Мот — Стелит Егор. Я останавливаюсь возле дома Матвея в половину восьмого вечера, глушу мотор, открываю окно и прикуриваю. Мысли вертятся вокруг предстоящего спарринга, в котором я должен буду слить бой ради крупной суммы денег. Мне не нравится эта затея, и я до конца ещё не уверен, смогу ли поддаться противнику. За всю работу в «Конечном пункте» я ни разу не соглашался участвовать в подставном бою, но Шершню всё равно. Даже если я проигрываю, то хозяйка в любом случае получает прибыль. Мы получаем лишь проценты от своих драк. Победил — тридцать процентов от прибыли на твоём бою. Проиграл, всего десять. Обычно бои проходят с людьми, которые хотят подзаработать на участии. Допустим, ты ставишь штуку, выходишь на ринг против бойцов клуба, и дерёшься. Если выигрываешь, получаешь вдвое больше. Проигрываешь, лишаешься всего. От таких ставок ты получаешь пятьдесят процентов. Итак, моя зарплата состоит из 30 % от прибыли за один бой, либо из 10 %, если я проигрываю. Плюс забираю половину от ставки противника. Если день удачный, могу заработать от пяти штук за несколько спаррингов. Я хороший боец и редко сливаюсь, поэтому почти все, кто приходит поглазеть на драки, ставят на мою победу. Если бы я договаривался с начальницей, и мы бы делали подставные бои, то я получал бы гораздо больше, но какой в этом смысл? Я дерусь не ради денег, а ради удовольствия. Если бы мне нужны были бумажки, я бы нашёл нормальную стабильную работу и занимался бы рутиной. Шумно выдохнув дым, я смотрю на подъезд, из которого должен выйти Матвей, и постукиваю пальцами по рулю, задумчиво хмурясь. Этот Арчи… Если я не солью бой, не только у меня будут проблемы. Надо поговорить с Шершнем, чтобы она завязывала общаться с подобными людьми ради хорошей травки, которую так любят наши постоянные посетители. Если о нас прознают в полиции, тогда быстро прикроют лавочку. Но Хозяйка осторожна. Продаёт только проверенным людям. Хотя… Интересно, меня тоже заметут, если будет облава? Я Шершню сразу сказал, что сдам её с потрохами, если подобное случится. Мне за решётку как-то не особо хочется. Достаю из кармана телефон и звоню Матвею. Ну, где он? Сказал же, что уже почти готов… Хочу подтянуть парнишку в наш клуб, чтобы он хоть чем-то занялся, а то в последнее время совсем загибается. В отличие от меня, который сумел справиться со своей травмой и смириться с нынешней жизнью, оставив позади прошлое, Митя всё никак не может вылезти из того дерьма, в котором оказался три года назад. Я взлетаю, а он падает. Хотя… Кажется, его травма была куда серьёзней моей, но и моя мечта была куда выше его. Высовываю руку из окна, облокотившись на него локтём, и сбрасываю пепел. Друг не отвечает. Убираю сотовый в карман и решительно выхожу на улицу, даже не закрывая авто. Бросаю бычок в траву и направляюсь в сторону подъезда, мысленно проклиная Матвея за то, что он такой непунктуальный. Дверь в его квартиру не заперта, и мне даже не приходится доставать запасные ключи. Я захожу внутрь и морщусь из-за запаха протухшей пиццы, кусок которой лежит на столе. Холодильника типа не существует в этом доме? Замечаю друга на кровати, укутанного одеялом. — Серьёзно?! — громко вскрикиваю я, и парень начинает шевелиться, кутаясь ещё сильнее. — Вставай, Матвей, сколько можно спать? Что ты по ночам делаешь? Я пересекаю студию и решительно хватаю одеяло, стаскивая его с бесполезного тела. Матвей стонет. — Отвали, — хрипит парень. — В смысле? — возмущаюсь я, толкая его в плечо и пытаясь расшевелить. — Я тебе звонил полчаса назад, ты сказал, что уже готов ехать, какого чёрта опять случилось? Матвей с трудом садится и смотрит на меня так, словно желая мне умереть мучительной смертью. Я скрещиваю руки на груди, вопросительно вскидывая бровь. — От таблеток меня клонит в сон, — пожимает плечом парень после продолжительного молчания. Я поджимаю губы. — Ты у врача был? — Да. — И? Он морщится и неохотно поднимается на ноги, потягиваясь. На мой вопрос, очевидно, отвечать он не собирается. — У тебя пятнадцать минут, чтобы сходить в душ, а потом мы едем к Шершню, — констатирую факт, пристально наблюдая за Матвеем. — Ага, — безразлично отмахивается парень, лениво направляясь в сторону ванной. Когда дверь за ним закрывается, я осматриваю комнату. Здесь срочно требуется генеральная уборка, квартира похожа на свалку: по полу разбросаны пустые бутылки из-под пива, какие-то бумаги, пакеты и одежда. Запах отвратительный: смесь стухшей еды и пота. Я подхожу к окну и распахиваю шторы, впуская хотя бы немного света в это мрачное помещение. Открываю окно, чтобы выветрить затхлый запах. Становится легче. Выглядываю на улицу и проверяю наличие своей машины. Малышка стоит на том же месте, где я её и оставил. Однажды у меня уже угнали её с этого района, потому что мне вечно лень закрывать двери, когда я иду к Матвею, но я быстро нашёл этого самоубийцу и доходчиво объяснил, что будет с ним или с кем-либо из его знакомых, если ещё раз у меня попытаются угнать тачку. Сомневаюсь, что после такого ещё кто-нибудь захочет присвоить авто себе, но надо будет поставить на неё сигнализацию на всякий случай. Слышу звуки льющейся воды, зеваю и решаю хотя бы немного убрать мусор. Я успеваю только собрать пустые бутылки и избавить от вонючего куска пиццы — Матвей лениво выползает из ванной и направляется к шкафу, чтобы выбрать чистую одежду, если она у него хотя бы есть. Не глядя достаёт футболку и джинсы, переодевается быстрее, чем я рассчитываю. — Я готов, — говорит друг. Я оценивающе осматриваю его. Выглядит он сносно. По крайней мере, лучше, чем в момент, когда я вытащил его из постели. — Пошли, — направляюсь к выходу, доставая сотовый из кармана и смотря на время. Почти восемь. Я вздыхаю, потому что моя затея приехать пораньше на работу проваливается, и поспешно спускаюсь по лестнице вниз, пока Матвей закрывает квартиру. Вырываюсь на улицу и подхожу к машине, уверенно забираясь внутрь. Завожу мотор и смотрю на подъезд. Проходит буквально минута, прежде чем дверь открывается, выпуская моего друга из здания, — он прячет руки в карманах, неохотно добираясь до машины и садясь на пассажирское сидение. Резко поменяв передачу, я трогаюсь с места и еду прямиком в «Конечный пункт». — Только будь поразговорчивее, — прошу я, когда мы приезжаем в нужное место. Я паркуюсь недалеко от заведения и выхожу из авто, Митя повторяет за мной. — И хоть улыбайся. — Ага, — бурчит парень, захлопывая дверь. Я закрываю авто и осматриваюсь. Что ж, мой первый бой, который я должен слить в этом заведении, должен начаться уже через несколько часов. Когда именно, надо уточнить у Шершня. — Никогда мне не нравилось это место, — жалуется друг, но я не обращаю на него внимания и направляюсь в сторону входа. Ничего, понравится. Нужна работа, любое место станет привлекательным, даже туалет. — Привет, Тим, — здороваюсь с охранником, и тот кивает мне. Захожу внутрь, скользя взглядом по помещению. Ещё слишком рано для ажиотажа, но народу здесь достаточно. «Конечный пункт» — круглосуточное заведение. Оно закрывается только с пяти до восьми утра, чтобы можно было убраться после ночной смены и подготовить всё к дневной. Работников здесь достаточно. Днём здесь обычный бар, где можно перекусить и провести время, хотя народу в этот период не настолько много, чтобы получать хорошую прибыль, а вот к вечеру уже начинается самое интересное. Замечаю шершня за барной стойкой (девушка любит поработать в своём заведении, особенно, когда ей нечего делать) и направляюсь прямо к ней. Шершень или Аня Шершнёва, как её ещё называют, пышногрудая девушка с длинными тёмными волосами и большими карими глазами двадцати семи лет, разведена, детей нет и не может быть. Её бывший муж когда-то заставил её сделать аборт, после чего она стала бесплодной. Из-за того, что она так и не смогла в последствии забеременеть, они и развелись. С тех пор Аня не зацикливается на отношениях и серьёзных планах создать семью, предпочитая отдать себя в объятия работы, что, хочу заметить, у меня неплохо получается. А ещё у неё на правой ягодице, ближе к пояснице, большая родинка в виде разбитого сердца. Откуда я это я знаю? Потому что я спал с ней. — Йоу, — с размаху сажусь на барный стул. Девушка кивает, затем переводит взгляд на Матвея, который присаживается рядом со мной. — Привёл тебе нуждающегося в работе и умоляющего тебя принять его в эту божественную забегаловку. Аня скептично смотрит на моего друга, криво усмехаясь. — Что-то не заметно, что он умоляет, — фыркает она. — Он мысленно, — отмахиваюсь я. — Он недавно проснулся, у него лицо обычно помиловиднее, — шучу я, толкая Матвея в бок, но тот, кажется, не оценивает мою шутку. Шершень лениво протирает стакан и недолго молчит. — Есть у меня для тебя работёнка, — тянет девушка. — Если ты не против замарать руки. — Туалеты мыть не буду, — безразлично бормочет парень, и я уже собираюсь пнуть его, потому что, какая разница, что делать, главное, чтобы было занятие и платили за него. Ну, да, сказал тот, кто любит свою работу. — И не придётся, — смеётся девушка. — Если ты согласен, отдам тебя в руки человека, который объяснит тебе всё. Матвей пожимает плечом, мол, без разницы. Делайте, что хотите. Девушка усмехается и поворачивается в сторону двери, уходящей в сторону административных помещений. — Эй, рыжий! — кричит она официанту. Её голос звонкий и властный. — Отведи этого парнишку к Лёше. Скажи, что это его новый помощник, пусть объяснит, что ему делать. Я толкаю Митю локтём в бок, чтобы он, наконец, проснулся и поднялся на ноги. Друг медлит, затем неохотно поднимается на ноги и зевает, скучающе направляясь в сторону официанта. Парни скрываются из виду — я поворачиваюсь на стуле спиной к выходу и подпираю голову рукой. — К Лёше? — скептично спрашиваю я. — Хочешь из него посыльного сделать? — Ну, типа того, — Шершень пожимает плечом. — Деньги нормальные, утруждаться особо не надо. Тем более, что предыдущий уволился. Или ты хочешь, чтобы я заставила его мыть туалеты? — Ну, — я кривлюсь. — Лучше бы туалеты… Когда там мой бой? С этим типом от Арчи. Аня шумно выдыхает, отставляет в сторону стакан и ловко завязывает распущенные волосы в хвост, затем заново принимается за протирание стаканов. — По идее, через час, — бормочет она. — Но они постоянно опаздывают, да и Арчи ещё не звонил, так что, возможно, ближе к одиннадцати, двенадцати, если не позже. Я поджимаю губы, потому что терпеть не могу неопределённость. Смотрю на дверь, где скрылся Матвей, и недолго молчу. Работа другу понравится, ходишь, относишь разные счета и деньги, почти ничего не делаешь. Даже думать не надо. — Знаешь, — тяну я. — Завязывай ты с Арчи. — Почему? — Мутный он тип. — Ну, да… Слышу, как позади меня открывается входная дверь, впуская нового посетителя, но не оборачиваюсь. Смотрю на ринг, на котором в скором времени я должен буду проиграть и получить за поражение неплохую сумму, и меня охватывает тоска. Шершень оставляет в покое свой стакан, который, наверное, почти протёрла до дыр, и медленно направляется к посетителю, очевидно, севшему за барный столик.