– Да, сэр. Он подался ближе, и сердце забилось испуганной птицей. – Знаешь, что будет, если скажешь хоть одно лишнее слово? Думаешь, тебе сейчас плохо? Это цветочки. Мы с матерью рассказали полиции, что наделал твой брат. Нам, разумеется, поверили. Зейна, скорее всего, уже забрали в тюрьму. – Не надо, пожалуйста!.. Он зажал ей рот ладонью и стиснул пальцы. – Забудь про брата. Он болен, у него проблемы с психикой. Видимо, подсел на наркотики. Он напал на родителей и сестру, теперь до восемнадцати лет будет сидеть в тюрьме. Вам запретят общаться. Его больше не впустят в наш дом. Поняла? Кивни. Бритт кивнула. – С девочками, которые не слушают родителей, происходят очень плохие вещи. Особенно когда отец – врач. Грэм отпустил ее, отошел на шаг и улыбнулся. – Не расстраивайся. Ты теперь будешь единственным ребенком в семье. Тебе достанется все наше внимание и подарки. Подумай об этом. Он направился к двери. – И да – тетушку можешь не ждать. Я запретил медсестрам ее пускать. Боюсь, она дурно на вас влияет. Скорее всего, именно ее стараниями Зейн подсел на наркотики. Отдыхай. Утром заберем тебя домой. Я пока схожу к твоей маме, потом лягу спать. Он закрыл дверь. Бритт замерла под одеялом. Тишину нарушало лишь ее дыхание – частое, прерывистое, оно отзывалось гулом в ушах. Надо успокоиться. Мама Хлои ходила на йогу и все время повторяла, что нужно следить за дыханием. Бритт попыталась выдохнуть, вспоминая, что говорила миссис Картер, когда показывала им с Хлоей упражнения. Надо выбираться отсюда как можно скорее. Она не поедет домой, ни за что. Она не будет единственным ребенком в семье… Дыхание снова участилось, к глазам подкатили слезы. Бритт стиснула зубы. Он сказал, Зейна отправят в тюрьму. Надо что-то делать. Но как быть, если полиция верит родителям? Голова ужасно болела. Вот бы уснуть сейчас, а утром проснулся, как будто ничего не случилось. Только так не бывает. Все происходит в реальности, и спать нельзя. Скорее всего, полиция ей и не поверит, но можно рассказать все Эмили. И миссис Картер тоже. Вдруг они помогут? Бритт тихонько встала и на цыпочках подошла к туалету. Нащупала выключатель, зажгла там свет и прикрыла дверь, оставляя тонкую щелку, чтобы ориентироваться в палате. Одежды не было, обуви тоже. Телефон забрали. Грэм все продумал. До последней мелочи. Бритт не была дурой. Она знала, что первым делом надо найти телефон. Она подошла к двери, приоткрыла ее. Света стало больше, из коридора слышался шум, однако суета давно улеглась. Бритт не знала, сколько времени – часы он тоже забрал, – но явно было поздно. Скорее всего, дело шло к утру. С колотящимся сердцем она босиком, в больничной пижаме выскользнула из палаты, пробежала по коридору и нырнула в следующую дверь. Там стояло две койки, но занята была лишь одна. В ней спал ребенок. Маленький, младше ее. На тумбочке возле кровати лежал телефон. Бритт схватила его, отошла в дальний угол, села на пол и позвонила домой Эмили. Трубку никто не брал. Когда включился автоответчик, к глазам опять подкатили слезы. Бритт вспомнила другой номер. Мобильный. Если и там не ответят… – Я слушаю. – Эмили… – по старой привычке зашептала в трубку Бритт. – Ты должна нам помочь. – Бритт! Господи, Бритт! Меня к тебе не пускают. Как ты, все хорошо? – Все очень плохо. Без тебя мы не справимся. Папа сказал, Зейна отправят в тюрьму. Он запретил рассказывать о том, что было, иначе станет хуже. Это не Зейн, это папа! – Знаю, детка. Знаю. Скажи, в какой ты палате. Постараюсь к тебе прийти. Я здесь. В больнице. – Т-ты… здесь? – Хлынули слезы, в груди стало тесно от отчаянной надежды. – Ты здесь… – Да, здесь. Сейчас приду за тобой. Какая палата? – Я не там. Он забрал одежду и обувь. Телефон тоже. Я в другой палате, тут спит ребенок. Не приходи! Он дал медсестрам указания. Тебя выгонят и сообщат ему. Я сама спущусь. – Бритт… – Дойду до лестницы и спущусь. – По какой именно лестнице? Ты знаешь, где ты? – Я в палате… – Она посветила телефоном в сторону двери. – Номер сорок шесть двенадцать. Наверное, в педиатрии, потому что тут ребенок. – Ясно. Иду в ту сторону. Если тебя не будет через пять минут, я поднимаюсь. – Я спущусь. Уже иду. Бритт хотела бросить телефон и бежать как можно быстрее, но вовремя опомнилась. Если в палату зайдет медсестра, все должно лежать на месте. Нельзя оставлять улики. Она положила телефон на тумбочку и испуганно застыла, потому что мальчик в койке заворочался и захныкал. За дверью раздались шаги. Кто-то прошел мимо. Бритт дождалась, когда шум стихнет, и приоткрыла дверь. Высунув голову, она посмотрела в обе стороны. Увидела указатель возле лестницы – ужасно далеко. Надо торопиться! Но тихо! Она сорвалась с места и, как спринтер, рванула по коридору. Тяжелая дверь на площадке не поддавалась, но Бритт навалилась всем телом и сумела сдвинуть ее с места. Сейчас ее увидят! Скажут ему. Уведут обратно и позовут отца. Он снова вколет ей какую-нибудь гадость. А потом побьет. Тяжела дыша, Бритт сползла на первый этаж. Эмили не было. В полном отчаянии она, дрожа, села на нижнюю ступеньку. Наверное, Эмили заметили и прогнали. Может быть, даже… Дверь скрипнула. Бритт прижала ладони ко рту, сдерживая крик. Эмили бросилась к ней и схватила на руки. – Бритт, милая моя малышка. – Она посмотрела в лицо девочке, увидела заплывший глаз и разбитую щеку. – Ах эта ублюдочная мразь! Ну-ка одевайся. Эмили сняла с себя толстовку и накинула ей на плечи. – Надень капюшон. Мы сейчас пойдем, быстро и уверенно, прямо к выходу. Только не беги. Людей в больнице мало. Мы спокойно выйдем и сядем в машину. Она на парковке возле приемного покоя. Когда уедем, все будет хорошо. – Ты пришла… Пришла… – Конечно, пришла. Нам надо идти. Держись за меня. Опусти голову. Просто иди. Ничего не говори, не останавливайся. Готова? Кивнув, Бритт схватила ее за руку. Они пошли. Бритт была босиком, в пестрой больничной пижаме и оранжевой толстовке поверх нее, но в час ночи никто не глянул в их сторону. На улице Эмили обняла Бритт за талию. Оказывается, девочка ростом почти с нее. Растет как на дрожжах. Они слишком давно не виделись. – Надо было отдать тебе мои ботинки. – Все хорошо, не страшно. Еще далеко? – Немного осталось. Скоро все закончится. – Голос у Эмили дрожал, и Бритт это слышала. – Мы сейчас сядем в машину и поедем в полицию. – Нельзя! Нам не поверят! Они увезли Зейна в тюрьму. – Не в нашу. В Эшвилл. Мы заставим их поверить. Дэйв… мистер Картер нам поможет. Колени у Бритт подкосились, ее шатнуло. – Отец Хлои? Он… он с нами? – Да. Я позвоню ему, когда сядем в машину, скажу, что ты со мной. Он достанет тетрадки Зейна. – Какие еще тетрадки? Стараясь обходить стороной фонари, Эмили вела девочку к нужному корпусу. – Расскажу потом. – Ему сильно досталось? Зейну? – Да. Но он поправится. В тюрьму его не посадят. Я с утра первым делом найму адвоката. Ты должна все рассказать полиции. Девочка моя, тебя больше никто не тронет. Клянусь. – Мне так страшно. – Мне тоже. Вот и машина! Руки у Эмили тряслись, когда она открывала дверь и усаживала Бритт в кресло. Однако голова была холодной, и мыслила она как никогда ясно.