– Мне почти жалко Кирилла. Когда он узнает, что она слышала о разводе, это будет ужасно. Тимофей посмотрел вдаль, а потом тихо сказал: – Кто знает, может быть, если он узнает правду, это пойдёт ему на пользу. За словами сыщика скрывалось нечто большее. Несколько дней назад она, возможно, колебалась бы, прежде чем спросить, что у него на уме. Но после того, чем они поделились, в этом не было необходимости. – Ты был рассеян с тех пор, как вернулся от Ребровых. Что-то случилось, когда вы посещали другие станции? Или с дядей Маратом? Тимофей набил рот едой. Интересная тактика молчания. Ирина ждала. Когда убедилась, что он не собирается отвечать, сыщик глубоко вздохнул и сказал: – Оказывается, я ошибался, что люди в Лазурске не хотели помогать нашей семье, когда мой отец уехал. Это была вина моей матери. Не то, чего ожидала Ирина. – Что она сделала? Мужчина рассказал, как Стелла отвергла предложения о помощи. Ирина была потрясена, и её сердце сжалось от боли за Тимофея и его братьев. Они через многое прошли, и хотя дядя Марат и тётя Вика помогали, сыщик ненавидел то, что, по его мнению, город отвергал его семью. – Я не могу представить, что это значит. – Я тоже не могу. По правде говоря, до меня ещё не дошло. Прости, если я не очень хорошая компания. Думал, что ужин будет весёлым. А вместо этого не могу найти место и так погружён в свои мысли, что могу оказаться на другой планете. Ирина взяла его руку и сжала. – Во-первых, я думаю, что это прекрасное место для ужина, и не могу представить себя с кем-то, кроме тебя. А во-вторых, эта новость о твоей маме – просто бомба. Если бы ты смирился с этим, я бы сказала, что ты всё отрицаешь. – А, преимущества терапии, – сказал сыщик с улыбкой и соответствующим шутливым тоном. Ирина была рада, что он умеет дразнить. Тимофей отодвинул еду и пересел ближе. Женщина прислонилась к нему, обхватив руками талию. Они сидели молча, и ей было легче молчать с ним, чем когда-либо с Кириллом – Мне очень жаль, – наконец сказала Ирина. – За то, что сделала Стелла. – Спасибо. Это нужно пережить. Ей хотелось сказать что-то ещё, чтобы он почувствовал себя лучше или хотя бы смирился с тем, что узнал, но с этим ему придётся разбираться самому. Если он хотел говорить, она слушала. А если нет, просто будет рядом. *** Ирина не испытывала особого страха перед ежемесячными воскресными ужинами с отцом, но поскольку это был первый их разговор с тех пор, как тот узнал о её разводе, она ожидала, что беседа будет более трудной, чем обычно. Когда же он предложил вместо вина выпить коньяка, дочь поняла, что отец снова попытается убедить её вернуться к браку и вести ту жизнь, которую он считает для неё лучшей. Этот ресторан, без сомнения, одно из самых шикарных мест в округе, был одним из её любимых. Она с родителями ходили туда на её шестнадцатилетие и на выпускной ужин. Мать с отцом проводили там почти каждую годовщину свадьбы, и именно туда глава семьи Барковых водил их с Кириллом, чтобы отпраздновать помолвку. Прошли годы с тех пор, как она туда возвращалась. Если отец надеялся напомнить ей о более счастливых временах, то он не понимал, что она не хочет возвращаться к прошлому. У неё было слишком много поводов для радости. Тимофей предложил похитить её и привезти на ужин к Ребровым. Но как бы ни заманчиво звучало это предложение, Ирине требовалось встретиться с отцом. Она была одета и готова, когда он заехал за ней в пять часов – никто не заставлял Баркова ждать. Ей удалось отделаться любезностями, но как только они выехали на главную дорогу, спросила: – Ты хочешь поговорить об этом сейчас или за ужином? – О чём поговорить? Ирина сдержала возмущённый вздох. – Хорошо, поговорим об этом за ужином, – она включила радио и позволила фортепианному концерту Моцарта заполнить тишину до конца поездки. В ресторане их сразу же усадили за столик у окна с прекрасным видом на закат, который она не успела оценить. В воскресенье вечером в заведении оказалось немноголюдно, и Ирина была рада, что у них не окажется зрителей для того, что наверняка превратится в жаркий разговор. Её отец заказал коньяк, когда им принесли меню. Ирина подумала о бокале белого вина, но потом решила, что не хочет, чтобы что-то мешало её мыслям. Для разговора с отцом ей не нужна была жидкая храбрость. Когда официант вернулся с напитком для отца, они заказали ужин и ничего не сказали. Ирина почти пожалела, что не попросила вино. Решила, что лучший способ сделать это – прыгнуть в глубину. Вброд не получится. – Тимофей сказал тебе, что мой развод с Кириллом окончательный? Отец отпил глоток, прежде чем ответить. – Сказал. Возникает вопрос: почему ты этого не сделала? Почему я узнал об этом от него? Ирина услышала презрение в том, как отец сказал «он». Некоторые вещи никогда не меняются. – Это случилось через неделю после того, как сгорела моя квартира, и это было не так важно, как приведение в порядок остальной части моей жизни. Зная твою реакцию, я не спешила сообщать тебе эту новость. – Уверена, что это единственная причина? – А какая ещё может быть? – Может, ты жалеешь? Ирина гордилась собой, что не рассмеялась вслух. – Ты думаешь, я не сказала тебе, потому что передумала, и развод состоялся раньше, чем успела его остановить? – её голос обострился, и она оглядела зал, чтобы убедиться, что никто не заметил. Сбавив тон, продолжила. – Позволь мне быть предельно ясной. Я ни на минуту не сомневалась в том, что мне пора расстаться с браком. Если бы могла ускорить этот процесс, так бы и сделала. – Ты можешь быть очень упрямой женщиной, Ирина. – А я-то надеялась, что ты увидишь мне решительность. – О, ты решительна, но это не значит, что права. Ты уходишь от хорошего. Ваш брак с Кириллом дал стабильность и безопасность. – Для этого мне не нужен брак. Моя работа покрывает расходы на жизнь, – она не собиралась рассказывать отцу о своих планах относительно новой студии. У него возникнет масса вопросов и опасений, и она не собиралась давать ему возможность высказать сомнения. В её жизни больше не было места для людей, которые её не поддерживают. – Поверь, Кирилл был не так хорош со мной и для меня, как тебе хотелось бы верить. Отец нахмурился. – Он тебя бил? Если он хоть пальцем тебя тронул... – Нет, папа. Если бы он это сделал, всё закончилось бы гораздо раньше, уверяю. Но есть и другие способы причинить человеку боль. Барков бросил на дочь взгляд, которого она не поняла, но ей нужно было выговориться. – Вы оба любите принимать за меня решения и думаете, что знаете, как будет лучше. В твоём случае это происходило от любви и беспокойства. В случае с Кириллом это было связано с контролем и с тем, что он хотел, чтобы я была предсказуемой. И я признаю, что был долгий период, когда была счастлива отключить свои потребности и притворяться, что всё хорошо. Но это не то, что мне нужно или чего хочу. Могу позаботиться о себе сама, независимо от того, хочешь ты в это верить или нет. – Я хотел, чтобы ты был в безопасности и чтобы о тебе заботились. – Понимаю, папа, и знаю, почему ты считаешь, что Кирилл – правильный выбор, но в браке есть нечто большее, чем безопасность, и чувствовать себя в безопасности можно не только при наличии мужа с работой. Моя работа и мои друзья – та жизнь, которую я смогла вести после ухода Кирилла, – дали мне всё это и даже больше, потому что это больше того, чего я хочу. Глава 61 – Родители не могут отключить беспокойство, которое у них появляется сразу после известия, что они таковыми станут, – философски заметил отец. Ирина услышала волнение в его голосе. Она потянулась через стол, чтобы быстро сжать его руку, а затем отстранилась. Это была та ласка, которую Барков мог принять на публике. – Ты не можешь защитить меня от всего. Я уже взрослая. – Я даже не мог защитить тебя, когда ты была ребёнком, – отец выглядел так, словно сказал что-то, чего не хотел. Это было удивительно. И его слова не имели смысла. Может быть, он и не был таким заботливым, как её мать, всегда проводил долгие часы в офисе и приносил работу домой, но по-своему он всегда находился рядом. Разве не так? – О чём ты говоришь? Прежде чем отец успел ответить, подошёл официант с закусками. Барков допил свой бокал и попросил ещё один. Он попробовал суп, и дочь уже собиралась задать свой вопрос, когда он сказал: – Ты помнишь, почему начала танцевать? – Да, я сломала лодыжку, и после того как сняли гипс, доктор решил, что это хороший способ набраться сил. – Ты помнишь, как сломала лодыжку? – Я споткнулась и упала с лестницы. – Не совсем так, – сказал отец. Ирина не помнила многих деталей того дня, всегда полагая, что травма повлияла на её память. В основном это были вспышки и образы первых дней, когда она пыталась смириться с гипсом. Мама устроила для неё спальню в гостиной, так что ей не пришлось подниматься наверх. Ирине нравилось, как весело и необычно это было.