— Хорошо, мы все поняли. Но для чего ему это понадобилось? — настаивала на своем Роза. — В этом не было никакого смысла! Мила резко повернулась к ней, подчеркивая их разницу в росте. — Да потому, что я, единственная среди вас, с самого начала была в состоянии отыскать шестую девочку. Затем девушка снова обратилась к остальным: — Не сочтите за обиду, но полученные до сегодняшнего дня результаты дают мне основание утверждать это. Вам нет равных в поисках серийных убийц. А я разыскиваю пропавших людей: я всегда этим занималась и умею это делать. Никто не возразил ей. С этой точки зрения Мила представляла для Альберта вполне определенную угрозу. Поскольку она единственная была способна расстроить все его планы. — Итак, подведем итог: убийца похитил шестую девочку самой первой. Если бы я сразу догадалась, кто она, весь его план рухнул бы. — Но ты не догадалась, — парировала Роза. — Может быть, ты не такая уж и способная. Мила не поддалась на провокацию. — Приблизившись ко мне на площади возле мотеля, Альберт мог допустить какой-нибудь промах. Нам нужно вернуться назад в то время. — И как же? Только не говори, пожалуйста, что в твоем распоряжении есть еще и машина времени! Мила улыбнулась: сама того не осознавая, Роза была совсем недалека от истины. Потому что был способ вернуться назад. В очередной раз проигнорировав колкости Розы, девушка обратилась к Борису: — Как ты ведешь допрос под гипнозом? — А сейчас расслабься… Борис говорил почти шепотом. Мила легла на раскладушку, вытянув руки вдоль тела и закрыв глаза. Молодой человек сел рядом. — Теперь я хочу, чтобы ты сосчитала до ста… Стерн накрыл светильник полотенцем, отчего вся комната погрузилась в приятный полумрак. Роза ушла к себе на кровать. Горан сидел в углу, внимательно наблюдая за происходящим. Мила медленно считала вслух. Ее дыхание постепенно приобретало размеренный ритм. Закончив счет, она полностью расслабилась. — А теперь я хочу, чтобы ты увидела все, что скрыто в твоем мозгу. Ты готова? Девушка кивнула. — Сейчас ты стоишь на большом лугу. Прекрасное солнечное утро. Ласковые лучи пригревают лицо, пахнет цветами и травой. Ты, босая, идешь по лугу: ногами ты ощущаешь прохладу земли. Тебя влечет к себе голос ручья. Ты подходишь ближе и наклоняешься к запруде. Опускаешь в воду руки, а затем подносишь их ко рту и пьешь воду. Она необыкновенно вкусна. Выбор таких образов не случаен: Борис вызывает эти ощущения, чтобы взять под свой контроль все пять чувств Милы. Потом будет гораздо легче погрузить девушку в воспоминания того конкретного эпизода во время происшествия на площади возле мотеля. — Теперь, когда ты утолила жажду, мне бы хотелось, чтобы ты сделала для меня еще кое-что. Вернись на несколько вечеров назад… — Хорошо, — ответила девушка. — На улице — ночь, ты только что подъехала на машине к мотелю… — Холодно, — сразу же отозвалась Мила. Горану показалось, что он увидел, как дрожь пробежала по ее телу. — А что потом? — Полицейский, что привез меня, кивнул на прощание, а затем развернулся и поехал прочь. Я осталась одна посреди площади. — Как она выглядит? Опиши ее. — Она почти не освещена. Только неоновая вывеска скрипит на ветру. Впереди меня несколько бунгало. В окнах темно. В эту ночь я единственный их клиент. Позади бунгало — полоса леса с высокими раскачивающимися деревьями. Земля покрыта галькой. — Иди дальше. — Я слышу только свои шаги. Казалось, будто галька шуршала под ногами. — Где ты сейчас? — Я направляюсь к своему бунгало и прохожу мимо будки сторожа. Внутри нее никого нет, но телевизор включен. С собой у меня два бумажных пакета с сырными тостами — это мой ужин. От холода пар валит у меня изо рта, поэтому я прибавляю шагу. Шуршание гравия под моими ногами — единственный на всю округу звук. Мое бунгало в последнем ряду. — Пока все идет нормально. — До домика остаются последние метры, и я о чем-то задумалась. В земле небольшая ямка, я ее не замечаю, спотыкаюсь… и чувствую это. Горан не понял сказанного Милой, но инстинктивно подался вперед, туда, где стояла кровать девушки, словно мог догнать ее на той площади и защитить от нависшей над ней опасности. — Что ты почувствовала? — Шуршание чьих-то шагов по гальке за моей спиной. Кто-то повторял след в след мои движения. Он хотел незаметно приблизиться ко мне. Но сбился с ритма моих шагов. — И что ты теперь делаешь? — Стараюсь сохранять спокойствие, но мне страшно. С той же самой скоростью я следую до своего бунгало, хотя мне очень хочется побежать. В голове роятся всякие мысли. — Какие мысли? — Бесполезно доставать пистолет, поскольку если он вооружен, то успеет выстрелить первым. Я думаю также и о включенном в будке охранника телевизоре и говорю себе, что его он уже грохнул… Теперь очередь за мной… Паника нарастает. — Да, но тебе удается сохранять над собой контроль. — Я роюсь в кармане в поисках ключа, поскольку единственная возможность спасения — это попасть в свой номер… Лишь бы его найти. — Ты полностью сосредоточилась на этой двери: теперь осталось совсем немного, ведь так? — Да. В поле моего зрения только она одна, все остальное полностью растворилось. — А теперь тебе нужно вернуться… — Попробую… — Кровь усиленно пульсирует в твоих венах, адреналин бьет через край, твои чувства обострены. Я хочу, чтобы ты описала свои вкусовые ощущения… — Во рту пересохло, но чувствуется кислый привкус слюны. — Тактильные… — Холод ключа в моих вспотевших руках. — Обонятельные… — Ветер доносит странный запах разложившихся отходов. Справа от меня баки с мусором. Пахнет сосновыми иголками и смолой. — Зрительные… — Вижу на площади свою длинную тень. — А дальше? — Вижу желтую облупленную дверь бунгало. Три ступеньки, ведущие на крыльцо. Борис намеренно оставил напоследок самое важное из ощущений, поскольку Мила воспринимала присутствие своего преследователя исключительно на слух. — Слуховые… — Ничего не слышу, кроме собственных шагов. — Прислушайся получше. Горан видел, как на лбу, на переносице Милы пролегла глубокая морщина — результат отчаянных усилий что-нибудь вспомнить. — Я слышу! И даже различаю его шаги! — Превосходно. Но я хочу, чтобы ты еще немного сосредоточилась. Мила повиновалась. Затем она произнесла: — Что это?