Ирина кивнула. – Три или четыре года назад. – Может, всё изменилось. Она выглядела такой чертовски обнадежённой. Сыщику хотелось впасть в эту надежду и ухватиться за неё, но он знал, что лучше. – Я не хочу рисковать. Пожалуйста, уходи. Ему было интересно, слышит ли она тоску в его голосе, потому как, что бы он ни говорил, больше всего ему хотелось забраться в постель и обнимать её всю ночь. Хотелось верить, что пребывание с Ириной всё изменит, каким-то образом исцелит его. Но это не так, и если, поддавшись своим потребностям, он причинит ей боль, то никогда себе этого не простит. Тимофей ждал, когда Ирина попытается переубедить его. Он не знал, хватит ли у него сил снова отказать ей. Наконец она сказала «Хорошо» и встала. Сыщик изо всех сил старался сосредоточиться на её глазах, а не на великолепных ногах и свете, пробивающемся сквозь ночную рубашку, когда она подошла к нему и быстро поцеловала в щёку. Дойдя до двери, Ирина повернулась и сказала: – Я положила твою одежду в стирку, на случай если будешь искать её утром. Надеюсь, ты выспишься. – Мне очень жаль, – сказал Тимофей. Она посмотрела на него и ответила: – Я знаю. Затем ушла, и сыщик остался один. Он стоял на месте, его мысли метались. Когда дверь снова открылась, он уже собирался закричать, но увидел, что это Джина. Тимофей оценил, что собака понимает его настроение и нуждается в утешении, но был не в том состоянии, чтобы принять его. – Нет, девочка, не сегодня. Мне нужно, чтобы ты тоже ушла. Когда лабрадор не двинулся с места, сыщик повысил голос и указал на неё пальцем: – Убирайся. Сейчас же. Джина бросила на хозяина грустный взгляд и ушла. А он почувствовал себя ещё более виноватым, чем раньше, чего никак не ожидал. Оставшись один, Тимофей тяжело сел на кровать и положил руку на вмятину, которую Ирина оставила на его подушке. – К черту это, – сказал он, схватил вещь и швырнул через всю комнату. Подушка не отлетела далеко и приземлилась с недовольным и тихим плюхом. Тогда мужчина взял другую подушку, накрыл ею лицо и закричал, давая волю ярости и страху. Это продолжалось до тех пор, пока в лёгких не кончился воздух. После, бросив подушку на место, Тимофей встал и зашагал по комнате из угла в угол, радуясь, что здесь достаточно места для передвижения. Он ощущал себя львом, запертым в клетке. Так много причин. Почему именно сегодня из всех ночей она решила ждать его в постели? Почему не могла лечь спать, пока принимал душ? Почему ещё живёт в этом городе? Почему он до сих пор испытывает к ней столько чувств? У него не было хорошего ответа ни на один из вопросов. Вот почему ему было лучше побыть одному. Тимофей не мог допустить, чтобы его психологические проблемы повредили кому-то ещё. Неважно, что он отослал Ирину до того, как что-то могло пойти не так. Он всё равно уже причинил ей боль, и все это было отвратительно. Он должен был знать, что если сблизится с Ириной, то всё обернётся плохо. Опять же. Одно дело, если бы ему одному было больно. На это давно привык махать рукой: поболит и пройдёт. Так ведь нет. Нужно было защитить Ирину от неприятностей. И как? Убедить: ей следует смириться с тем, что он слишком сломлен, чтобы заботиться о ней. Она заслуживает нормальных, то есть гармоничных отношений, в которых будет ощущать себя в полной безопасности. Он, Тимофей Соболев, не мог ей этого дать. Когда он наконец погасил свет, то понял: есть вероятность, что ему не приснится кошмар, поскольку, учитывая всё, что творилось у него в голове, едва ли ему вообще удастся заснуть этой ночью. Но получилось немного иначе. Прикроватные часы показывали половину пятого утра, когда сыщик проснулся, запутавшись в одеяле. Он мало что помнил, но и тех образов, которые остались в сознании, было достаточно. Пламя, жар, крики. Тимофей приподнялся, ощутив прохладный воздух на своей мокрой от пота коже. Ему никак не удавалось снова заснуть. Когда небо посветлело, встал с постели, заварил кофе в кружке и сел в свой внедорожник с Джиной. Сегодня он отправился на Серебряное озеро – место, где они с Ириной часто вместе проводили много времени. Там находили уединённый уголок и забывали о существовании остального мира. Утро уже стало тёплым, и вокруг никого не было. Тимофей спустил Джину с поводка, пока шёл, и вспомнил. Большинство местных жителей утверждали, что осень – их любимое время года с её прохладным воздухом и разноцветной листвой, но он предпочитал весну, когда казалось, что снег наконец закончился и всё снова зацветёт. Свежее начало. Оно не всегда было возможным. Он невольно впустил Ирину обратно в своё сердце, но после прошлой ночи и осознания всего того багажа, который принёс с собой, оказался там же, где и двенадцать лет назад, решив, что ей будет лучше без него. Когда желудок заурчал, Тимофей направился обратно в город. Он подумывал зайти в «Пельменную», но, поскольку тётя Роза слишком хорошо умела читать людей, решил отказаться. Вместо этого он отправился в другое заведение и, разместившись там, уставился в окно, попивая очередной кофе и поедая то, что перед ним положили. При этом сыщик едва помнил, как заказывал. Настолько был поглощён своими невесёлыми мыслями. Позавтракав, Тимофей отправился обратно, чтобы поговорить с Ириной. Было ещё рано, и он не знал, проснулась ли она, но готовился подождать. Не хотел, чтобы между ними застыла такая неопределённая ситуация. В знак примирения купил ей два черничных кекса. Это был не шоколад, но сыщик надеялся, что ей понравится такой способ примирения. Глава 51 Утро Ирина встретила без настроения. Она плохо спала и, наконец, перестала сопротивляться и встала с постели. Она хотела поговорить с Тимофеем до того, как он уйдёт на работу, и расстроилась, увидев, что его машины нет. Решив приготовить себе что-нибудь поесть, положила ломтики хлеба в духовку. Потом погрузилась в свои мысли и поняла, что произошло, только когда почувствовала горелый запах. Она открыла дверцу духовки за секунду до того, как вошёл Тимофей. «Отлично, как будто ему не хватило дыма накануне вечером», – расстроенно подумала женщина. Выражение лица сыщика чуть не разбило ей сердце. Круги под глазами говорили о том, что он спал так же плохо, как и она, но именно выражение безнадёжности её и зацепило. Своим видом Тимофей напомнил о том, как реагировали её пациенты, когда не добивались желаемого прогресса. Прошлое и настоящее переплетались в печали и разочаровании. Она не понимала, почему люди – в том числе и она сама – думают, что могут «пройти через что-то» и оставить это позади себя без шансов на возвращение. Жизнь так не работает. Когда Тимофей присоединился к ней на кухне, Ирина сказала: – А я думала, что рано встаю. – Похоже, мы оба с тобой совершенно не выспались. – Не думаю, что кто-то из нас на это рассчитывал. Прошлой ночью Ирина смотрела в потолок и раздумывала, не позвонить ли Арине, чтобы узнать, можно ли ей всё-таки перебраться к ней домой и остаться во второй спальне. Находиться рядом с Тимофеем и знать, что она не может быть с ним, было слишком тяжело. Это был не гнев. Это была его боль и осознание того, что он ничего не может с ней поделать. Она не могла остаться, если её присутствие усугубляло сложную ситуацию. Тимофей протянул белый пакет. – Я принёс черничные кексы. Они могут быть ещё тёплыми. Ирина взяла пакет, открыла его и сунула нос внутрь, вдыхая тёплую сладость. – Боже, я давно таких не ела. Положив кексы на тарелку, она решила побаловать себя. Взяв нож, открыла маслёнку и, разрезав кексы пополам, намазала каждый. Затем откусила большой кусок и с набитым ртом сказала: – Так вкусно. Спасибо. – Не за что. Мне нужно было найти дополнительный способ попросить прощения. После пожара я был в ужасном состоянии и знал, что не смогу нормально спать, если вообще смогу. – Понимаю. Всегда случаются неожиданные неудачи. – Так давай с ними справимся, – Тимофей подошёл и обнял Ирину за талию. – Я плохо справился с ситуацией прошлой ночью. Увидел тебя в постели, и мозг отключился. Ты должна знать, как сильно я хотел тебя, но не мог позволить остаться со мной. Это было слишком рискованно. – Я ценю твоё желание обезопасить меня. – Я должен был. Должен был сделать что-то правильное, – сыщик разочарованно застонал, отпустил Ирину и прошёл в столовую. Тяжело сел за стол и провёл руками по волосам. Женщине было неприятно видеть его расстроенным. – Кого я обманываю? Вся эта поездка была одной неудачей за другой. Ирине не понравилось, как это прозвучало, ведь она была частью всего этого. – Почему ты так говоришь? – Этому поджигателю сошло с рук четыре пожара, а всё, что у меня есть, – короткий список подозреваемых и ни одного веского доказательства против кого-либо из них. Если не найду этого парня, до следующего пожара останется меньше недели. Я приехал сюда, чтобы помочь дяде Марату, но не только не сделал этого, но и расстроил вас всех и разочаровал себя. Ничего не изменилось. Если бы Ирина не думала, что кекс будет потрачен впустую, бросила бы его в сыщика. В поисках альтернативы заметила свой браслет с талисманом в виде балетной туфельки. Двенадцать лет разочарований, одиночества и решений, о которых она жалела, прорвали плотину, которая обычно заставляла её держать язык за зубами или пытаться говорить правильные вещи, чтобы сохранить спокойствие. Со спокойствием было покончено. Тимофей нуждался в утешении, но не собирался его получать. Пока не получит. – И что изменилось меньше всего, так это ты, – резко сказала она. Тимофей посмотрел на Ирину так, словно у неё выросли крылья. Может, ей всё-таки стоило бросить кекс? – Что это значит? – Ты ожидал, что это дело будет раскрыто меньше чем за неделю? – Нет, но... – Дядя Марат не говорил, что разочарован твоими успехами или работой? – Нет, но... – Кто-нибудь делал тебе замечания, намекая на то, что тебе здесь не место? – Кроме твоего отца и Кирилла? – Хочешь сказать, что тебе небезразлично их мнение? Или что ты удивлён их реакцией? – Конечно, нет, я...