— Да, здесь прекрасные виды, — ответила графиня. — А Вам, леди Ира, нравятся местные виды? — обратился ко мне Торин. — Нравятся, некоторые из них особенно хороши, — ответила я и только потом поняла, насколько двусмысленно это прозвучало. Я почувствовала, как начала краснеть, очень хотелось надеяться, что этого никто не заметил. — Что у Вас с лицом, леди Ирэйна? — графиня решила вставить свои «пять копеек» в мой сегодняшний позор. — Дамы всегда помнят, что лицо надо прятать от солнечных лучей, странно, что Вы этого не знаете. — Леди Элина, я еще в том возрасте, когда могу позволить себе чего-то не знать, — не сдержалась я. — Я, действительно, чуть старше Вас, значит, всегда буду чуть умнее, — снова начиная приобретать пятнистый окрас, парировала соперница. — Никого не хочу обидеть, но, к сожалению, возраст не является гарантией наличия ума, — раздражённо припечатала я. — Уж не обо мне ли Вы сейчас говорите, Ирэйна? — с усмешкой спросила леди Глория. — Увы, нет, разумность — Ваша отличительная черта, как бы Вы не старались ее скрывать, — ответила я тетушке. — Я тоже надеюсь, что Вы имеете в виду не меня, — не унималась Элина. — Надейтесь, — коротко ответила я ей. Глава 21 Ален Ален был в растерянности. Чувство ненависти к жене, которое переполняло его, не давая дышать, постепенно куда-то исчезало. Его решимость мстить ей уже не казалась такой актуальной, а после сегодняшнего случая возникло совсем иное желание. Разгоряченный после дружеского поединка с Торином, Ален решил немного освежиться прохладной водой из бочки. — Твоя жена смотрит на тебя, — неожиданно сказал Торин, глядя за его спину. Ален резко повернулся и наткнулся на взгляд жены, от которого по телу побежали колкие мурашки тревожного возбуждения. Он был обжигающим и притягивающим, в нем сквозило неприкрытое желание. Казалось, глядя на него, она не осознавала, что делает. Ален смотрел на жену и будто впервые заметил необычайно притягательное лицо с разлетающимися черными бровями и длинными черными ресницами над ее серыми бездонными глазами. Взглянув на чуть приоткрытый рот с нежными губами, его пронзило жгучее желание, такое ненужное, но, тем не менее, недвусмысленное. Вдруг Ирэйна вздрогнула, посмотрела на ребенка, сидящего у нее на руках, прижала его к себе и, резко развернувшись, быстрым шагом направилась к замку. Ален стоял, тяжело дыша, и не решался смотреть в лицо другу. — И что это сейчас было? — спросил Торин. Ален посмотрел ему в глаза, но не увидел там насмешки. Взгляд друга были задумчивым, наполненным какой-то тайной грустью. — Не знаю, — неуверенно ответил Ален. — Похоже на сильное чувство, возможно любовь, — медленно проговорил Торин. — О каких чувствах ты можешь говорить после того, что я тебе о ней рассказал? — возмущенно спросил Ален, приходя в себя. — Она не может меня любить! Ты мне не веришь? — Верю, конечно, но я верю и собственным глазам, — все также задумчиво ответил Торин. — Знаешь, хотел бы я, чтобы меня так не любили. Ален изумленно посмотрел на друга. Весь обед он наблюдал за женой, Ирэйна не поднимала глаз от тарелки, даже не пыталась вести светскую беседу. Он перестал понимать себя, вопреки здравому смыслу, вопреки всем словам, которые он наговорил Торину, Ален ждал от нее подтверждение тому, что прочитал в ее глазах утром. Потом Торин задал ей этот провокационный вопрос, она ответила и залилась краской, смутившись. Ее забавный ответ бальзамом пролился на его измаявшуюся душу. Ален сидел в кабинете, когда к нему вошла леди Глория, он поднялся и пошел встречать ее. — Надеюсь, ничего не случилось, тетушка? — спросил Ален, помогая сесть ей в кресло. — Все в порядке, не беспокойся, я не задержу тебя, — произнесла она, — хочу поговорить об Ирэйне. — Ты получил мое письмо? — спросила Глория. — Там, где ты сообщила о том, что она потеряла память? — осторожно уточнил Ален. — Именно, — подтвердила она и замолчала. Ален не торопил. В письме тетушка не упоминала о побеге, сначала он полагал, что Глория просто не хотела огорчать его, но теперь не был в этом уверен. — Ты знаешь, Ален, как я относилась к твоей жене, — сказала Глория, — это была просто невыносимая особа. — Что значит «была»? — переспросил он. — Это значит, что я ее просто не узнаю, — произнесла тетушка, — теперь это совершенно другая женщина. Ирэйна очень изменилась после того, как ударилась головой. Если бы я раньше могла предположить, что она станет такой, то давно сама бы стукнула ее по голове. Ален невольно улыбнулся, удивляясь горячности, с которой обычно бесстрастная тетушка говорила о его жене. — И ты действительно веришь в то, что она ничего не помнит? — усмехнулся Ален. — Я не могу это утверждать наверняка, — смутилась Глория, — мы никогда не были до такой степени откровенны с Ирэйной, но не думаю, что она притворяется. То, как она относится к ребенку сейчас и как относилась ранее, невозможно сравнивать. — Да, спасибо, что напомнила. Я тебе очень благодарен, что заботилась о ребенке, когда моя жена отказалась делать это, — с горечью поблагодарил Ален. — Но я не об этом, Ален, я как раз хотела сказать, что сейчас все изменилось, — растерянно проговорила Глория. — Спасибо, тетушка, мы еще обязательно поговорим об этом. Просто мне надо разобраться, — завершил разговор Ален. Глория в замешательстве покинула кабинет. «Значит, ей ничего неизвестно ни о побеге, ни о любовнике», — сделал вывод Ален, глядя вслед тетушке. Ален задумался: он даже не сделал попытки разобраться в произошедшем, лишь занимался тем, что бережно лелеял свои оскорбленные чувства. После обеда он вызвал дворецкого к себе в кабинет. — Мортин, ты, наверное, тоже заметил, как изменилась моя жена. Скажи, приблизительно, с какого момента начали происходить эти перемены? — Я могу сказать точно — после того, как Ее Сиятельство пришла в себя. Это произошло почти через три дня после падения, — ответил Мортин, не задумываясь, как будто давно ждал вопроса. — Эти изменения произошли одномоментно или поведение графини менялось постепенно? — Как я Вам, Ваше Сиятельство, уже докладывал, Ваша жена потеряла память. Когда она очнулась, то никого не узнавала, даже не могла вспомнить, где находится, — Мортин лишь на мгновение замялся, но потом продолжил: — Услышав о том, что у нее есть ребенок, миледи снова лишилась чувств и, когда вновь пришла в себя, то вела себя необычно. Она совсем не напоминала ту прежнюю графиню. — В чем конкретно это проявлялось? — Первое, что сделала Ваша жена — потребовала проводить ее к сыну. Я должен Вам признаться, что сначала не поверил ей, — Мортин вдруг улыбнулся, вспоминая. — Но графиня, словно тигрица, готова была наброситься на меня, и я уступил. — И как много времени она проводит с ребенком? — Почти постоянно, оставляя малыша только для кормления и сна. Ален с удивлением смотрел на дворецкого, Мортин даже не замечал, что говорит о графине с гордостью. — А когда у ребенка резался зубик, и он капризничал, Ее Сиятельство настояли, чтобы на это время ей стелили в детской, и она всю ночь сама успокаивала сына, — не замечая реакции графа, продолжал Мортин. Дворецкий напомнил Алену о знакомстве с малышом, его поразило поведение жены. «Мы уже начали ползать, и у нас прорезались два зуба», — сказала Ирэйна с гордостью глядя на сына. Как странно она сказала и как странно смотрела на него, когда он держал ребенка. Неужели он увидел в ее взгляде нежность? Ален не мог этому поверить или все-таки не хотел? Возможно ли так прикидываться, да и чего ради? Не придя ни к каким выводам, он покинул детскую, при этом с трудом оторвав взгляд от Ирэйны. Вот и леди Глория сомневалась, что это притворство. И это тетушка, которая с трудом терпела присутствие его жены, и говорила, что не в состоянии общаться с ней! — Как моя жена относилась к сыну раньше, до потери памяти? Мортин моментально нахмурился, он молча стоял, не решаясь отвечать. — Я знаю, что моя жена не оказывала должного внимания малышу, она мне сама писала об этом, — тихо сказал Ален и твердо добавил: — Я должен знать все и не потерплю, если от меня что-то скроют. — Графиня не хотела видеть сына, она не выносила его плач, сердилась, когда ей напоминали о наследнике, — бесстрастным голосом произнес Мортин. — Жена писала мне, что я и мой ребенок испортили ей жизнь и лишили ее будущего, — таким же бесстрастным тоном продолжал Ален, — говорила ли она об этом здесь? — Да, Ваше Сиятельство, она упоминала об этом несколько раз, — с трудом произнес Мортин. После ответа дворецкого Ален надолго замолчал, глядя в окно. Он как будто забыл о Мортине, тот терпеливо ждал. — А откуда взялось такое название — детская? — неожиданно сменил тему Ален. — Ее Сиятельство стала называть так апартаменты сына, — ответил Мортин, облегченно вздохнув. — Есть еще что-нибудь, что графиня называет также необычно? — Да, классная комната — место, где дети занимаются с профессором, — сказал Мортин и осекся, встретив недоуменный взгляд графа.