— Налить что-нибудь? — спрашивает Аня. — Что-нибудь некрепкое, — женский безразличный голос отрывает меня от своих мыслей, и я лениво поворачиваюсь на стуле, чтобы взглянуть на посетителя. Это блондинка. Её пряди волос скрывают часть лица, и я отсюда не могу разглядеть, симпатичная она или не очень. Девушка тонкая и изящная, в кожаной куртке. На столе рядом с ней лежит мотоциклетный шлем. Она ещё и байкерша… Интересно. Аня отходит от девушки и достаёт из небольшого холодильника под стойкой бутылку пива, затем возвращается обратно. — Самое некрепкое, что у нас есть, — констатирует она, открывая бутылку и ставя её перед посетителем. — Спасибо. Девушка роется в кармане, ища деньги, но делает она это чуть дольше, чем надо было. Шершень пристально смотрит на неё. — Я заплачу, — нахально бросаю я, решая, что неплохо было бы познакомиться с этой девчонкой. — Запиши на мой счёт. Блондинка вскидывает голову, смотря на меня, и я усмехаюсь. А она ничего такая, миленькая. — Твой счёт? — Аня коротко смеётся, подходя ко мне. — Когда ты вообще в последний раз платил за алкоголь? Я спаиваю тебя здесь бесплатно. — Ты на мне зарабатываешь куда больше, чем я выпиваю, так что не жалуйся, — я отвечаю ей машинально, потому что пристальные зелёно-коричневые глаза впиваются в меня настолько удивлённо и даже испуганно, что я теряюсь, потому что этот чёртов взгляд выжигает у меня в груди дыру, словно от дьявольски огромной сигареты. Я их знаю. Видел когда-то. Но это единственное, что я узнаю в человеке, сидящем напротив меня, но, даже не смотря на то, что всё остальное мне дико незнакомо, я вспоминаю его. Её. Я знаю, кто она. — Что застыл? — насмешливо тянет Аня. — Влюбился с первого взгляда? На тебя не похоже. Смотри, — она обращается к девчонке, — он тот ещё развратник. Я не отвечаю, пропуская мимо ушей её ехидное замечание. Блондинка поспешно отворачивается, убирает телефон в карман куртки, хватает бутылку тонкими пальцами и делает глоток. Собирается притвориться, что не узнала меня? Я же видел по её глазам, что это совершенно не так. — Розина, — вырывается у меня, и тайная мысль глубоко в груди скребётся, надеясь, что я ошибаюсь. Мало ли, у кого ещё могут быть такие прожигающие глаза. — Штормов, — тихо говорю блондинка, и все мои надежды рушатся, словно плохо сооружённая стена здания, увлекающая за собой остальные части дома. Соня Розина сидит на другом конце барной стойки и не смотрит в мою сторону. Что она здесь делает? Случайно забрела в этот клуб, совершенно не ожидая встретить меня здесь? Какова была вероятность, что она выберет именно этот день, это время и это место? Это не может быть совпадением. Зачем она пришла? Нет. Зачем она приехала в этот город? Почему вернулась спустя столько лет? Насколько я знаю, Соня уехала к тётке в Питер и совершенно не собиралась возвращаться, потому что оборвала все связи как с родителями, так и с сестрой. Она сбежала, потому что я прогнал её. «Она в городе». Письмо, которое мне прислали недавно с удалившейся странички. Так, значит, речь шла о Розиной? — Вы знакомы? — встревает Аня, но никто не обращает на неё внимания. Я в замешательстве. Нет. Я в ужасе, потому что все мои логические кирпичи, которые я выстраивал всё это время внутри себя, рушатся прямо в этот момент. Ужас меняется на страх, а потом и на злость. Нахрена она вернулась? Чтобы снова уничтожить всё, что у меня есть? В этот раз я этого не позволю сделать. Тот наивный мальчишка, жаждущий покорить профессиональный ринг и готовый рисковать всем ради своей любви, сдох под колёсами машины, сломавшей ему позвоночник. Блондинка делает ещё один глоток, а потом поднимается на ноги. — Уже уходишь? — насмешливо говорю я, пытаясь скрыть свою нервозность и негатив. Она берёт свой шлем и поворачивается ко мне, впиваясь своими ядовитыми глазами. — Да, — коротко и тихо отзывается Соня. Я фыркаю, быстро скольжу по губам, затем усмехаюсь и медленно встаю на ноги, словно смакую каждое своё движение. В последний раз, когда мы с ней виделись, я сидел в инвалидной коляске, теперь же я полностью здоров. Я стал гораздо выше Розиной, а она заметно похудела. Стала изящней и привлекательней. — Не останешься? — притворно спрашиваю. — Скоро мой бой. Посмотри хотя бы, раз пришла. Она быстро смотрит на ринг, затем скользит по мне взглядом и останавливает его на моих ногах. Соня глядит на меня с таким видом, словно до конца не может поверить, что я могу ходить. Или думает, что у меня вместо ног протезы? — Ты дерёшься? — она смотрит на мои колени. — Как видишь, со мной всё отлично, — отмахиваюсь я. — А вот с тобой… — она резко вскидывает голову, и я скептично улыбаюсь, понимая, что задел за живое. — Катаешься на байке? Светлые волосы? Кожанка? Серьёзно? Она нервничает. Нет, она пытается злиться, но у неё ничего не получается. — Зачем ты пришла, Розина? — холодно спрашиваю я. Она переступает с ноги на ногу. — Ты же сбежала в тот раз. Зачем вернулась? — я сильно сжимаю зубы, негодуя от одного её присутствия. Я выбит из колеи и обескуражен этой встречей, и я терпеть не могу такие моменты, в которые я не способен контролировать свои эмоции. — Ты сам меня оттолкнул, — она смотрит мне в глаза. — И? — я вскидываю бровь — Ты кричала, что не бросишь меня не при каких обстоятельствах, а тут я просто психанул, и ты тут же сбежала. Если бы ты действительно меня любила, тебе было бы плевать на мои слова. Кому нужен жалкий колясочник… Ты только и ждала повода, чтобы избавиться от меня. Я почти осекаюсь, потому что только сейчас вдруг понимаю, что всё это время был обижен на неё за этот поступок. Я был тогда сломлен и подавлен, я готов был срываться на всех, кто был рядом со мной, потому что я утопал в отчаяние. И я оттолкнул её. Я не хотел, чтобы она смотрела на меня с разочарованием и с сочувствием. Потом я жалел об этом поступке, но факт того, что девушка просто так взяла и сбежала из города, оставив всё, даже меня, лишь доказывал, что я, инвалид, был ей не нужен. А теперь у меня всё прекрасно, и пусть она подавится своей беспомощность. — Не правда, — бормочет Розина, глотая ртом воздух, словно собираясь разреветься. — Я…Я… — Я… Я… — передразниваю её, злясь ещё больше. — Что ты, Розина? Я лишился бокса по твоей вине. Так, зачем ты вернулась? — я уже не контролирую то, что говорю, потому что эмоции полностью захватывают власть надо мной. — Конечный пункт определяешь не ты, — говорит она. — Что? — Это ты шлёшь мне письма? — почти вскрикивает Розина, и я даже теряюсь. — Ты написал это, и я пришла. Сраный конечный пункт! Сознавайся! Скрещиваю руки на груди. Так, значит, она тоже получает эти чёртовы послания? — Ты про карточки со всяким бредом? — недовольно бурчу я. — Мне они тоже приходят, но я давно уже перестал их открывать, так что понятия не имею, о чём ты. Я про тебя ни черта не знаю, и уже не помню даже, когда вспоминал в последний раз. Мне заняться больше нечем, как тебе писать подобное. Но раз ты пришла, тогда почему бы тебе не остаться, Розина? — я улыбаюсь. — Эй, Шершень, — я оборачивается к барменше. — Поставь мне бой. Сейчас. — Что? — она озадаченно смотрит в нашу сторону. — Он у тебя заказной через час. — Мне плевать. Тогда позови Макса, скажи, что хочу размяться. Живо шевелись. Девушка кривится, мол, какого чёрта ты раскомандовался здесь? Она неохотно выходит из-за стойки и исчезает. Я снова смотрю на Соню. — Что, Розина. Хочешь посмотреть, каким я стал? — я нагибаюсь к ней почти вплотную. — Каким ты меня сделала… Я ухмыляюсь из-за растерянного взгляда девчонки и разворачиваюсь. — Дай мне минуту, Розина. Я покажу тебе, кто я теперь. Направляюсь к рингу, хватая лежащие рядом со стойкой перчатки для смешанных боёв, и на ходу надеваю их. Девочки за столиком слева начинают пищать и звать меня, замечая, что я собираюсь выступить. Проворно забираюсь на ринг, довольно улыбаясь из-за подбадриваний девушек. — Эй, красотки, кто хочет, чтобы я побил Макса? Они взвизгивают ещё больше. Обычно мы не дерёмся друг с другом, только если вообще нет желающих и клиентов, которые хотят подзаработать на участии в спаррингах, но иногда мы устраиваем тренировочные бои, вроде этого. Я смотрю на Розину, которая всё ещё стоит на том же месте и сжимает в руках свой шлем. Усмехаюсь ещё больше. Пусть посмотрит, каким я стал и кто я теперь. Крики девушек уходят на задний план, когда мой партнёр поднимается на ринг. И мы начинаем драться. Это не бокс. В боксе ты можешь применять только руки, атаковать и защищаться, а здесь правил никаких нет. Руки, ноги, захваты, голова. В пах только бить нельзя, кусать, да глаза выцарапывать, но какой нормальный мужик будет подобным заниматься? Я отвлекаюсь на Розину и получаю удар коленом в живот. Дыхание перехватывает, но я ухожу от захвата и со всей силы заезжаю парню в лицо. Макс тут же падает на ринг, девчонки визжат ещё громче, а я смотрю в сторону, где стояла Соня. Её там нет. Осмотрев зал, я понимаю, что Розина сбежала. Фыркнув, я помогаю противнику подняться. Дальше драться нет никакого смысла. И вообще, нафига я организовал этот бой? Я спускаюсь с ринга и недовольно снимаю перчатки. Пыл от встречи с прошлым постепенно сходит на нет, оставляя только потерянность и обескураженность. Поверить не могу, что только что разговаривал с Розиной, это же немыслимо… 3 Ленинград — Никого не жалко, никого