Преступление — то же произведение искусства. Не удивляйтесь: преступление далеко не единственное произведение искусства, выходящее из мастерских преисподней… Г. К. Честертон Пролог — Мне кажется, что шутка немного затянулась. — Давайте подождем еще пару минут. — Все это полная ерунда! — Уважаемый… — А я повторяю: ерунда! Хотите по слогам? Е-рун-да! — Осталась всего минута… — Ваши часы отстают. — Я их проверил, когда мы выходили. Вот… Теперь — сорок секунд. — Какой-то бред! — …Двадцать секунд. — А ведь производите впечатление взрослого человека! — …Десять секунд. — Кстати, а кто вам рекомендовал этого шарлатана? — Я вам потом все расскажу. Еще немного! Три, два, один… Ноль! Смотрите! — Ну и что? — Это должно быть где-то на верхних этажах. Неужели… — Я же говорил, что… — Есть! Вот оно!! Вот!!! — О Господи! — Вспомнивший о Боге замер и застыл с раскрытым ртом. Второй, напротив, возбужденно размахивал руками, что-то говорил не переставая и все время указывал на громаду гостиницы «Украина». — Этого не может быть, — наконец медленно произнес первый. — Да вы снимайте, снимайте! — Ничего себе… — Ну что вы стоите?! Снимайте! Зачем же я вас сюда притащил?! Где ваш фотоаппарат?! Как завороженный, первый машинально поднял «мыльницу» и сделал несколько снимков. Затем аппарат выпал из внезапно обессилевших рук, повис на дорогом кожаном ремешке, который овивал его шею. — Этого не может быть, — повторил человек. — Этого не может… Эти двое находились на набережной напротив знаменитой гостиницы. На той стороне Москвы-реки возвышался печально известный «Белый дом», а чуть в стороне, припаркованные к обочине, стояли две дорогие машины. Рядом с машинами — охрана: крепкие ребята со спортивными стрижками. Как и их хозяева, телохранители, разинув рты, уставились на верхние этажи гостиницы. «Украина» горела. Но не так, как обычно горят высотные здания, когда клубы дыма рвутся из окон, люди стоят на подоконниках и кричат, когда вокруг полно зевак, бестолково мечется милиция и рев мегафонов пожарных создает впечатление хаоса… Здесь все было по-другому. Гостиница горела. Но не вся, лишь самый верхний этаж был объят пламенем: окна — через одно — светились темно-красным, словно кто-то невидимый поджег в комнатах резину. Черный жирный дым опоясывал верх гостиницы, как будто предупреждал: осторожно, здесь опасная зона. Странно, но было тихо. Не было слышно милицейских сирен, не гудели пожарные машины, проворные кареты «Скорой помощи» не спешили к пострадавшим. А пострадавшие, разумеется, были. Вон они прилипли к окнам, вскочили на подоконники, размахивают руками… — Эх, жаль, бинокля нет! — пожаловался первый. — Возьмите в машине. — Второй подал знак одному из охранников, и вскоре тот возник рядом с мощным армейским биноклем в руках. — Какой замечательный! Как же он?.. — Настоящий. Цейсовская оптика. Покрутите верньер. — Что? — не понял первый. — Вот это… — Второй показал, что нужно делать. Через бинокль стало видно, что люди в горящем здании мечутся по комнатам, кричат от ужаса, хватаются друг за друга… — Почему они не спустятся? — поинтересовался второй. — А как? — Первый был весел и возбужден зрелищем. — Лифты, пожарные лестницы, запасные выходы… Ну, мало ли что там еще… — Так было бы неинтересно. — Что вы хотите этим сказать? Второй недоуменно посмотрел на собеседника. — Только то, что уже сказал. Они не смогут спуститься… Лифты надежно заблокированы. Двери запасных выходов заперты. Пожарные лестницы?.. Честно говоря, я даже не знаю, есть ли они там. — То есть… — Это игра. — Игра? — Обычная игра, — пояснил первый. — Я же вам говорил, что нашел настоящего… э-э… шоумена, если хотите. Мастера! — Убийцу, — процедил второй. — Что? — Ничего. — А… Я, кажется, догадываюсь, что вы подумали. Не берите это в голову. Это же просто забава. Игра, — еще раз с удовольствием повторил он. — Странно, я сейчас вдруг вспомнил одного старого знакомого. Когда-то на заре перестройки он предложил подорвать гостиницу «Космос», потому что по отечественному телевидению показывали всякую муть… Почему же именно «Космос», спросил я его тогда. Потому что там одни иностранцы, ответил он… Что? — Вы называете это игрой? — Дорогой вы мой, любимый господин Силантьев, да бросьте вы печалиться! Смотрите, наслаждайтесь, получайте удовольствие по полной программе. За все уплачено полновесными американскими тугриками! Силантьев внимательно посмотрел на говорившего. — Сколько? — наконец выдавил он. — Что? — Сколько вы заплатили? Мужчина засмеялся, обнажая редкие острые зубы. Он был тощ, высок и сутул. Одетый в дорогое, до пят, пальто. С четырехкаратным бриллиантом на правом мизинце…