– Это просто досадное недоразумение, не более того, – заверил Цента дядя Гена. – И за то, что вы убили тетю Лену, мы на вас совсем не сердимся, – сочла нужным сообщить Катя. – Это был несчастный случай. Цент слушал, слушал, а затем громко хлопнул в ладоши, и все пленники разом замолчали, не сводя с него полных ужаса глаз. – Знаете, как мы поступим? – спросил у них Цент. – Мы поступим вот как. Сейчас я начну вас пытать. – Что? – воскликнул Вова, которому показалось, что он ослышался. Очень хотелось, чтобы ослышался. – Пытать, – повторил Цент. – Ну, вы же знаете, что это такое. Пытки. Терзания. Истязания. Причинение феноменальной боли. Пытать, в общем. – Зачем? – простонала бледная Таня. – Во имя торжества справедливости. Вы обокрали меня, лишили меня наследства почти брата Ашота. Это тяжкое преступление. И кара за него полагается тяжкая. – Подождите! – пронзительно выкрикнул Саша, который, кажется, до сих пор пребывал в каких-то иллюзиях, и свято верил, что на дворе все еще прежние времена. – Так нельзя. – Можно, можно, – обнадежил его Цент. – И даже нужно. Я буду пытать вас до самого вечера. Решил, знаете ли, посвятить сегодняшний день активному отдыху. А вечером, если вы до него доживете, что, поверьте, далеко не факт, я вас всех убью. Одного за другим. – Господи! – прорыдал Вова, который вдруг понял, что он недооценил кошмарность ситуации. Он-то полагал, что самое страшное, что может сделать с ними этот человек, просто убить. На пытки, да еще такие продолжительные, он никак не рассчитывал. – Сейчас вернется Владик, разведет костерок, и приступим, – сказал Цент. – А пока отдыхайте, набирайтесь сил. Они вам пригодятся. Вам ведь еще кричать и кричать. – Подожди, давай договоримся, – заикаясь, взмолился дядя Гена. – Убей меня, пытай, если хочешь, но детей отпусти. – Которые тут дети? – удивился Цент. – По мне, так вы все совершеннолетние. – Мы откупимся, – не унимался дядя Гена. – Чем? – презрительно фыркнул Цент. – Все, что было у вас, стало моим. Разве вы этого не заметили? – Не все, – затряс головой дядя Гена. Цент сделал вид, что проявил к словам мужика слабую заинтересованность. – И что же у вас есть? – спросил он. – Что такого, что бы могло компенсировать ту чудовищную моральную травму, которую вы нанесли мне, похитив наследство почти брата Ашота? Цент, на самом деле, был уверен, что ничего у этих обреченных воришек нет. Да и откуда? После конца света уцелевшие люди руководствовались принципом – все свое вожу с собой. А все, что было у этих типов, он уже присвоил. Дядя Гена замялся, явно не желая выдавать какую-то страшную тайну. Цент терпеливо ждал. Ему некуда было спешить. У него впереди весь день, и это будет чертовски веселый день, не в пример вчерашнему. Тут он увидел Машку и Владика, что шли к озеру через рощу, и очень обрадовался. – Вот и приступим! – сказал он, в предвкушении потирая руки. – Ну, что, начнем с чего-нибудь простенького. Например, с точечных прижиганий. На пленников стало больно смотреть. На их лицах проступило такое всеобъемлющее отчаяние, что сразу стало ясно – надежда на избавление покинула их. – Хорошо, я скажу! – выпалил дядя Гена. – Ты говори, говори, не затягивай, – посоветовал Цент. – Потому что я ждать не буду. Эй, очкарик, – крикнул он, обращаясь к Владику, – шевели ходулями. Тебе еще костер разжигать. – Есть одно место, – произнес дядя Гена. – Так, – поторопил его Цент. – Место, в общем. Секретное. – Продолжай, дружище. Владик, собирай дрова. Нам понадобится много угольков. – Это военный объект, – сообщил дядя Гена. – Я узнал о нем случайно, от моего друга. Там кое-что хранится…. Цент сложил руки на груди и неодобрительно воззрился на партизана. – На твоем месте, я бы прекратил уже говорить загадками, и переходил к сути. А то был один, тоже мне всякие ребусы загадывал. Успел загадать три. А больше он уже ничего не успел. В этой жизни. – Хорошо, хорошо, я все скажу, – кивнул головой дядя Гена, с ужасом наблюдая за тем, как Владик собирает дрова для костра. – В общем, этот военный объект – секретное хранилище неприкосновенного запаса на случай войны. Понимаешь? – О чем конкретно идет речь? – заинтересовался Цент. – Обо всем. Там оружие, амуниция, продовольствие на десятки лет…. – Продовольствие, – мечтательно повторил Цент. – Десятки лет…. Перед его мысленным взором предстали огромные подземные залы, доверху заполненные консервами. С таким запасом можно вообще не дергаться – осесть на одном месте, обжиться. Поймать и завести себе парочку рабов, возможно, парочку сексуальных рабынь. В нынешние времена главная ценность, это пища. Та, что есть на просторах отчизны, или скоро испортится, или будет сожрана конкурентами. А вот если он заполучит в свое пользование огромный склад консервов, то станет настоящим королем. – А почему ты сам не воспользовался этим складом? – подозрительно спросил Цент. – Еды пока что хватает, – признался дядя Гена. – Склад берег на черный день. – Точнее берег для себя одного, эгоистично и подло, – уточнил Цент, который по лицам спутников дяди Гены понял, что они о том складе ничего не знали. – Я расскажу, как туда добраться, – предложил дядя Гена. – Все опишу, укажу место на карте. Склад и все, что в нем, ваше. Только отпустите нас. – Мы поступим немножко иначе, – возразил ему Цент, жестом приказав Владику прекратить сбор дров. – Мы все вместе поедем туда. Если склад существует, и в нем действительно полно еды, я отпущу вас с миром. Клянусь священными девяностыми. Но если ты, старый извергать газов, соврал мне, и никакого склада нет – берегитесь! Кара будет чудовищной. Ну, что, идет? – Идет, – согласился дядя Гена. – Договорились. Я покажу дорогу. 5 Ехали они двумя машинами. Цент, который ни капельки не доверял этим типам, очень хитро распределил пассажиров. В первую машину, которая должна была стать головной и указывать дорогу, поместились дядя Гена, Саша и Вова, а все остальные набились во второй автомобиль. Цент уже выяснил, что Таня является женой Саши, а Вова неровно дышит в направлении Кати. Поэтому, перед отправкой, он отвел ребят в сторонку, и сообщил им, что если те вздумают дурить, либо же позволят дурить дяде Гене, их дамам не поздоровится. Цент довольно подробно, в деталях, описал парням, как именно не поздоровится их подружкам, так что под конец беседы Саше стало дурно, а Вову стошнило еще в процессе оной. – Вижу, вы меня поняли, – одобрительно кивнул Цент, пронаблюдав столь отрадную реакцию на свои слова. – Мы ничего не сделаем, – заверил его Саша. – Только не подвергай Таню терзаниям. – Ведите себя хорошо, и с вашими девками ничего не случится, – пообещал Цент. – А если нет…. И он перечислил еще несколько отменных пыток, от чего Саша позеленел, а Вову стошнило повторно. Выехали в путь тем же утром. Дядя Гена сообщил, что до места им добираться часа четыре. Цент на это ответил, что именно столько времени будет сдирать с него кожу, если тот соврал насчет бункера. – Это правда, – пробормотал дядя Гена. – Такому, как ты, я бы врать не стал. – Хочется тебе верить, – признался Цент. – Правда, хочется. Но меня в жизни так часто обманывали, что я утратил веру в людей. Вместо этого я уверовал в паяльник. Знаешь, что такое паяльник? – Знаю, конечно, – кивнул дядя Гена. – А знаешь, что бывает, когда этот паяльник помещается в задний проход? Дядя Гена побледнел, и отрицательно мотнул головой. – Если не хочешь это узнать – не ври мне, – закончил Цент. Второй автомобиль вел сам Цент, Владик сидел рядом с ним на переднем сиденье. Заднее сиденье оккупировал женский коллектив в лице Машки, Тани и Кати. Вначале заложницы тряслись от страха, поэтому тараторила одна Машка, но вскоре девушки освоились, поняли, что ни есть заживо, ни насиловать их не собираются, и грянула трепотня в три несмолкаемых рта. За время поездки они успели обсудить все. Буквально все. Вспомнили и пересказали свои автобиографии, перечислили всех родственников, всех подруг, дали им развернутую характеристику. Затем разговор неизбежно скатился на то, как трудно в нынешние непростые времена встретить настоящую любовь. Тане в этом плане повезло – она встретила и пережила зомби-апокалипсис с мужем. Машка и Катя тут же позавидовали ей, сообщив, что нынче настоящего мужика днем с огнем не сыщешь. – Так и до самой старости в одиночестве прожить недолго, – поделилась своими опасениями Машка. Владик сжался на переднем сиденье, красный, как вареный рак. Он молча страдал. Три месяца он провел рядом с возлюбленной Машкой, три долгих месяца. И за все это время она так и не разглядела в нем мужчину. Неужели плохо смотрела? – Да, девочки, все принцы, похоже, не пережили зомби-апокалипсис, – вздохнула Катя. – Остались одни…. Она что-то произнесла шепотом, чего Владик не расслышал, но после этого с заднего сиденья грянул хоровой девичий смех. – А как же Вова, – напомнила Кате Таня. – Он на тебя месяц слюни пускает. Даже романтический ужин устроил. – Вова, – презрительно произнесла Катя, и девушки опять зашлись хохотом. – Вы же его сами видели, этого Вову. Она горько вздохнула. – Будь у меня выбор, я бы этого Вову отшила еще на дальних подступах. Но Маша дело говорит – не до старости же жить в одиночестве.