– Но ты же не поняла, – сказала Роза. – Стало быть, не такая уж ты ловкая, какой хочешь казаться. Мила не поддалась на провокацию. – Подойдя ко мне так близко на аллее мотеля, Альберт, возможно, совершил ошибку. Мы должны вернуться в тот день! – Каким образом? Уж не изобрела ли ты машину времени? Мила улыбнулась: Роза не знает, как она близка к истине. Есть способ вернуться вспять. Она шагнула к Борису, стараясь не замечать запаха табака. – Как ты допрашиваешь подозреваемых под гипнозом? * * * – Так, расслабься. Голос Бориса был едва слышен. Мила улеглась на свою раскладушку, вытянула руки вдоль тела, закрыла глаза. Он сел рядом с ней: – Теперь сосчитай до ста. Стерн накинул полотенце на лампу, и комната погрузилась в уютный полумрак. Роза сидела на своей кровати. Горан примостился на стуле в углу и внимательно следил за происходящим. Мила медленно считала. Ее дыхание стало ровным. Досчитав до ста, она ощутила полную релаксацию. – Мне надо, чтобы ты мысленно воссоздавала образы. Готова? Она кивнула. – Ты на большом лугу. Утро. Ярко светит солнце. Лучи согревают твое лицо. В воздухе пахнет цветами и травами. Ты идешь по лугу босая и чувствуешь под ногами прохладу земли. Тебя зовет голос ручья. Ты подходишь и склоняешься над запрудой. Опускаешь в воду руки, набираешь воды в ладони и пьешь. Какое блаженство! Выбор образов не случаен: Борису нужен контроль над всеми пятью чувствами Милы, чтобы потом ему было легче навести ее сознание на конкретный эпизод в мотеле. – Ты утолила жажду, теперь я попрошу тебя перенестись на несколько вечеров назад. – Хорошо. – Вечер. Тебя только что доставили на машине в мотель. – Холодно, – тут же сказала Мила. Горану показалось, по ее телу прошла дрожь. – Что еще? – Полицейский, что привез меня, кивает на прощание и разворачивается. Я остаюсь на площадке одна. – Как она выглядит? Расскажи. – Довольно темно. Над домом неоновая вывеска, она скрипит от ветра. Передо мной несколько бунгало, но ни одно окно не светится. Сегодня, кроме меня, постояльцев нет. За домиком высокие деревья. Их тоже раскачивает ветер. Под ногами гравий. – Ну, ступай. – Я слышу только мои шаги. Она, как наяву, услышала шорох гравия. – Где ты сейчас? – Иду к своему номеру, прохожу мимо будки охранника. Там никого, но работает телевизор. Я держу в руке бумажный пакет. В нем два бутерброда с сыром – купила себе на ужин. Изо рта вырывается пар, воздух морозный, я тороплюсь. Слышу мои шаги по гравию, другие шумы отсутствуют. Мое бунгало – последнее в ряду. – Хорошо, иди дальше. – Остается всего несколько метров. Я занята своими мыслями. На аллее небольшая ямка. Я не замечаю ее, спотыкаюсь… И слышу. Горан невольно подался вперед, к ее раскладушке, как будто мог догнать ее на той аллее и защитить от нависшей над ней угрозы. – Что ты слышишь? – Шорох шагов у меня за спиной. Кто-то ступает за мной след в след. Хочет подкрасться незаметно. Но я его услышала, когда споткнулась и сбилась с шага. – И что ты делаешь? – Пытаюсь оставаться спокойной, но мне страшно. Иду к своему бунгало, не ускоряя шага, хотя меня так и подмывает броситься бегом. И не перестаю думать. – О чем ты думаешь? – О том, что доставать пистолет бесполезно: если он вооружен, то успеет выстрелить первым. Еще я думаю о включенном телевизоре в будке охранника и говорю себе, что он мог выйти раньше и подстеречь меня. Паника нарастает. – Да, но тебе удается сохранять выдержку. – Я роюсь в кармане, ищу ключ. Единственное спасение – войти к себе в номер. Если, конечно, он мне позволит. – Все твое внимание сосредоточено на двери. До нее несколько шагов, так? – Да. Я вижу только дверь. Все остальное исчезает из поля зрения. – Но теперь ты должна вернуться… – Попробую… – Кровь пульсирует у тебя в висках, адреналин разыгрался, все чувства обострены. Опиши мне вкусовые ощущения… – Во рту сухость и кисловатый привкус слюны. – Осязательные… – Чувствую в потной ладони холод ключа от двери. – Обонятельные… – Ветер доносит гнилостный запах отбросов. Справа от меня мусорные контейнеры. А еще запах хвои и смолы. – Зрительные… – Вижу мою удлинившуюся тень на аллее. – Еще что? – Вижу дверь бунгало, она желтая, облупившаяся. Вижу три ступеньки крыльца. Борис намеренно оставил напоследок самый важный орган чувств, поскольку Мила воспринимала своего преследователя только на слух. – Слуховые… – Ничего не слышу, кроме своих шагов. – Прислушайся получше. Горан увидел глубокую складочку на лбу Милы, прямо на переносице: она пыталась вспомнить. – Слышу! Теперь я различаю и его шаги! – Отлично! Но надо сосредоточиться еще больше. Мила повиновалась. Потом спросила: – Что это? – Не знаю, – отозвался Борис. – Ты там одна. Я ничего не слышу. – Но что-то было! – Что? – Звук.