– Не уходи, – взмолилась она. – Я не уйду, мало ли кто там звонил, – зарылся Васька губами в ее волосах, – так я ему тебя и отдал, не на того нарвался. – Не отдавай меня никому, хорошо? Не отдавай, – кинулась она покрывать его щеки поцелуями. Калитка скрипнула, это Гребенкины тактично вернулись к себе, а пара страстно целовалась на крыльце ничего вокруг не замечая. – Рыбка моя, Щуреночек мой, – посыпался легкий шепот. – Как ты меня назвал? – остановилась Нина, хмуро глядя на любимого. – Как? – прожигая угольками глаз, выдохнул он. – Почему Щуренок, я что, как щука плоская? – она дерзко положила его ладони на свои округлые формы. – А почему Кабачок, я что, зеленый? – хмыкнул Васька, и подхватив ее на руки, понес в дом. Дверь он запер на замок, но свет не включил. – Направо или налево? – остановился у развилки комнат. – Уши оборву за лево, – хихикнула Нина. – Это ты можешь, уже наслышан, – хохотнул Кабачок, и завернул со своей ношей к дивану. – И тебе не стыдно выдавать себя за мужа расхитительницы сокровищ и хулиганки? – вздохнула она. – Ни капельки, – уложил он ее на мягкий плед. – Ну, что, Щуренок, наконец-то доктор здесь я, лечиться будем? – Кабчок, а ты пошляк, – слегка дернула его за ухо-вареничек Нина. – Иногда... почти всегда, но редко. Больше они не разговаривали, слова куда-то провалились, в своей цивилизованности уступив место первобытной страсти. Нина в безудержной смелости не узнавала себя, завтра, когда рассветет, наверное, будет стыдно, да и пусть. Зачем думать о завтра, если есть такое горячее сегодня. Диван скрипел, протяжным стоном усиливая желание, и хотелось дарить себя, дарить одному единственному, всю без остатка. И Васька охотно принимал подарок, он тоже изголодался и пережил отчаянье, ему тоже хотелось заблудиться в облаке волос и в сплетении нежных рук, поймать ритм чужого сердца. Кажется, черная тень на мгновение снова заслонила окно, но пара этого уже не заметила. Мрачные тени подождут, все может подождать, когда любовь поет песнь жизни – Проспали! Вася, мы проспали! – Нина, перепрыгивая через мужские ноги, кубарем скатилась с дивана. – Полвосьмого! А я вчера даже убраться не успела! Елки-палки. – Полчаса еще, – лениво промурлыкал Васька, слегка приоткрывая левый глаз. – Еда в холодильнике, чайник на плите, я побежала, – она одновременно пыталась надеть и колготки, и платье, попеременно натягивая то одно, то другое. – Ключ на столе, закроешь, положишь под порог. – Стоять! – голосом прапорщика остановил ее Васька. – А завтракать? Ты что голодная собралась бежать? – Вась, я опаздываю, – Нина легким жестом подвела ресницы, – не умру. Поем в обед. – Не выпущу, пока не позавтракаем, – завернувшись в простыню, перегородил он ей дорогу. – Но я… – начала лепетать Нина. – Сапожник без сапог, – продолжил за нее Кабачок, – Я жарю яичницу, ты делаешь бутерброды, потом я подброшу тебя на машине и помогу убраться в медпункте. – Но тебе же тоже на раскоп. – Скажу, в полицию возили, утром из дома ехал? – отмахнулся Васька. Нина смирилась и побежала на кухню. Они готовили завтрак, быстро, слаженно как единая команда, перекидывались шутками, пощипывали друг друга и чмокали в щечки. И никакого смущения, неловкости, будто они уже сто лет так вместе проводили утро. Колобок тоже получил свою мисочку лакомств. Уже у входа, обуваясь, пара неловко стукнулась лбами. Расхохотались, Васька притянул Нину к себе, жарко целуя. – Может чуть задержимся, – обжигая, зашептал он на ухо, – не убегут эти пациенты. – Ну, уж нет, – здесь Нина проявила твердость, но смягчила отказ ответным поцелуем. В обнимку они вышли на порог, Нина захлопнула дверь, зарылась в сумке в поисках ключа, подняла голову и застыла, округлив глаза… Прямо на ее входной двери ядовито-красной краской ровным почерком отличницы были выведены слова: «Отстань от моего мужчины, сучка!» – Последнее слово, я так понимаю, это подпись, – мрачно пошутил Васька, тоже разглядывающий послание. Нина провернула ключ, запирая замок, и спустилась со ступенек. – Ну, и кто она, твоя женщина? – обиженно посмотрела она на Кабачка. – С прошлой ночи ты, – виновато посмотрел он на нее. – А до прошлой ночи? – Я с ними разберусь, – буркнул Васька. – С ними? – переспросила Нина, поперхнувшись. «Ну, а что ты хотела, тебя же предупреждали?» – прошипел внутренний голос. Вот думаешь, что ты ко всему готова, а судьба все новые коленца выбрасывает. Нина и Васька застыли друг напротив друга, Васька напряженно ждал ее реакции, что сейчас выкинет его непредсказуемый Щуренок. Получается Нину вчера до смерти напугали вовсе не разобиженные археологи, и не мафия копателей, а какая-то бывшая Васькина пассия, уж очень разозлившаяся, что потеряла любовника. Нина чувствовала, что надо выдать реакцию. «Мне все равно ни сегодня, так на днях в тюрьму. Ни свадьба, ни настоящая семья все равно не светит. А временное, оно не такое серьезное, зачем омрачать ссорой». – Вот ключ, ты, наверное, первый с работы придешь, мне отчет надо написать, – улыбнулась она, – и вещи перетаскивай, а то неловко перед стариками. Васька сгреб ее в охапку, облегченно выдыхая. Глава XXIII. Послание – Проспали! Вася, мы проспали! – Нина, перепрыгивая через мужские ноги, кубарем скатилась с дивана. – Полвосьмого! А я вчера в медпункте даже убраться не успела. Елки-палки! – Полчаса еще, – лениво промурлыкал Васька, слегка приоткрывая левый глаз. – Еда в холодильнике, чайник на плите, я побежала, – Нина одновременно попыталась надеть и колготки, и платье, попеременно натягивая то одно, то другое. – Ключ на столе, закроешь, положишь под порог. – Стоять! – голосом прапорщика остановил ее Васька. – А завтракать? Ты что, голодная собралась бежать? – Вась, я опаздываю, – Нина легким жестом подвела ресницы, – не умру. Поем в обед. – Не выпущу, пока не позавтракаем, – завернувшись в простыню, перегородил он ей дорогу. – Но я… – начала лепетать Нина. – Сапожник без сапог, – продолжил за нее Кабачок, – Я жарю яичницу, ты делаешь бутерброды, потом я подброшу тебя на машине и помогу убраться в медпункте. – Но тебе же тоже на раскоп. – Скажу, в райцентр в полицию возили, утром из дома ехал? – отмахнулся Васька. Нина смирилась и побежала на кухню. Они готовили завтрак – быстро, слаженно, как единая команда, перекидывались шутками, пощипывали друг друга и чмокали в щечки. И никакого смущения, неловкости, будто они уже сто лет так вместе проводили утро. Щенок, которого Нина теперь именовала Рексиком, а Васька Колобком, чувствуя общее благодушие, принялся выпрашивать к привычному завтраку добавку и получил еще пару кусочков собачьего лакомства. Яичница у Васьки получилась ажурная и пышная, с легкой золотистой корочкой. Все ингредиенты – яйцо и сковорода – у Нины тоже всегда были под рукой, но так идеально никогда не получалось. Жаль, что нет времени неспешно насладится чудесным завтраком. Уже у входа, обуваясь, пара неловко стукнулась лбами. Расхохотались, Васька притянул Нину к себе, жадно целуя. – Может чуть задержимся, – обжигая, зашептал он на ухо, – не убегут твои пациенты. – Ну, уж нет, – здесь Нина проявила твердость, но смягчила отказ ответным поцелуем.