— Ладно, — сменил я гнев на милость. — Только больше никому… Везу Серегу и чую, что ушло дыхание между лопаток, и спокойнее мне становится с каждой минутой. Из дома, пока личные вещички собирал, отзвонился в Канск. Тишина. Попросил прощения у директора за беспокойство и решил, как вернусь, на самом деле отправить ему коньяк хороший. 22. Р. Пашян «Славно, славно», — тюкает в башке, и руки потереть сильно хочется от переизбытка чувств. Обогнали мы противника на шажок, ой обогнали. Когда свинорылого пасли двумя экипажами, так и подмывало несчастный случай экспромтом ему организовать. Вот он, хороняка, через дорогу бежит поперек движения! Но сдерживаюсь. Тут «на верочку» надо, чтобы без свидетелей. Воровская просьба, а значит, придется нам режим жизни его поизучать, дорожку от гаражика до дома посмотреть. Или где он там машинку ставит? Чужого опыта несчастных случаев хватает. Мало ли что? Заедет кто в гаражик и решит посидеть в тепле с двигателем заведенным, или купаться пьяным полезет. У нас в Красноярье Енисей-батюшка много тайн разных хранит. Ангара, как я глянул, — река не хуже… А Птахин этот сегодня не один. С товарищем. Пока катались за ними, то туда заедут, то сюда, потом в Академгородок ихний порулили. Мераб с нами как гид. Интересно пацану — берет свое молодость, а может, и наказ воровской. Приглядеть, например, как работать будем. Ждали около института долго. Вещей разгрузили рядом с машиной на цыганский табор. Сидят на мешках своих. Ждут. Свинорылый, гляжу, устал ждать. Звякнул и в здание зачем-то порулил. — Ништяк, пацаны, — говорю. — Пошел я. Первая разведбеседа. Мераби глаза вытаращил, а Леваша ему кивает важно: мол, всегда так работаем. Выдернул я папку свою с документами на машину. Малиновая такая, кожаная, дорого выглядит. И прямым ходом к партнеру кента нашего. А того кроме как Лысый и не окрестишь. Светится, как бильярдный шар. Подруливаю и сто в гору ему: — Что за свалку здесь устроили? Паренек поморгал от такой неожиданности, но оправился быстро. — А вы кто? — интересуется. Вижу, не испугался клиент властного руководителя института. — Начальник отдела, — говорю. — Я уж думал, из моих кто переезжает. Прямо под моими окнами расположились. И рукою вверх тычу. Смотрю, напряженность у паренька спадает, и давай он мне рассказывать. — Так спелеологи мы, — говорит. — В экспедицию намылились. В шахты слюдянские. Чуть не спросил: «А Птахин тоже?», вот бы он глаза вытаращил. — Глубокие шахты? — спрашиваю. Тут паренька понесло. — Десятки километров проходки, — говорит. — В иных местах глубина до сотни метров доходит. Часть затоплена, конечно, а вот то, что осталось, собираемся исследовать. Пока рассказывал, я словечко нужное вспомнил. — Базовый лагерь в Слюдянке? — спрашиваю. — Спускаться на чем будете? Тут он мне все детали и выложил. Идут они вчетвером. Проводник слюдянский, их двое и альпинисточка, которая здесь работает. Аня. — Аня? — говорю. — Так что, ее ждете? Просветлел паренек, заважничал даже. — Знаете? — Кто Аню не знает, — отвечаю. — Звезда! И пошел себе в институт. Ни дать, ни взять — настоящий начальник отдела. Пока по коридорам шарахался, планчик у меня и созрел. Нашел я местечко в курилке с видом на подъезд. Распорядился, чтобы экипаж пацанов мерабовских на хвосте у объекта пошел, а они с Левашей пускай останутся. Дождался, пока объект отчалит, и возвращаюсь. Пацаны молчат. — Есть кто у вас в Слюдянке? — иркутян спрашиваю. — И вообще, что это за место? Оказывается, городок маленький за сотню километров от Иркутска. Нашенских там нет. Распоряжаюсь: — Ты, Мераб, давай с пацанами связь держи, вдруг наш клиент один останется, тогда попробуем его сегодня достать. Они назавтра в экспедицию отчаливают. В шахты. Леваша посуровел: — И что дэлать? — Москва проснется, звонить буду. Может, у «Самого» кто там есть? Поехали в штаб к Мерабу на улицу Мухиной. Пожрали. Лысый и Птахин не расстаются. Катаются вместе, а партнерчик объекта нашего все башкой крутит, будто хвосты выглядывает. Пока Москву ждали, боевики смотрели. Мераб пачку долларов притаранил и два ствола — тэтэшник и ревнаган. — Патронов много не дам, — говорит. А нам они ни к чему, это если вдруг эксцессы какие, то можно клиента и под ствол поставить, а стрелять лишний раз нет нужды. Чай, не Афганистан. Леванчик молчал-молчал, да и попросил себе нож поздоровей. Мераб притащил такой, что старый Левашин против него зубочисткой выглядит. Настоящая сабля. Рожа у пацаненка моего сразу кровожадной стала, а хозяин здешних мест сильно такой радости удивился. Поясняю: — Страшнее пистолета такой ножик, когда к горлу его приставишь — психологическая атака. Никто еще не вякал… Въехал в тему Мерабик. Заулыбался, а тут как раз и «Сам» звонит. Сначала Мераби трубку взял, потом я показал, что и мне пора побазарить. — Несчастный случай по-прежнему основное условие? — спрашиваю. — Да. — Тогда мне свой человек в Слюдянке нужен. Причем такой, чтобы за всю мазуту. — А что там? — Клиент наш завтра туда стартует. Экспедиция у него по шахтам тамошним. Видимо, под землей придется несчастный случай городить. — Слюдянка — хорошо, — «Сам» говорит. — Есть у меня там один приятель еще по Тобольской крытой — Юрка Заморенок. Он пока со мной катался, все уши прожужжал о самоцветах в подземельях тех. — Телефоны есть? — Телефоны, — смеется старый. — Так найдешь. Если жив, помнит меня. Поведет себя правильно — швырану и ему долю. Сотку пообещай, если на месте он. — Тогда, если его в городе нет, я в шахты не суюсь. На поверхности жду. — Сам гляди. Мне важно сделанное дело при несчастном случае. Все! Мерабчик вам дал, что надо? — С лихвой. — Ну и покеда… Положили мы трубки, и впал я в думы. Есть еще один вечер, но несчастный случай экспромтом не делается. Можно, конечно, в Слюдянку стартануть, а Иркутск Мерабу перепоручить, но если тот накосячит, спрос все равно с меня. Решил не торопиться. Разговоров о сроках нет, значит, и спешить незачем. Попросил Мерабчика поводить клиента до отъезда, вдруг что наметится. Место стоянки, например, или телка. Короче, куда вдвоем не ездят. «Не век же, — думаю, — в шахтах сидеть он будет. Там не приберем, в Иркутск вернется. Любая информация в масть».