Ночью на лимане было холодно и сыро, дул промозглый ветер. Плотные тучи закрыли луну, плыли с севера. Над местностью господствовали скалы – где-то разбивались на отдельные клыки, где-то вырастали целые кряжи. В верховья лимана впадала речушка Малый Куль – небольшая извилистая артерия. Залив отделяла от моря песчано-ракушечная пересыпь шириной триста метров, через которую протекала двухметровая река с перекинутым мостиком. Скалы с суши подступали к пересыпи, забирались на нее, расползались вдоль берега. Побережье в этой местности было сильно изрезано. Море волновалось, но умеренно, метрах в ста от берега волнение почти не ощущалось. Ветер дул от суши, гудел в кронах редких деревьев. Справа в море вдавался причудливый мыс, похожий на пасть крокодила. Посреди пересыпи находился заброшенный маяк – его не использовали уже несколько десятилетий. К маяку жались постройки с продавленными крышами. С суши на маяк вела грунтовая дорога, она петляла между скалами, погружалась в низины. В этом районе не было ничего стратегически важного, он фактически не патрулировался. Иногда появлялись пограничные катера, но к берегу не подходили – морское дно тоже было скалистым. Одеться этой ночью пришлось со всей основательностью – утепленная штормовка, прорезиненный плащ с капюшоном. Алексей подтянулся на руках, выглянул за скалу. Переместился в ложбину. В соседней нише обустроился Вадим Казанцев, он тоже был одет, как капуста, шумно отдувался. Сзади сопела Алина (и зачем он взял ее с собой?). Но девушка уперлась – либо со мной, либо больше не подходи! Детский сад какой-то. У нее была сносная подготовка, в чем Лавров уже убедился, и после колебаний разрешил примкнуть к группе, строго-настрого наказав никуда не лезть. Дефицит в людях был серьезный. Операцию засекретили, о подробностях знали только несколько человек из руководства флотилии и командования гарнизона. Лишняя голова помешать не могла. Десять минут назад на пересыпь вдоль берега прокралась лодка с несколькими пассажирами. Люди ушли на маяк, а плавсредство пришвартовали в скалах. Потом одна за другой подъехали три машины. Номера на них были соответствующие – имели отношение к органам власти. Эти пассажиры тоже ушли на маяк. Остались только наблюдатели, но они пока не мелькали. Специальные подразделения полковник Лианозов решил не привлекать, а заблокировать лиман только после того, как последняя мышь заберется в мышеловку… Больше никто не подъезжал. За дорогой следили в паре километров севернее. На часах – без двух минут полночь. Возможно, подразделения красноармейцев уже перекрыли подступы к лиману. Сдавленно охнула Алина – захлопали крыльями несколько жирных летучих мышей, промчались над застывшими оперативниками. Эти твари здесь были повсюду – днем спали, облепив скалы, ночью бодрствовали, устраивали карусели, носились, как истребители. – Ты как там? – прошептал Алексей. – Ненавижу летучих мышей, – призналась девушка. – Сухопутных мышей тоже ненавижу, но этих особенно. Предпочла бы ласточек… – Ласточки тоже вонючие и надоедливые, – отозвался Казанцев, пристраивая автомат. – Особенно если все скалы ими засижены… Капитана из тюрьмы перевели под домашний арест – все же не злостный преступник, просто на бабе погорел. Начальство – тоже люди, понимают, что такая ерунда может с каждым случиться. Просить за товарища Лавров прибыл лично к Лианозову. Тот немного поломался, потом махнул рукой: ладно, забирай своего орла, пусть в боевой обстановке искупает вину, и не дай бог не искупит! Казанцев жарко благодарил, уверял, что всегда будет слушаться и больше ни одной бабы, гори они синим пламенем! – Командир, почему они встречаются здесь? – протяжно прошептал Казанцев. – Не в городе, не в катакомбах, а здесь, у черта на рогах, где вообще нет ничего? Это ведь опасно – тащиться за тридевять земель… – Эти люди могут тащиться куда угодно, – отрезал Лавров. – У них такие ксивы, что контрразведка позавидует. Не все проживают в катакомбах, там свои трудности. Они знают, когда пройдет патрульный катер, им об этом сообщат. Подозреваю, здесь не вся банда, а только руководители ячеек, прочие ответственные персоны, кто-то еще. Мне не дают покоя слова про подводную лодку. Субмарина привезет гостей или на нее собираются кого-то переправить? К берегу она не подойдет, под водой скалы, встанет в паре кабельтовых, но на весельной лодочке до нее можно доплыть… – Дорога упирается в маяк или идет дальше, в объезд лимана? – продолжал интересоваться Казанцев. – Дорога упирается в маяк. Другой нет. Возможно, есть сухопутные проходы на другую сторону, можно на лодочке проскочить между каменными островками… – Подожди, командир, но ведь из маяка должен существовать запасной ход? Они же не полные идиоты лезть в западню? – Слушай, почемучка, ты уже надоел, – рассердился Алексей. – Много вопросов. Лежи и молча искупай. Скоро двинемся, там и будешь показывать, на что способен. Казанцев обиженно засопел. Вопрос он в принципе задал правильный. Из маяка существовал дополнительный подземный выход. По приказу Лианозова нашли старого смотрителя маяка – дедушка стойко пережил лихие годы, оккупацию, проверки в НКВД, сохранив при этом трезвый ум и идеальную память. Лаз прорыли еще в XIX веке, он вел к скалистому побережью, закупорить эту лазейку Лианозов обещал сразу же, как начнется заварушка. – Командир, я вижу часового… – снова подал голос Казанцев, и теперь его слова звучали уместно. – Справа, на два часа, он за скалой, кажется, один… Алексей колебался. Сигнала пока не было. Он обернулся. В темноте поблескивали женские глаза. Алина прижалась к камню, молчала. Как ни крути, а то, что СМЕРШ вышел на след банды, – исключительно ее заслуга, и это его чрезвычайно смущало. Времени на подготовку операции не было, работали наудачу, о полной синхронизации действий оставалось только мечтать… К часовому подкрались с двух сторон, не дышали, боялись что-нибудь зацепить. Мужик пристроился на сухом участке между валунами. Над головой – козырек скалы на случай непогоды. И ветер сюда почти не проникал. Часовой закряхтел, повернулся на бок, вытаскивая из кармана папиросную пачку. Момент был удобный. Алексей набросился на него, задавил своей тяжестью, вцепился в горло. Мужик забился, пытаясь вырваться, надулся, как жаба, больно ударил майора кулаком в бок. Дыхание перехватило. Но Казанцев не дремал, возник с фланга, рухнул на колени, ударил часового увесистым булыжником. Хрустнула черепная кость. Часовой подергался и застыл. Оперативники отпрянули, чтобы не измазаться кровью. – Прости, что по-простецки, – хмыкнул Вадим. – Но некогда было выдумывать. Слушай, а это ведь знакомая личность, помнится, в розыск его объявляли… Мутный свет озарил перекошенное лицо, обросшее щетиной. Сходство с фотографией было налицо. Гражданин Рыхлин, заведующий 4-м гаражом 3-й автобазы, в которой директорствовал Калымов Егор Филиппович. Он пропал вместе со своим руководством и вот теперь, слава богу, нашелся… – Алексей, сигнальная ракета… – зашептала, подползая, Алина. Она не пропустила волнительный момент, постоянно держала в поле зрения мыс. За «пастью крокодила» висел, покачиваясь в воздухе, светящийся «зонтик». Значит, катер береговой охраны начинает движение и через пять-шесть минут будет здесь… – Вперед, народ, вперед. Ползем, головы не поднимаем… Второго часового сняли у машин – они стояли рядком за глыбами валунов. Наблюдатель покинул укрытие, озадаченно смотрел, как тает в воздухе свет сигнальной ракеты. Это могло означать что угодно. Может, пьяные матросы решили позабавиться? Он не был уверен, что следует доложить, испытывал нерешительность. Казанцев кинул камешек. Часовой резко повернулся. Алексей коршуном налетел сзади, сбил с ног, вонзил в часового нож. Тот недолго побрыкался и успокоился, когда отточенное лезвие перерезало ему сонную артерию. Ох уж это любопытство! Перевернули умирающего, и этот был заочным знакомцем – та же автобаза, 4-й гараж, гражданин Штыренко, получивший, наконец, по заслугам! Пламенный привет товарищу Калымову! Дальше не прятались. Дорога упиралась в пустырь перед маяком. Захочешь – не спрячешься! Вдвоем с Казанцевым побежали к машинам, швыряя гранаты. Загремели взрывы, пламя охватило транспортные средства. Взорвался капот черной эмки с бронированным радиатором – отлетела крышка, выплеснулся огонь. Лопались колеса у крытого брезентом «ГАЗ-67». Казанцев помчался дальше – взорвать лодку, пришвартованную в маленьком заливе. Из башни маяка на крыльцо выбежали люди. Алексей присел за чадящий газик, стал поливать их огнем из ППШ. Кто-то споткнулся, покатился с крыльца, остальные залегли, открыли ответный огонь. Вооружение у этой публики было слабое – пара немецких МР-40, пистолеты ТТ, наганы. На полноценный бой они не рассчитывали. Еще один закричал, откатился, стал дергать нижними конечностями. Остальные ожесточенно стреляли, бросились в полный рост, пытаясь прорваться к скалам. Весьма некстати закончились патроны в магазине. Алексей повалился на бок, стал выдергивать из подсумка запасной диск. Пули стучали по каменистой глине, свистели где-то рядом. В скалах застучал автомат! Кто там мог находиться, кроме Алины? Майор чуть не закричал от возмущения – кто разрешил? Женщина стреляла метко: повалила одного, потом другого. Остальные смельчаки стали пятиться, а когда Лавров передернул затвор и примкнул к веселью, петляя, побежали обратно. Взрыв прогремел со стороны моря – Казанцев подорвал лодку, быстро вернулся на позицию и тоже открыл огонь. Несколько человек метались по пустырю. Потом по одному стали просачиваться обратно в башню. Наконец-то из-за мыса подошел катер береговой охраны, остановился в полутора кабельтовых, вспыхнул прожектор, ударила пушка. Обвалилась часть стены маяка – стреляли для острастки. На воду спустили шлюпки, в них запрыгнули морские пехотинцы, заработали весла. Теперь самое главное – как можно скорее перекрыть «черный выход»… – Вы окружены, выходите с поднятыми руками, сопротивление бесполезно! – загремела усилительная установка. Из дверного проема еще звучали выстрелы. Но основная часть банды уже спустилась в подземелье. На что рассчитывали – поодиночке, в пешем порядке выбираться с лимана? Впрочем, кому-то могло посчастливиться, не перекрой им эту лазейку… Параллельно с судном береговой охраны этой ночью действовали противолодочные катера, выискивали субмарину, которая могла лежать на грунте. – Вадим, за мной! – прокричал Лавров, выскакивая из-за чадящей машины. Он бросился к маяку, не прекращая огонь. В проеме уже не было никого. Откуда-то справа возник Казанцев, на бегу вытаскивая противотанковую гранату, приготовленную именно на этот случай. Он первым подбежал к проему, забросил гранату внутрь и кубарем покатился с крыльца. Маяк подпрыгнул, из проема вырвалось облако дыма. Затрещали и рухнули перегородки. Алексей забросил в дым лимонку, опрометью пустился прочь. Второй взрыв добавил разрушений. Внешние стены продолжали стоять, но можно было представить, что творилось внутри – вряд ли члены банды смогут теперь вернуться обратным путем… А за маяком, у береговой полосы, разгорелась стрельба. Преступников, выбегающих из подземелья, встретили и загнали обратно морские пехотинцы. Грохотал динамик, требовал бросить оружие и покинуть подземелье. В противном случае будет открыт орудийный огонь. И это не было пустой угрозой – катер стоял напротив пещеры. – Выходи строиться, ублюдки… – оскалился Казанцев и залился мстительным смехом. Спотыкаясь, подошла Алина с автоматом на плече, прижалась к Лаврову. Он обнял девушку, теперь все точно будет хорошо. Казанцев потрясенно фыркал: ну, все, он так и знал, чувствовал, что в этом деле что-то нечисто. Командиру, значит, можно, а ему нельзя? Вдалеке рычали двигатели грузовых машин, светили фары – подходили грузовики, набитые пехотинцами. – Вовремя, – засмеялась Алина. – В самом деле, – согласился Алексей. – Зато теперь мы сильны. – Товарищ майор, там все завалено, уже не выйдут! – высунулся из проема Казанцев. – Жалко, конечно, маячок, симпатичный был… Красноармейцы попрыгали из машин, разбежались по берегу. Пришлось поднять над головами служебные документы – во избежание чрезмерного усердия. Спешить уже было некуда. Оперативники и примкнувшая к ним девушка полезли через камни – здесь была кратчайшая дорога к морю… Потери у морской пехоты были незначительные – несколько человек с легкими ранениями. Специальная группа проникла в подземелье, кого-то убили, других вынудили сдаться. С катера, застывшего в прибрежных водах, работал мощный прожектор, освещал поле боя. Выживших членов банды согнали в кучу, держали под прицелом. Бойцы вытаскивали из подземелья мертвые тела, укладывали в ряд. Алексей подошел ближе. Многих из убитых он знал живыми. Скалился, поблескивая глазами, инструктор райкома Образцов. Откинул простреленную голову капитан милиции Войтенко, его коллега по другому району капитан Баландин – у этого в нескольких местах была пробита грудь. Валялся, вывернув голову и раскрыв рот, «гражданин Симохин». Сиротливо лежала, скорчив жалобную мину, секретарша Калымова – как там ее – Клавдия Игнатьевна? Пули порвали ей живот, умерла женщина быстро, хотя, должно быть, и помучилась… Раздались оживленные голоса – два бойца береговой охраны вытолкнули из пещеры женщину в платочке и длинной куртке. «Надо же, чуть не упустили, – сокрушался кто-то. – В расщелине спряталась, могли и не заметить». Женщину толкнули в спину. Она чуть не упала, сбился платок. Испачканная, белая как мел, Марина Одинцова угрюмо смотрела на майора контрразведки. Ее лицо застыло, мышцы одеревенели. Алексей замер от удивления. Это был сюрприз. Многое, происходившее на Молдаванке, теперь получило объяснение. По его душу, стало быть, соседка. Она пыталась ликвидировать его ночью. Другой возможности не представилось, он стал редко ночевать дома. В том, что Ольга Францевна учудила пожар, вины Марины не было, в тот вечер она была естественна и не играла. Могла и вправду задохнуться. – Вы знакомы? – удивилась Алина. – Получается, что не совсем… – Замечательно, – всплеснула руками девушка. – Только не говори, что у меня появилась соперница. Марина сплюнула под ноги, отвернулась. Задрожала жилка на виске. Ее схватили за плечи, погнали в общую кучу. Эти люди были гении по части актерской игры, и, если бы из их числа сформировали театральную труппу, успех у театра был бы оглушительный… Бандиты жались в кучу под стволами автоматов, смотрели исподлобья, презрительно. Они не нуждались в исправлении, перевоспитать их могла только пуля. Марина присела на камень в сторонке, равнодушно глядя себе под ноги. Сел на корточки Егор Филиппович Калымов, в глазах застыла беспробудная тоска. Распрямил плечи и сбросил с головы капюшон Коробейник Сидор Фомич – искомый «крот», читай – «Фауст». Алексей поймал себя на мысли, что если бы не этот случай, «крота» бы не вычислили – настолько он вжился в свою роль! И, видно, получал удовольствие от своей игры. Если честно, Коробейник был последним в списке подозреваемых, на кого бы он подумал. – Хорошая ночка, Сидор Фомич? – Лавров просто не смог отказать себе в ехидной ухмылке. Коробейник брезгливо сморщился и отвернулся. Рядом стояла женщина – небезызвестная Симчук Валентина Тимофеевна, верная соратница по «партизанскому отряду». Потемнело привлекательное лицо, заострились скулы. Еще один фигурант дела – брови от удивления полезли вверх: некто Пинчук, однорукий заведующий мясной лавкой на районном рынке! А ведь правы были ребята: совмещали эти двое приятное с полезным! Мужчина широко расставил ноги, смотрел с вызовом, но нижняя губа непроизвольно подергивалась. – Повезло барышне, – хохотнул Казанцев. – И муж под боком, и любовник. А рисковый парень этот Пинчук. Смотри-ка, не устоял перед соблазном. Вздрогнул Коробейник, вонзился взглядом в затылок благоверной. Женщина напряглась, опустила голову. Смертельно побледнел однорукий лазутчик – такого ведь тоже постесняешься подозревать. Казанцев смутился под тяжелым взглядом командира. Алексей поморщился. Впрочем, уместна ли в подобной ситуации пресловутая мужская солидарность? Заинтересовались автоматчики, стали переглядываться, подмигивать друг другу. Никто не заметил, как подобралась Марина Одинцова – и вдруг сорвалась, бросилась на косогор, за которым пропасть обрывалась в море! Загорланили краснофлотцы, стали вскидывать автоматы. Марина ловко перепрыгнула через валун. Она уже не хромала! Надо же, какие чудесные метаморфозы! Она имела все шансы добраться до косогора и прыгнуть в море. Что дальше? Покончить с собой? Выжить, уйти под водой, спрятаться в какой-нибудь пещере? Да что угодно, только не признать свое поражение, не очутиться на допросе в ненавистном СМЕРШ! Она не добежала несколько метров, бойцы вразнобой открыли огонь. Девушка споткнулась, покатилась обратно, кувыркнулась, ударившись головой о камень. Она лежала, раскинув руки, в мертвых глазах отражались блики прожектора. Есть мнение, что можно бесконечно долго смотреть на труп врага. Но майору контрразведки это зрелище не понравилось… Эпилог Двор на Молдаванке жил своей размеренной жизнью. Женщины развешивали белье на веревках, орали на пацанов, которым непременно надо было засадить грязным мячом по чистой простыне. «Лелик, вставай, работа сама не придет! – горланила соседка, и ее голос разносился по всему двору через открытую балконную дверь. – Вставай, говорю, паразит, иди гроши зарабатывай! Вот только не стони! Что это мы тут умерли среди полного здоровья?» Опечаленный дядя Боря блуждал кругами вокруг своего «Мерседеса», который выглядел, как копченая кефаль, и мысленно составлял список первоочередных дел. «Борис Аркадьевич, я вас умоляю, даже не думайте! – смеялась со своего балкона Роза Леопольдовна в страшных бигуди. – Наденьте же глаза на морду, это так просто! Ваш трофейный «Мерседес» капитулировал, как скоро капитулирует вся фашистская Германия! Оставьте драндулет в покое, пока я на него не вылила кипящую смолу!» Алексей курил, облокотившись о перила, наслаждался «рабочим полднем» города Одессы. Он был одет по-домашнему – майка, штаны с рваными коленками.