– Конечно, я ничего не трогала. Время-то с ее исчезновения всего ничего прошло. Я думала – вдруг еще вернется. Женщина тоже встала. – Пройдемте за мной. Они втроем поднялись по рассохшейся лестнице, которая натужно скрипела под их весом, и Клавдия Матвеевна распахнула перед следователями дальнюю дверь. В комнате царил полумрак, так как черные шторы на окнах были плотно задернуты, пропуская лишь тусклый луч света. Пожилая женщина вошла внутрь и отодвинула тяжелую портьеру. В комнату ворвалось яркое апрельское солнце. – Вряд ли вы что-то здесь найдете интересное, но мало ли, – Клавдия Матвеевна сделала неопределенный жест. – Я, пожалуй, вас оставлю. Тамерлан вместе с Аней перерыли все вещи Валерии, заглянули в ящики стола, на книжные полки, в тумбочку у кровати, в шкаф. Как и предполагала бабушка убитой девочки, ничего, что могло бы иметь отношение к расследованию, найти следователям не удалось. В общем-то, Тамерлан и не надеялся. Каким бы человеком ни был следователь Киселев, но свою работу он делать умел и уж что-что, а обыск провести мог. Валерия не вела ни дневников, ни блокнотов, в которых могли бы быть какие-то записи или имена. В комнате, кроме старого фото, на котором был Сергей Павлюк, какая-то миловидная женщина (по-видимому, мать Валерии) и маленькая Лера, других фотографий не обнаружилось. По словам Киселева, в ноутбуке девушки, который они проверили первым делом еще тогда, в декабре, тоже ничего интересного не нашлось, а ее мобильник, где наверняка хранились и контакты, и фотографии, пропал. Закончив осмотр, Тамерлан с Аней спустились на первый этаж. – Закончили? – спросила Клавдия Матвеевна. – Да, – кивнул Тамерлан. – Позвольте личный вопрос. – Валяйте, – кивнула Клавдия Матвеевна. Пока следователи осматривали комнату убитой девушки, женщина успела переодеться и сменить цветастый халат на не менее кричащий брючный костюм малинового цвета. Видимо, красный и его оттенки был любимым цветом Клавдии Матвеевны. – Сергей Павлюк не помогал вам деньгами? – С чего вы сделали такой вывод? – Дом у вас старый, стены снаружи сыплются, – сказал Тамерлан. – Что за мужчина! Ничего от него не скроешь, – задорно подмигнула Клавдия Матвеевна Ане. – Лере Сергей регулярно давал приличные суммы, баловал подарками. Откупался, как мог, от дочери, – посерьезнев сказала женщина. – Ну а мне – ни копейки. Зачем ему вкладывать денежки в ремонт моей хибары? Лера выросла, того и гляди, замуж бы скоро выскочила, если бы… – глаза Клавдии Матвеевны снова заблестели непрошеными слезами, и она махнула рукой. – Эх, да чего уж там. Тамерлан понимающе кивнул и сказал: – Спасибо вам за помощь, Клавдия Матвеевна. Если вдруг вспомните что-то о знакомых Леры, да вообще, все, что могло бы помочь нам в поиске ее убийцы, позвоните мне. Клавдия Матвеевна проводила следователей до дверей и, пропустив Аню вперед, вдруг преградила Тамерлану дорогу. Глаза ее уже высохли, и в них снова появился огонек задора. – А можно позвонить вам просто так, даже если я ничего не вспомню? – женщина кокетливо положила костлявую руку на широкую грудь старшего следователя. Тамерлан лишь хмыкнул, не удивившись. Все время их пребывания в этом доме он подозревал, что Клавдия Матвеевна выкинет что-нибудь этакое. Приняв его ухмылку за поощрение, Клавдия Матвеевна сказала: – Я женщина свободная, а по вечерам иногда бывает очень одиноко. Заглядывайте как-нибудь на огонек, – многозначительно протянула она. – Я бы с удовольствием, уважаемая Клавдия Матвеевна, но увы и ах – я безнадежно и навсегда женат, – широко улыбнулся Тамерлан. – На этой? – Клавдия Матвеевна разочарованно кивнула в сторону Ани, которая уже стояла за калиткой возле автомобиля и, сбивая сапогом остатки снега на обочине, ждала Тамрелана. – Нет, не на ней. – Значит, безнадежно и навсегда? А жаль, – разочарованно вздохнула Клавдия Матвеевна. – Ну что ж, если надумаете, то милости прошу. Только позвоните заранее, – подмигнула она Тамерлану. – Я хоть и одинокая, но не настолько. Когда Тамерлан наконец-то вежливо откланялся и они с Аней сели в машину, та облегченно выдохнула: – Ну и бабушка! – Да уж. Бабушка неординарная, – засмеялся Тамерлан. Какое-то время они ехали не разговаривая. Молчание между ними было напряженным, и наконец Аня, покрывшись румянцем, выпалила: – Тамерлан Ниязович, вы не берите в голову, что она там, на кухне, сказала. Это все неправда. – Да я уже обо всем забыл, Анечка. Мало ли что болтают старые женщины. – И вообще… – еще больше смутилась Аня. – Может, я когда-то и была в вас влюблена. Самую малость, в начале, но… Я замуж собираюсь. – Да ну! – искренне удивился Тамерлан. – За кого же, Анюта? – За Ваську Громыкина из убойного. Вы, наверное, не знаете его… – Отчего же, знаю. Хороший парень. Мы с ним пересекались на выездах не по одному делу. Тамерлан покосился на Аню и, потрепав ее по руке, сказал: – На свадьбу не забудь пригласить. – Обязательно, Тамерлан Ниязович. Обязательно! – Ну вот и славно, – улыбнулся Тамерлан. – А теперь давай-ка я тебя до дома подброшу. – А в управление не поедем? – удивилась Аня. – Не поедем. Уже пятый час, пока до Москвы доедем – как раз конец рабочего дня почти будет, так что сегодня сбежим с работы пораньше. Я хоть Женю порадую. – А я Ваське ужин успею приготовить перед дежурством, – обрадовалась Аня. Глава 4 Женя, быстренько скинув новенькое белое пальто из тончайшей шерсти и стянув сапоги, прошла к кухне и остановилась в дверях. – Товарищ старший следователь, – протянула она, вздернув бровь, – вы ли это? В переднике да у плиты, да с поварешкой! Тамерлан повернулся к жене и довольно хмыкнул. – Вот, Евгения Георгиевна, решил тебе сделать сюрприз – ужин собственного приготовления. – Пахнет вкусно, – Женя сунула нос в кастрюльку, в которой тушились овощи. – А то, – засмеялся Тамерлан. – Я еще и не такое умею. Беги мой руки, у меня уже почти все готово. Женя переоделась в мягкий плюшевый костюм изумрудного цвета, в котором она ходила дома и который чрезвычайно шел к ее медным все еще коротким кудряшкам, и помогла Тамерлану накрыть на стол: расставила тарелки, достала красивые салфетки, открыла банку маринованных огурчиков, которыми ее баловала Наталья – подруга каждое лето занималась консервированием овощей, – поставила две небольших коньячных рюмки. Тамерлан тем временем выложил на тарелки стейки и тушеные овощи. Когда оба они наконец сели за ужин и пригубили по глотку коньяка, Женя настороженно спросила: – Ну, чего это ты так рано дома, да еще и готовишь? – Сбежал пораньше из управления, – улыбнулся Тамерлан. – Не все же допоздна засиживаться. Решил тебе приятное сделать. – И все? – с подозрением посмотрела на мужа Женя. – И все. – Ох, – Женя прижала руку к сердцу, облегченно вздохнув. – А ты что подумала? – Не знаю, – растерянно пожала Женя плечами. – Подумала, что-то плохое стряслось. – Да что могло стрястись? – удивленно уставился на нее Тамерлан. – Подумала, что уволили тебя… или что ты меня бросить решил. Тамерлан, не донеся до рта кусочек мяса, так и замер. – Жень, ну что за дурь у тебя в голове, а? – Время еще шести нет, а у тебя уже и ужин готов, и вообще… Вот и подумала. – Ох, профессорша ты моя, фантазия у тебя не в то русло течет, – засмеялся Тамерлан. – Не течет, а прямо-таки бьет фонтаном. Кто бы меня уволил, а? Если еще в понедельник Петрович меня уговаривал его место занять. – Я об этом как-то не подумала, – растерянно пробормотала Женя. – А по поводу второго я даже комментировать не хочу, – возмутился Тамерлан. – Кто ж, бросая жену, ей ужин готовит? – И правда… – Женя покраснела. – Вот я дурында, – спрятал она лицо в ладонях. – Дурында – не то слово, – покачал головой Тамерлан. – Хотя, знаешь, Женька, – хитро посмотрел он на нее, – ведь на мою честь сегодня действительно покушались.