сирена, которая насторожила Петлю. В отличие от растерявшегося и оставшегося стоять на месте Колюни, он бросился бежать – за гараж, по тропинке, в сторону монастырских прудов. За ним, выпрыгнув из уазика, устремились два милиционера, вооруженные автоматами, и не было никаких сомнений, что они его догонят. Третий милиционер наставил пистолет на Колюню, который послушно вскинул руки вверх. Виктор перенес внимание на милицейскую машину и уловил движение на ее заднем сиденье – перовский рыболов исполнил обещание и заслуживал возвращения в свой мир, в свое время. Художник взялся за ластик и быстро стер на чудесной страничке верхний рисунок. Моментально ожил рисунок нижний. Уставившийся на поплавок рыболов схватился за удочку и сделал уверенную подсечку. Удочка согнулась в дугу… Виктор немедленно стер и рисунок нижний. Все, о перовском рыболове можно забыть. И проблема с ограблением инкассаторов, кажется, решилась! Во входную дверь квартиры Виктора позвонили… Часть пятая Разборки Что-то зачастил к нему друг Никита. За последние полторы недели в третий раз наведался. Но на самом деле как раз его-то Виктор и хотел сейчас видеть больше всего. – Ограбили, значит, инкассаторов? – не поздоровавшись, спросил тот с порога. – Именно твой маршрут ограбили? Именно в то время, когда ты с нами водку пьянствовал! – Не ори, – устало улыбнулся Виктор. – Нашли грабителей, ценности возвращены государству. – Как? Кто? Где? – Ты лучше присядь. – Виктор кивнул на диван, где совсем недавно сидел перовский рыболов. – Я тебе чуть позже обо всем подробно расскажу. Никита сел, потер лоб: – А в двух словах? – В двух словах… Лучше скажи, ты в юность свою окунулся? – Окунулся. – Никита глубоко вздохнул. – Хорошо нам тогда было. Ты извини, что я тебя к Маринке приревновал, чуть драться не полез. – А в раздвоенной реальности, возможно, и полез бы. И набили бы мы друг другу морды, а Маринка тем временем повисла бы на шее Низкого или Генки… – Да уж. – Никита усмехнулся, Виктор тоже, друзья рассмеялись. – Может, все-таки объяснишь про ограбление? – спросил через некоторое время Никита. – Какой же ты пытливый, дружище. – Наверное, потому и в менты пошел. – Хорошо, в двух словах постараюсь объяснить, но обещай, что после этого ты одну мою просьбу выполнишь. – Выполню, зуб даю… – На самом деле… – сказал Виктор после короткого рассказа, как он при помощи чудесной страницы узнал в грабителе инкассаторов Сергея Петляева и как с помощью перовского рыболова навел на него милицию. – На самом деле эта чудесная страничка скоро меня с ума сведет. – А ты не находишь, что во всем этом слишком много совпадений? – спросил Никита. – В том-то и дело, что слишком много совпадений! Перемешалось как-то все. Моя жизнь словно бы раздвоилась или растроилась. Александр Иванович написал роман, а я, благодаря этой страничке, как бы очутился в придуманной им истории. И знаешь, Никита, хочу так в этой истории и продолжать жить. Очень хочу. В той жизни я с Машенькой целовался, а в настоящей – нет. Или я сейчас не в настоящей? – Если ты не в настоящей, значит, и я тоже. – Никита сунул ему под нос папку с рукописью. – Держи. Здесь в конце этот самый Петляев погибает. И кстати, не только он погибает. – А вот и нет. В рукописи Петля срывается с вершины Воскресенского собора, но о его смерти не сказано, она только подразумевается. Точно так же, как подразумевается гибель Ирины и Шурика во время взрыва немецкой мины. Александр Иванович, описывая наши дни, четко обозначил только две смерти: старика Панкратыча, которого зарезал Петля, и Терехи, которого задушил гитарной струной Лексий. Согласен? – В принципе согласен. А кто такой этот Александр Иванович? – Я же тебе говорил – мой знакомый писатель, в соседнем подъезде живет. Работает старшим кассиром в продовольственном магазине – здесь, в Тушине. Между прочим, в том самом, рядом с которым инкассаторов грабанули. – Так-так-так? – насторожился Никита, тем самым заставив напрячь мысли и Виктора. – Интересно получается. Он пишет в своем романе про бандита Петляева, который, по твоим же словам, спустя несколько лет грабит инкассаторов рядом с его магазином. Очень грамотно грабит, ты не находишь, дружище? – Я об этом думал, – покивал Виктор. – И – что ты предлагаешь? – Познакомь меня со своим Александром Ивановичем. – Зачем? – Ну, скажу, что мне очень его роман понравился. Спрошу, с кого он таких ярких героев списывал… – Подожди-ка, ты вроде бы зуб давал, что выполнишь мою просьбу? – Конечно. – Никита, я не могу объяснить… Короче, я сейчас нарисую один эпизод из этого романа. – Виктор постучал пальцем по папке с рукописью. После чего развязал веревочки и стал перебирать листы. – Вот. Глава называется «Разборки по-взрослому». Прочти ее снова, пока я рисовать буду. А потом посмотри, что на чудесной странице будет не соответствовать сюжету. Ну, и сам понимаешь, если меня на этой страничке убивать станут – быстренько сотри рисунок вот этим ластиком. Договорились? – Договорились, дружище. Виктор стал рисовать, а Никита – читать вслух отрывок из главы: – «О том, чтобы купить билеты на танцы, Андрей даже не заикнулся – друзья посчитали бы это шуткой…» Когда Никита дошел до эпизода, где Лексий душит гитарной струной Тереху, художник сделал последний штрих на новом рисунке. – Все, дружище, – сказал Виктор. – Сейчас я поставлю на страничке свою подпись. Ты готов? – Готов! – Я уношусь в юность. Не дай мне подохнуть… …Воплотившись семнадцатилетним на истринской танцплощадке июльским вечером конца семидесятых, он вдруг ощутил себя лучшим кавалером, от предложения которого пойти потанцевать не откажется никакая девчонка. И это было классно! Другое дело, что приглашать он собирался не какую-то «любою», а только одну-единственную, которую пока безуспешно высматривал. Но, может быть, Машеньки здесь и не было? Зато он узнал Андрея, проникшего на танцплощадку через дыру в заборе, и его друзей, в том числе и Адмирала, который на рукописи Александра Ивановича появился ближе к концу. Немного погодя Виктор увидел и Таню, и Катю, и Ирину, а потом и ненавистного Петляева с компанией его корефанов. Но никто из них не обратил на Виктора ни малейшего внимания, хотя некоторые на мгновение и встречались с ним взглядом. Получается, что в этой реальности они его не знали, никогда раньше не видели! – Витенька, здравствуй! – Кто-то тронул его за локоть. Это была Настя – родная сестра Маши и Олега. – Приветик, дальняя родственница. Потанцуем? Не зная, что Маша и Настя сестры, глядя на них, догадаться об этом было сложно. И та и другая были симпатичные, но Маша была темненькая, Настя – светленькая, носик у Маши был курносый, у Насти – прямой, у Маши губки – пухлые, у Насти – тонкие, разве что маленькие родинки и у той и у другой красовались на одном и том же месте – чуть выше верхней губы. – Я ни разу тебя здесь не встречала, – сказала Настя, ведомая в медленном танце троюродным братом. – Ну, вот встретились и сразу танцуем. – Он нежно держал ее за талию, она, положив руки ему на плечи, то и дело бросала взгляды по сторонам. – Я слышал, у тебя жених появился? – Машка поведала? – нахмурилась Настя. – Кстати, чего-то ее не видно. – Говорила, притащится… Так же как и Настя, Виктор стал крутить головой в поисках Маши. Вот одинокий Митлз, теребящий в руках очки, вот Зольдат, что-то шепчущий на ухо партнерше, вот Шурик, выкручивающий руку Кате-Коротышке, а вот и Серега Петляев, высоко поднявший почерневшую от времени металлическую иконку и куда-то целеустремленно направляющийся. – Получай, сука московская! – раздался поблизости дикий крик. Толпа танцующих заволновалась. Криков стало больше: – Сука! – Оторви ей голову! – Молодец, Греция! – Не будет парней отбивать! – Под дых ей, Греческий Профиль, под дых! – Прекратить безобразие!