– Кто, дружище? – Грэм Бигелоу. Он чудовище. И Элайза тоже. Не дай им тронуть мою сестру. – Не переживай. Успокойся. Мы все решим. Неужели ему верят? Хоть кто-то? Зейн закрыл глаза. Хоть кто-то… Крохотный лучик надежды причинял не меньше боли, чем раненая рука. – Скажи Эмили. Позвони ей, расскажи, что случилось. Прошу. – Хорошо. Не волнуйся. – Пусть присмотрит за Бритт. Я теперь не смогу. Дэйв погладил его по голове, и в глазах появились слезы. Зейн отвернулся и дал им волю. Глава 4 Все вокруг было как в тумане. Сирены, огни, голоса… Глаза он не открывал. Так было чуточку легче. Опять какие-то крики, требования вызвать врача. Сквозь шум и суету, сквозь грохот пульса в голове пробивался голос Дэйва – тот остался рядом. Зейну было без разницы. Господи, до чего он замерз. Почему так холодно? Ужасно хотелось спать. Жаль, под рукой нет бейсбольного мячика. За него можно было бы держаться. Они соврали. Его родители – люди, которые должны любить его, заботиться и беречь – соврали. Зейн не знал, где они сейчас. Может, здесь, в этой же больнице, только не прикованы наручниками к каталке… Скорее всего, они приехали сюда, потому что Грэм впервые на его памяти ударил Элайзу по лицу. Зейн знал, зачем. Грэм ударил ее, чтобы доказать свою правоту. Что Зейн врет и это он избил родную мать. И Бритт – тоже. Глаза распахнулись сами. Зазвенели наручники – он попытался встать. – Бритт. Он ударил Бритт! – Эй, полегче. – Чтобы успокоить его, а заодно проследить за пульсом, Дэйв взял Зейна за руку. – Тебе надо на рентген. – Он ударил ее. Ударил! За то, что она звонила в Службу спасения. Я все слышал. Хотел его остановить. Он столкнул меня с лестницы, схватил ее и что-то ей вколол. Ты должен узнать, как сильно она пострадала. Где она сейчас? – Я все выясню, – пообещал Дэйв. – Эмили я уже позвонил, как ты и просил. Она едет. Еще я договорился, чтобы тебя осмотрела доктор Маршалл. Она лучший хирург в городе. Просто гений. – У нас скоро чемпионат. Он сказал, я опоздал на пять минут. Поэтому наказан. Никакого бейсбола. – Господи… – Дэйв с силой провел ладонями по лицу и протяжно выдохнул. – Ты должен все рассказать полиции. – Я пытался. Мне не верят. Он так и обещал. Его здесь уважают, а я – пустое место. – Не желаю слышать этот бред. – Дэйв подался ближе, чтобы их лица оказались на одном уровне. – Зейн, держись. Будь сильным. Гляди на меня, смотри в глаза. Я тебе верю. Сделаю все, что смогу. Во-первых, разберемся с переломами. Починим тебя, будешь как новенький. – Меня посадят в тюрьму. Присматривай за Бритт. У сестры никого не будет, кроме Эмили. А ее к нам не пускают. – Обязательно присмотрю. Зейн огляделся – от остальных их отгораживала тонкая занавеска. Он заговорил вполголоса: – Ты должен зайти к нам домой, когда никого не будет. Возьми мои ключи. Они в кармане. – Зачем? – Я все записываю. В дневник. Он под столом в вентиляции. Может, мне поверят, если увидят записи. – И давно ты… – Дэйв замолчал, потому что занавеску отдернули. – Похоже, пора на рентген. Он все же украдкой залез в карман Зейна и вытащил ключи. Мальчика в сопровождении полицейского повезли на рентген. Потом вернули, но в другой кабинет – судя по табличке, процедурную. Полицейский остался дежурить под дверью. Вошла врач, ужасно похожая на бочонок: такая же низкая и коренастая. Волосы с густой сединой были заплетены в косу. – Привет, Зейн. Я доктор Маршалл. – Она взяла его карту. – Давай-ка глянем, как обстоят дела. – Темные, будто у вороны, глаза прищурились, и она хищно уставилась на Дэйва: – Ты в курсе, почему Зейну до сих пор не дали обезболивающее? – Отец сказал, он может быть под кайфом. Запретил, пока не придут результаты анализов. – Я их только что видела. Все чисто. Господи… Прости, малыш. Доктор Маршалл распахнула двери, позвала медсестру и принялась, словно генерал, раздавать приказы. Через пару минут мир вокруг стал заметно ярче. – У него пальцы холодные, – пробормотал Дэйв. – Локоть и вовсе ледяной. – Дэйв, я все вижу на снимках. Итак, Зейн, есть хорошие новости. Нога не сломана. Ужасное растяжение и порваны связки. Но это лечится – холодный компресс, покой, и мы наденем тебе специальный бандаж. Я объясню, что именно надо делать. Потом, через пару дней, начнем физиопроцедуры. Пьяный от анестезии, Зейн улыбнулся. – А где плохие новости? – У тебя в руке три кости, и все три сломаны. Еще раздроблен сустав, мой мальчик. Я наложу шину, и она поможет терпеть боль и избежать смещения. Надо по возможности держать руку выше сердца. Когда опухоль спадет, мы вправим кости и наложим гипс. Может, придется поставить пару штифтов, посмотрим. Зейн опять улыбнулся. – Звучит не так уж страшно. – Вот это настрой! Да, предстоит операция, но я в этом деле мастер. Вдобавок, ты молодой и в отличной форме. Мы тебя починим, станешь как новенький. Договорились? – Ага. Только я буду в тюрьме. Меня отпустят на операцию? Улыбка в ее глазах померкла. – Как решит тюремный врач. Я просто даю рекомендации. Лицо тебе тоже не мешало бы починить, да? – Нос в этот раз не сломан. Я помню, каково это. Вороньи глаза стали очень яркими, будто в их глубине вспыхнуло пламя. – Вот и славно. Не тошнит, не двоится? – уточнила доктор Маршалл, бережно беря его за подбородок. Зейн услышал снаружи голос Эмили и дернулся. – Успокойся, – велел Дэйв. – Пусть врач делает все, что надо. Я подожду за дверью. – Скажи ей про Бритт! – Туман в голове развеялся, и снова накатил страх. – Ты должен ее найти. Он ее избил. Я хотел ему помешать. Почти справился, но он все равно был сильнее. – Кто ее избил? – Промакивая царапины, доктор Маршалл махнула Дэйву, чтобы тот вышел. – Грэм. Я так называю его про себя. После двадцать третьего декабря. Не прошлого года, а предыдущего, когда он сломал мне нос и сильно избил. Дэйв вышел и увидел, как Эмили кричит на полицейского. – Эй, Джим! Ты ведь знаешь Эмили. Это тетушка Зейна. – Я всего лишь выполняю приказ. Запретили пускать в палату всех, кроме медицинского персонала. Что мне остается? Дэйв покачал головой и взял Эмили за руку. – Давай поговорим.