– Разговаривала, – по лицу Тины пробежала тень. – Он сказал, что помогает другу. Какому, ты, наверное, и сам знаешь. – Он не потрудился сообщить, когда приедет? – Не–а, – пожала плечами Тина. – Как только, так сразу. Ее ничего не смущало – потянувшись за чашкой кофе, она с наслаждением отпила немного, и облизала губы от молочной пенки. Меня увлек их разговор, а чужое присутствие за спиной сильно мешало сконцентрироваться, поэтому я не глядя засунула в рот несчастный кусок рыбы, который мариновала в соусе добрых три минуты. И поперхнулась. Рот обожгло, на глазах выступили слезы. Тина, в этот момент что–то спрашивающая у собеседника, перевела на меня изумленный взгляд. – Алиска, ты чего? Тебе плохо? – Все в порядке, – просипела я, ища глазами воду. Воды не нашлось – мы с Тиной заказали кофе, а свой я уже благополучно выпила. – Ты вся красная, – не унималась Тина, потом перевела взгляд на мою тарелке. – Ты зачем столько соуса вылила, дуреха? Чувствуя, что еще чуть–чуть – и во рту появятся сильные ожоги, я повернулась на стуле, намереваясь встать, и тут заметила в руках у Мирона бутылку минеральной воды. То, что она была открыта, меня не смутило – содержимое было наполовину полным. Выхватив из рук мужчины емкость, я отвинтила крышку и жадно выпила все до последней капли. Во время моего распития стояла гробовая тишина, потом кто–то спросил: – С ней точно все нормально? – Не твое дело, – огрызнулась Тина. С Мироном она себе такого тона не позволяла. – Надо выпить молоко, а не воду, – снова раздался грубоватый мужской голос. Я аккуратно закрыла бутылку, поставила ее на стол, и, задрав голову, промямлила: – Спасибо. И извините. Мирон – а с хвостиком оказался именно он, неодобрительно хмыкнул и перевел взгляд на Тину. – Забавные у тебя друзья. Думал, после Полины меня ничем не удивишь. Эта тоже с какой–нибудь историей? – Это моя одноклассница, – отрезала Тина, подзывая официанта. Это послужило для Мирона поводом уйти за свой столик в глубине зала. С ним удалился и его спутник, а официант, резво убежавший на кухню за молоком, оставил нас наедине. Вздохнув, Бельская прищурилась, разглядывая меня. – Я что просила? – А что я сделала? – обиженно протянула я. – Этот соус какой–то… Ядреный. – Самый острый, – кивнула Тина, рассматривая красивую соусницу. – И это был мой соус. Твой стоит справа от тебя. Я мгновенно почувствовала себя дурой. Щеки, и без того красные, разгорелись еще сильней. – Ладно, – смилостивилась Тина. – С кем не бывает? Давай вернемся к нашему разговору. Что за похищенная девушка, которую держат в заложниках? То и дело запинаясь, я поведала Тине о найденной записке в книге и своем визите в правоохранительные органы. Наморщив нос, та прокомментировала: – Ну, доблестных стражей порядка я могу понять. Девчонка оставила записку, регулярно пишет матери. Тут даже повода особого нет. – Как нет? – возразила я. – Во–первых, записка. Во–вторых, Мария Лубкина перестала ходить за книгами сама – вместо нее приходит тот парень. Значит, она не уехала, но тогда зачем врет маме? – А что там, кстати, с тем парнем? – заинтересовалась Тина. – Как он выглядит? – Высокий, молодой, – начала перечислять я, одновременно пытаясь вспомнить, как выглядел посетитель, бравший книги для Маши. – Вроде симпатичный… – Я про особые приметы спрашиваю, а не понравился ли он тебе, – фыркнула Бельская, жестом зовя официанта. – Ты что–нибудь еще будешь? – Нет. Особые приметы? Волосы вроде светлые. Русые. Глаза… Черт, не помню. Губы тонкие. Одет вроде во что–то светлое… Тут я засомневалась. На улице стояла мерзкая погода, в библиотеке многие верхнюю одежду не снимали, ходили по залу прямо так. Но тот парень был в чем–то светлом, даже в белом… Белая куртка? Нет. Пиджак? В такую погоду? Тоже нет. Тина попросила еще кофе и счет. Я полезла в сумку за деньгами, но она меня остановила: – Я заплачу. Я знала, что ей нетрудно – этой суммы Бельская даже не заметит, но, тем не менее, воспротивилась. – Нет уж. Мы же тут по моему делу. – Но пригласила тебя сюда я, – с улыбкой напомнила Тина. – Хорошо, каждый заплатит за себя, если тебе так удобно. – Удобно, – кивнула я, и достала кошелек. – Значит, сейчас от тебя толку нет, – задумчиво сказала Тина, рассматривая собственные ногти. – Но если ты этого парня увидишь, то непременно узнаешь ведь? – Да. – Вот и отлично. Теперь остается ждать. – Чего ждать? – не поняла я. Тина допила последний глоток и пояснила: – Ждать, пока этот парень снова придет к тебе в библиотеку. Ты сразу напишешь мне сообщение, я примчусь и прослежу за ним. Вот и все. – Но он может вернуться дней через пять, может, через неделю. К тому времени… Я замолчала, с тревогой посмотрев на бывшую одноклассницу. Мы обе поняли, на что я намекаю. – Не переживай, если вернется, значит, есть для кого брать книги, – подбодрила меня Тина. – Мне кажется, это не совсем правильно… – Тут уж ничего не попишешь, – объявила Тина, – ты не знаешь ни имени, ни особых примет. Город у нас, конечно, маленький, но так мы его не найдем. Остается только ждать. А я пока тем временем займусь близким окружением Марии. Кто–то из ее подруг должен знать побольше об этом парне. Тогда и ждать не придется. – Хорошо, – согласно кивнула я. Тина поднялась, подхватив свою сумку и планшет. – Идем? – Я в туалет забегу, – сообщила я, тоже вставая. – Жду тебя в машине, – цокая каблуками, Бельская двинулась к выходу, а я направилась в сторону белой двери. Закончив мыть руки, я посмотрела в зеркало, желая убедиться, что краснота пропала. Так и есть – кожа вернулась к своему обычному бледному цвету. Наспех намазав губы гигиенической помадой, я вышла из уборной, и нос к носу столкнулась с Мироном. Он шел прямо по коридору, должно быть, в подсобные помещения, а я выскочила прямо перед ним. От испуга покачнулась и шарахнулась в сторону. – Извините. – Второй раз уже, – Мирон остановился и уставился на меня. Неожиданно нечем стало дышать – ворот блузки словно сдавил горло. Зачем он остановился? Мог бы пойти дальше, получив извинения… – Ты странно одета, – окинув меня взглядом сверху вниз, сказал он. Я кивнула. Странно, да, так многие говорят. Я предпочитала одеваться в старомодные платья и блузы с широкими рукавами и рюшами, или с воротничками стойками, украшенными жемчугом. Длина – всегда ниже колена, до середины икр или до пола. Мне нравились эти платья, фасон которых напоминал о барышнях, балах и том времени, когда честь была не просто словом. Волосы обычно собирала в свободный низкий пучок, закалывая его красивой заколкой, украшений носила по минимуму – только скромные серьги и неприметный кулон. – Как будто ты не из этого века, – закончил Мирон, продолжая разглядывать мою белую блузу с воротником жабо. Затем он нахмурился, словно что–то вспомнил, и рявкнул: – Марш отсюда! И чтобы больше мне на глаза не попадалась. Окончательно испугавшись, я бросилась подальше от этого странного типа. Господи, и откуда у Бельской такие друзья? Ее братья были разными по характеру: Гриша – веселый и шумный, Глеб – спокойный и замкнутый, но они оба были вежливыми и добрыми. А этот… Выскочив на улицу, я уселась в машину, дрожа то ли от холода, то ли от испуга. – Чего так долго? – Очередь была, – соврала я, не став рассказывать, как на меня наорали. – Отвези меня, пожалуйста, на работу. – Окей, – кивнула Тина. – Там обо всем и договоримся.