– Какого черта происходит? Что с Зейном? Меня даже к Бритт не пускают! – Расскажу, что знаю. Сперва то, что твоя сестра с мужем сообщили копам, а потом то, что Зейн сказал мне. Предупреждаю сразу: сам я верю Зейну. Дэйв выложил все без прикрас. Эмили привалилась к стене и побелела. – Надо было догадаться… Как я ничего не замечала? Господи, они же дети. И давно?.. – Не знаю. Как думаешь, Зейн говорит правду? Эмили, несмотря на бледность, разозлилась. – Конечно! – Его переведут в Банкомб, центр содержания под стражей в Эшвилле, как только закончат с процедурами. – Но почему так быстро… Грэм! – Эмили стиснула зубы и выдохнула. – Это все Грэм. Он знает ниточки, за которые надо дернуть. Я могу внести залог? – Эмили, я не знаю. Зейн дал мне ключи от их дома. Попросил зайти и взять тетради, где описал происходящее. Они в тайнике. Ума не приложу, чем это поможет, но лишним не будет. – Ты не боишься? Это ведь незаконно… – Зейн на меня рассчитывает. Он славный парнишка, Эмили. Дружит с моим сыном. Грэм, насколько я понял, не первый год над ним измывается. Эмили вытерла лицо, смаргивая слезы. Откуда они взялись – она же в бешенстве? – А что Бритт? – Понятия не имею. У меня сложилось впечатление, что ее избили в первый раз. – Мне не дали с ней увидеться. Не сказали даже номер палаты. Говорят, так велел доктор Бигелоу. Никаких посетителей. – Легкое сотрясение мозга, ушиб лица, множественные синяки. Прости, – добавил Дэйв, когда у Эмили опять потекли слезы. – Он еще дома вколол ей снотворное. Я знаю здешних медсестер, все у них выяснил. Она сейчас отдыхает. Спит. Он покосился на полицейского и отвел Эмили в сторону. – Пойду проверю, здесь ли Грэм и Элайза. У них тоже были синяки. Эмили стиснула кулаки так, что побелели костяшки. – Вот бы еще добавить!.. Дэйв снова оглянулся. – Я не хотел оставлять Зейна одного, пока ты не приедешь. Скажу ему, что ты здесь и что с Бритт все хорошо, она спит. Потом пойду за дневниками. Его скоро заберут, Эм, здесь мы ничего не поделаем. Ты должна поехать в полицию и все им рассказать. Я пока принесу тетради. Только к нашим, в Лейквью, не ходи. Лучше в Эшвилл. – Дэйв, спасибо тебе за все. – У меня тоже есть дети. Господи, этому мальчику сейчас очень нужен отец. Ты постарайся его успокоить, когда за ним приедут из Банкомба. Эмили принялась ждать, расхаживая взад-вперед по коридору. Она позвонила старому приятелю, ныне юристу из Роли, подняв того с постели, чтобы спросить совета. Записала имена двух адвокатов по уголовным делам, с неохотой пообещав не будить их посреди ночи. Мысленно составила список. Полиция, адвокат, может, служба опеки. И да – поговорить с сестрой. Когда врач вышла, Эмили бросилась к ней. – Как он? Все хорошо? Я его тетушка. Эмили Уокер. Родная тетя. – Я не могу сообщать детали. Это против правил. Скажу лишь одно: Зейну оказывают помощь, и он чувствует себя неплохо, насколько возможно в его обстоятельствах. – Эээ… Доктор? – Полицейский откашлялся. – Я должен спросить, все ли готово? Снаружи ждет перевозка до Банкомба. Доктор Маршалл подбоченилась. – А если я скажу, что нет? Что его надо оставить под наблюдением? Полицейский шаркнул ногой, глядя в пол. – Вынужден ответить, мадам, что в таком случае его осмотрит доктор Бигелоу и даст свои рекомендации. Послушайте, мне это тоже не нравится, но парень избил мать и младшую сестренку. – Вранье! До последнего слова! Джим ощерился, хоть и старался не смотреть Эмили в глаза. – Так говорят его родители. Закон гласит, что он должен отправиться в Банкомб до суда. Поэтому или расписывайтесь, док, или я зову доктора Бигелоу. Мальчика в любом случае заберут. * * * Зейну стало лучше. То ли помогли обезболивающие, то ли причудливая шина, но на каталку он взобрался своими силами. Вскоре его разбудили – пришел санитар в сопровождении полицейского и пересадил Зейна на инвалидную коляску. В коридоре к нему бросилась Эмили. – Мальчик мой! – Мэм, вам нельзя… – Заткнись, Джим, или, богом клянусь, я скажу твоей матери, какой ты грубиян, – огрызнулась та, бережно гладя Зейна по разбитому лицу. – Я знаю тебя еще со школы, Джеймс Ти Джексон, и никогда мне не было так за тебя стыдно! – Эмили, я не виноват… – Не надо, – перебила та Зейна. – Я все знаю. – Присматривай за Бритт. – Конечно. – Обещай! Сделай все, чтобы он ее не трогал. – Жизнью клянусь, слышишь? Я не позволю тронуть племянницу, чего бы мне это ни стоило. А ты держись, мой мальчик. Я найду тебе адвоката. И я, и Дэйв, и твои бабушка с дедушкой, и все, кто тебя знает, – мы постараемся вытащить тебя любой ценой. – Это просто тюрьма. Дома было намного хуже. – Мэм, мы должны его забрать. Отойдите. – Я верю тебе, Зейн, и верю в тебя. И ты мне верь. Обещаю, жизнью клянусь, я все сделаю… Она поцеловала Зейна в разбитую щеку, заставила себя выпрямиться и отойти. Увидев, как его укатывают, Эмили отвернулась к стене и заплакала. Рыдая, она вытащила из кармана звонящий телефон. * * * Бритт очнулась в темноте. Она застонала и прижала пальцы к пульсирующей щеке. Вспыхнул свет. Рядом с кроватью стоял отец. Кажется, она в больнице. У отца все лицо было в синяках: глаз подбит, губа распухла. Смотрел он холодно и очень зло. – Слушай внимательно, – начал он. – Утром придет полиция, и ты скажешь, что тебя избил брат. Он ударил твою мать и толкнул ее на пол. Затем тебя. Что было потом, ты не помнишь. Только как кричала мать, а тебя тошнило и кружилась голова. Ясно? «Будь умницей, – говорил ей Зейн. – Веди себя осторожнее». – Да, сэр. – Ты видела, как я дерусь с Зейном. Испугалась. Побежала звонить в Службу спасения. Он оттолкнул меня и опять тебя ударил. Больше ты ничего не знаешь. Ясно? Видя на его лице синяки, оставленные братом, Бритт в душе злорадствовала.