Вызов приняли на третьем гудке, и в непривычной трубке – за десяток лет Степан уже успел отвыкнуть от кнопочных телефонов – раздался знакомый голос: – Слушаю? – Привет, бать, это я… – заранее заготовленная фраза прозвучала откровенно фальшиво, еще и горло внезапно свело предательским спазмом. Что говорить дальше, старлей просто не знал. – Здоров, сынок, вернулся? – голос отца казался совершенно спокойным, вот только Степан даже не догадывался, чего это стоило бывшему десантнику. – Давно? – Вчера, – автоматически ответил старлей, еще не успев осмыслить сути заданного вопроса. – Погоди, так ты знаешь?! Егорыч рассказал? – Егорыч тут ни при чем, сынок. Да и что он мог рассказать-то? Во время нашей последней встречи нес какую-то ахинею про твой перочинный нож, что на Малой земле поисковики откопали. Тут другое… короче, не телефонный разговор. Ты с комбатом уже связывался? – Нет пока. Да и прямого номера не знаю, не на КПП ж по телефонному справочнику звонить? Собственно говоря, в моей ситуации лично явиться для доклада положено. – Тогда и не спеши, хочу сперва сам твою историю выслушать, а уж там решим, что Максиму Владимировичу рассказывать, а что нет. Вместе к нему поедем, все равно давно собирался старого товарища навестить. Маме что говорим? Алексеев облегченно выдохнул, позволив себе чуть-чуть расслабиться: – Ну, насколько понял из объяснений Виктор Егорыча, я вернулся со спецкурсов перед отправкой в загранкомандировку в некую жаркую страну, так? – Ну, да, типа того… – смущенно ответил отец. – А что я должен был придумать? Знал бы ты, каково мне было, когда Ткачев позвонил да известием огорошил. Хорошо, еще в Афгане отучился по первому же поводу в панику впадать. Да и чувствовал я, что ты живой, вот хочешь – верь, хочешь – не верь, но чувствовал. Точнее – знал… В трубке сдавленно вздохнули, и на несколько секунд воцарилась тишина. Судя по звукам, отец торопливо закуривал. – Верю, бать, вот честное слово – верю! И знаешь что? Ты даже представить себе не можешь, о чем я тебе при встрече расскажу. – Догадываюсь, – успокоившись, буркнул Валерий Сергеевич. – Все, отставить сопли! Через пару часов смогу выехать, только машину подготовлю. Добро? – Не нужно, сам приеду, рейсовым автобусом, они практически каждый час ходят. Так лучше будет, потом объясню почему. А вот затем нам с тобой, возможно, придется покататься, и в Новороссийск, и в Темрюк. Как выеду – отзвонюсь, договорились? Маме привет, уже можно сказать, что сынок с курсов живым-здоровым вернулся. – Степан, не сдержавшись, фыркнул. И, поколебавшись, добавил: – Бать, и это – спасибо тебе! – Да за что, сынок?! – искренне не понял Алексеев-старший. – Просто за то, что верил в меня, что ждал. – Ощутив, как подозрительно защипало глаза, морпех торопливо завершил разговор: – Все, батя, пора бежать, иначе на автобус опоздаю. Конец связи, тарщ майор! – Связи конец, старлей, – глухо ответил десантник, сбрасывая вызов. Осторожно, словно неразорвавшуюся ручную гранату, положив смартфон на стол, до хруста в пальцах сжал кулаки. Несколько раз с силой вдохнул-выдохнул, успокаивая взведенные до предела нервы. Вроде попустило… – Валер, ты чего ни свет ни заря подскочил, выходной же? – в кухню заглянула сонная жена. – Телефон схватил, побежал куда-то, меня разбудил. Случилось что? Кто звонил-то? – Нормально все, Ленусь. Степка вот отзвонился, обещал сегодня заехать. С курсов – помнишь, я рассказывал? – вернулся. – Так чего сидишь-то? – возмутилась супруга, мгновенно переходя в боевой режим хранительницы семейного очага и рачительной домохозяйки. – Дуй в магазин и на рынок, сейчас список покупок набросаю, а то снова что-нибудь купить забудешь! Нужно же вкусненького приготовить, стол накрыть, а то он уж месяц как на казенных харчах. Давай-давай, не нужно мне этих осуждающих взглядов. Умылся-побрился – и вперед, десант! Родина зовет! А Родина – она, как известно, мать!.. Глава 5. Разговоры Новороссийск – Ростов, наши дни На отъезд Степана контрразведчик, с самого утра снова засевший за компьютер, от которого накануне его удалось оторвать с большим трудом, объяснив, что сохраненная информация за ночь никуда не денется и смысла ее сразу распечатывать нет, отреагировал спокойно. Напомнил только, что при разговоре с непосредственным командованием следует до последней возможности избегать упоминаний о некоем капитане госбезопасности Шохине. Да и вообще, не отбрасывать окончательно придуманную оным капитаном версию насчет потери памяти и пребывания в больнице. Ну, а уж коль совсем припрет, то рассказывать, как есть, постаравшись при этом сперва сообщить ему о проявленном интересе при помощи мобильной связи (пользоваться мобильником, принимая звонки и СМС и даже отвечая на последние, особист научился уже достаточно уверенно). После чего… заставил Степана вытащить из кармана злополучную пулю и запихнуть ее, пусть и не особо глубоко, обратно в пробковый круг – сам он брать загадочный артефакт в руки по-прежнему категорически не желал. Основательно обалдевший старлей сделал, как просил товарищ, уже позже, по дороге в родной Ростов, догадавшись, к чему была эта странная просьба: судя по всему, в самом крайнем случае особист хотел попытаться самостоятельно вернуться в сорок третий год. Вопрос, каким, собственно, образом, понятное дело, оставался открытым, поскольку ответа на него не знали ни сам Шохин, ни морпех… Уже прощаясь, Алексеев озвучил контрразведчику пришедшую ночью мысль: – Серега, я смотрю, ты в основном все историю Великой Отечественной штудируешь? Дело однозначно нужное и полезное, вот только мой тебе совет – войну мы в любом случае выиграем, потому лучше займись сбором информации об окружении Сталина. Буквально обо всех. Про Хрущева со товарищи я уже рассказывал, но ты копни поглубже, как умеешь. Только не бери данные из одного источника, используй сразу два-три ресурса, сравнивай и перепроверяй, интернет – та еще помойка. Создай отдельный файл на каждого человека, особое внимание удели ЦК и ближнему окружению, потом все распечатаем. Да и про свою контору тоже не забывай, в том числе и про товарища наркома. Если удастся передать сведения лично Самому, глядишь, Иосиф Виссарионович и проживет подольше, и сделает побольше. Да и вся история того мира и того СССР совсем иначе пойдет. На послевоенное мироустройство опять же внимание обрати, на американцев с британцами особенно – кое о чем я писал, но я не профессиональный историк, а у тебя сейчас есть возможность узнать подробнее. Ну, думаю, ты меня понял! – Понял, – смерив старлея острым взглядом, коротко кивнул особист. – Сам к подобному мнению пришел, еще вчера. Буду работать, особенно по первому пункту. Хоть и страшновато, откровенно говоря, поскольку там такие фамилии всплывают… – Страшновато?! – откровенно опешил Степан. – То есть когда мы безо всяких гарантий на успех в прорыв по немецкой территории шли, тебе страшно не было? И попасть в абсолютно чужой мир, где давно нет твоей страны, и буржуи на шикарных тачках по городу рассекают, тоже не страшно, а работа с архивными данными восьмидесятилетней давности тебя вдруг испугала?! – Ты не понимаешь, Степа, – неожиданно тихим голосом ответил Сергей, глядя куда-то в сторону. – Это здесь все эти сведения – не более чем история. Зато там, в моем мире, – это смертный приговор. Если информация попадет не в те руки, нам с тобой и часа не прожить. Ну, ежели вообще сумеем вернуться, конечно. Все, езжай, отвлекаешь, а мне еще работать и работать! Пчелин довез Степана до автостанции, взял билет и лично усадил в междугородний автобус, с усмешкой буркнув на прощание: – Ну, вот, так-то оно лучше. А то снова пропадешь куда, а мне перед товарищами капитаном и майором отвечать. Счастливой дороги, как доберешься, сообщи. Бате привет. – Передам, – улыбнулся Алексеев, крепко пожимая протянутую руку. – За Серегой приглядывай, главное, на улицу без крайней нужды не выпускай. Если влипнет в неприятности, будут проблемы, причем у всех нас. И еще, помоги ему со сбором информации, ты слышал, о чем я говорил. Это и на самом деле важно. Коль уж удалось что-то всерьез изменить, нужно использовать эту возможность по максимуму. Все, что посчитает нужным, распечатывай, только шрифт помельче делай, он там много чего насохранял, наверняка половину можно выбросить. Короче, разберешься. Только следи, чтобы он на какой «шедевр» нашего кинематографа не наткнулся, а то посмотрит на ночь глядя про героических зэков, кровавую гэбню и прочие черенки от лопат, и комп твой от избытка чувств об пол расколотит. На крайняк «Брестскую крепость» ему поставь, в полной режиссерской версии, однозначно впечатлится, в его времени так снимать еще не умели. – Да уж пригляжу, куда денусь, – ухмыльнулся старший прапорщик. – Он мне, помнится, то же самое насчет тебя говорил. С остальным тоже разберусь, не переживай. Все, потопал я, пока за стоянку в неположенном месте не штрафанули… * * * – Вот такая история… – закончил Степан затянувшийся почти на час рассказ. – Веришь? Или доказательства нужны? Только с этим у меня голяк, один свежий шрам от немецкой пули на ребрах. А все остальное у Егорыча осталось, на сохранении, так сказать. Ну, и главный свидетель там же, понятно. – Да какие доказательства, сынок, издеваешься? – невесело усмехнулся Валерий Сергеевич. – Как я могу собственному сыну не поверить? Тем более боевому офицеру. Да и не шутят, Степа, такими вещами! Война – она всегда дело серьезное, как бы ни называлась и в каких краях ни происходила. Так что верю, конечно. Да и сон тот, про который я тебе рассказывал, тоже своего рода подтверждение. Совпало ведь все, так? И бушлат у тебя был, и автомат трофейный. А руины те – это, я так понимаю, пригороды Новороссийска, которые вы у фрицев раньше времени отбили. Ладно, давай еще по чуть-чуть и про другое поговорим. Хочешь – не хочешь, а к Ткачеву ехать нужно. Комбат – нормальный мужик, адекватный, лет двадцать его знаю. Должен понять и подсказать, как из всей этой непростой ситуёвины выкручиваться… Разговаривали отец с сыном, разумеется, не в квартире. Недолгий семейный обед со всеми положенными обнимашками-поцелуями и прочими ахами-охами по поводу «вернувшегося с курсов» сына уже закончился. Мама, отказавшись от помощи («идите уж, знаю я вас, небось, хочется по-мужски пошушукаться о том о сем, а тут я и сама справлюсь»), занялась мытьем посуды. Младшая сестра, смущенно чмокнув ставшего каким-то слишком уж взрослым брата в колючую щеку, торопливо упорхнула по своим девичьим делам. Ну, а сильная половина семьи, прихватив ополовиненную поллитровку и нехитрую закуску, перебазировалась в отцовский гараж, где и продолжила – а точнее, начала – весьма непростой разговор. – Да, вот кстати, – покопавшись в кармане, отец протянул Степану его собственные часы. Те самые, купленные на выпуск из училища и, казалось, с концами потерянные, когда тонул вместе с бэтээром. Только ремешок другой. – Сюрприз, так сказать. – Бать, но как?! Откуда?! – Макс… ну, в смысле, подполковник Ткачев передал. На память о пропавшем без вести сыне, блин! Водолазы на дне обнаружили, когда твое, гм, тело разыскивали. Видел бы ты его глаза, когда он мне их отдавал, – хмыкнул Алексеев-старший. – Кстати, автомат твой вместе с разгрузкой и полевой сумкой тоже нашли, так что отписываться за потерю личного оружия и боеприпасов не придется, считай, повезло. Я только ремешок заменил, прежний порвался. Как знал, что еще понадобятся. – Спасибо, батя… – неожиданно шмыгнул носом морпех – не то от избытка чувств, не то от ощутимо ударившего в голову алкоголя. Здесь, на гражданке, алкоголь отчего-то действовал совершенно не так, как там, на войне, где и от половины кружки чистого спирта так не вставляло, как от нескольких рюмок самой обыкновенной магазинной водки. – Вот уж точно всем сюрпризам сюрприз! Будешь смеяться, но часов у меня не имелось с тех самых пор, как в Абрау-Дюрсо в плен попал. Помнишь, я рассказывал? – Помню, – закаменел лицом бывший десантник. – Надевай, чего тормозишь? Ротному без часов никак. Давай за павших товарищей накатим, тебе ведь, как я понимаю, теперь тоже есть за кого пить? – Есть, – кивнул Степан, вспомнив младшего сержанта Мелевича, главстаршину Прохорова и еще многих, так и оставшихся для него навеки безымянными. Выпили, не чокаясь. Помолчали. Закурив, отец первым нарушил молчание: – Так вот, насчет твоего комбата. Завтра с утречка в Темрюк рванем, доложишься. Ну, а я, так сказать, поприсутствую на правах старого товарища и вообще заинтересованного лица. – Про Шохина что говорить? – угрюмо буркнул захмелевший старлей. – Пока напрямую не спросит – ничего, – пожал плечами Алексеев-старший. – А там – по обстоятельствам. – И ты туда же… – тяжело вздохнул старлей. – Вон, даже Шохин уже в курсе, как я к этой формулировке отношусь. Да и вообще, я уже две недели именно так и действую, исключительно по обстоятельствам. Иногда нормально получается, иногда – так себе. Ладно, а конкретно? – Да просто расскажешь ему все как есть. Чего этот твой контрик, собственно говоря, боится? Кому он тут интересен-то? Да и чем? Это в тебя там, в сорок третьем, вцепились бы со всей силой, поскольку ты носитель уникальной информации. Собственно, судя по твоему рассказу, и вцепились, как раз этот самый капитан и вцепился. А тут? Как по мне, его главная проблема сейчас – отсутствие документов. – Ну, документы-то у него как раз имеются, причем очень даже серьезные, – фыркнул Степан. – Просто они немножечко того, просрочены. Лет на семьдесят с гаком. Добро, я понял тебя. Слушай, бать, развезло меня что-то немного, пошли спать? – Пошли, сынок, – кивнул десантник. – Выспаться нужно, тут ты прав. Да и подниму рано, поскольку дорога неблизкая. Хорошо хоть запасной комплект формы дома имеется, не в гражданке ж тебе пред светлы очи товарища подполковника являться… Темрюк, расположение 382-го ОБМП 810-й отдельной бригады МП ЧФ России Возвращение в родную часть началось с неожиданной встречи. В дверях КПП Степан буквально лоб в лоб столкнулся с сержантом Никифоровым, его бывшим механиком-водителем, так или иначе виновным в утоплении командирского бронетранспортера. Да и во всех последующих событиях тоже, поскольку именно он и приволок со старого сейнера пробитый немецкой пулей спасательный круг, с которого все и началось. Узнав ротного, Санька переменился в лице и едва не врезался в дверной косяк: – Тарщ старший лейтенант, так вы живы?! Это как же, ведь ваше тело водолазы искали, да не нашли?! А я ваш автомат вытянул, но вас не видал, хоть и нырял несколько раз! Получается, не потонули, что ли?!