— Не знаю, — ответил ей Борис. — Там только ты одна, я ничего не слышал. — И все же это было! — Что? — Этот звук… — Какой звук? — Что-то… металлическое. Да! Упало что-то металлическое! Оно упало на землю, на гальку! — Постарайся быть точнее. — Не знаю… — Ну же, давай… — Это… монета! — Монета, ты уверена? — Да! Монета в несколько центов! Она выпала, а он ее не заметил! Неожиданный след. Найти монету посреди площади. Найти и снять с нее отпечатки. Таким образом можно выйти на преследователя. Надежда на то, что в данном случае речь идет о самом Альберте. Мила продолжала лежать с закрытыми глазами и не переставая повторяла: — Монета! Одна монета! Борис снова взял ситуацию под контроль: — Хорошо, Мила. Теперь тебе нужно просыпаться. Я сосчитаю до пяти, хлопну в ладоши, и ты откроешь глаза. И молодой человек начал медленно считать: — Один, два, три, четыре… и пять! Мила открыла глаза. Она казалась смущенной и растерянной. Попыталась самостоятельно подняться, но Борис, нежно придерживая ее рукой за плечи, снова уложил на кровать. — Не сейчас, — сказал он. — Можешь покрутить головой. — Получилось? — глядя на него в упор, спросила девушка. Борис заулыбался: — Похоже, что у нас появилась улика. «Мне непременно нужно отыскать ее, — думала женщина, рукой разгребая гравий. — На карту поставлено доверие ко мне. Моя жизнь». Поэтому она была предельно внимательна. Но ей следовало поторопиться — времени мало. Впереди оставалось еще несколько метров, которые нужно обследовать. Именно они отделяли ее от бунгало, как и в тот вечер. Она ползала на четвереньках, нисколько не заботясь о том, что может испачкать джинсы. Она запускала руки между белых камней; на костяшках ее пальцев уже виднелись кровоточащие следы от мелких ссадин, выделявшиеся на фоне покрывавшей их пыли. Но боль не мешала ей, наоборот, помогала лучше сосредоточиться. «Монета, — продолжала она твердить про себя. — Как я могла ее не заметить?» Нет ничего проще, ее уже кто-то нашел. Кто-нибудь из постояльцев или охранник. Она приехала в мотель раньше остальных, потому что ей не на кого было больше положиться. У нее сложилось впечатление, что даже коллеги больше не доверяют ей. «Нужно поторопиться!» Она, кусая губы, разгребала камни и отшвыривала их за спину. Женщина очень нервничала. Она ненавидела себя и весь белый свет. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь подавить волнение. Вспомнился эпизод, произошедший с ней, новоиспеченной выпускницей академии, в самом начале ее карьеры полицейского. Уже тогда бросался в глаза ее скрытный характер и неумение ладить с людьми. Ее послали патрулировать участок в паре с более опытной коллегой, которая ее на дух не выносила. Они преследовали одного подозрительного типа в китайском квартале. Он оказался очень проворным, и им не удалось задержать его, но ее напарнице показалось, что, пробегая мимо ресторана, он успел что-то бросить в емкость с устрицами. Тогда она заставила свою молодую коллегу влезть по колени в мутную воду и шарить руками среди протухших моллюсков. Конечно, там ничего не было. Скорее всего, та просто захотела преподать урок новичку. С той поры она больше никогда не ела устриц. Но на всю жизнь выучила этот важный урок. Эти шершавые камни, что она разгребала с таким пылом, тоже были проверкой. Проверкой, чтобы доказать себе самой, что она еще способна получить максимум выгоды из происходящего. Таков был ее давний талант. Льстя самолюбию, ей вдруг пришла в голову одна мысль. Как и в прошлый раз, кто-то пытается подшутить над нею. В действительности никакой монеты не было. Это просто обман. В тот самый момент, когда Роза Сара осознала это, она подняла голову и увидела приближавшуюся к ней Милу. Разоблаченная и беспомощная, она в присутствии своей молодой коллеги уже не испытывала прежней злобы; ее глаза наполнились слезами. — Ведь у него твоя дочь? Она та самая шестая девочка. 34 Ей снится мама. Мама разговаривает с ней со своей «чарующей» улыбкой на лице — так она называет эту улыбку, потому что мама прекрасна, когда не злится, и тогда становится самым любимым человеком на свете, хотя такое случается все реже и реже. Во сне ее мама рассказывает о себе, а еще о ее отце. Сейчас ее родители снова ладят и больше не ругаются между собой. Мама рассказывает о том, чем они занимаются, как дела на работе и дома в ее отсутствие, и даже пересказывает фильмы, которые смотрела по видео. Но они не очень-то ей и понравились. Они ждут, чтобы и она посмотрела их. Ей приятно это слышать. Ей так хотелось спросить маму, когда та придет за ней. Но во сне она не может ее слышать. Это все равно что разговаривать через экран. И как бы она ни старалась, все остается без изменений. Теперь улыбка на лице ее мамы кажется почти безжалостной. Кто-то нежно гладит ее по волосам, и она просыпается. Маленькая ручка двигается вверх-вниз, от ее лба до подушки, и нежный голосок напевает песенку. — Это — ты! Ее радость настолько велика, что она забывает, где находится. Она с трудом верит в то, что эта девочка говорит с ней сейчас. — Я так тебя ждала, — обращается она к девочке. — Я знаю, но я не могла прийти раньше. — Тебе не разрешали? Девочка смотрит на нее серьезными глазами. — У меня были дела. Она не знает, в чем могут заключаться дела, которыми девочка была настолько занята, что не смогла навестить ее. Но теперь это не важно. У нее накопилась куча вопросов к ней. И она начинает с того, что ей важнее всего. — Что мы здесь делаем? Она считает, что и эта девочка — пленница. И хотя она только одна привязана к кровати, а другая, похоже, вольна бродить в брюхе монстра, сколько ей влезет. — Это — мой дом. Ответ ставит ее в тупик. — А я? А почему я здесь? Девочка не произносит ни слова и снова сосредотачивается на ее волосах. Она понимает, что та уклоняется от ответа, и больше не настаивает: всему свое время. — Как тебя зовут? Девочка улыбается: — Глория. Но она приглядывается повнимательнее. — Нет. — Что значит «нет»? — Я тебя знаю… Но тебя зовут не Глория…