Выкрутился из норы ужом и на карачках вдоль квершлага понесся, насколько прыти хватило. Хорошо идут — не таясь. Говорят громко. Шорох все равно был, но пропустили они его за разговором. Адреналин в крови булькает. Пока вещи осматривал, не заметил никакой лампочки большой, а значит, они в норе своей фонариками пользуются и есть возможность парочку образов туманных ребятам показать. Пока готовился и пояс цеплял, вспомнил про один похожий концерт. Туристы попались непугливые, почти как девка сегодняшняя. С тенями бороться не стали, а побежали округу прочесывать. Чуть не попался тогда на раскорячке возле скалы. Но все это пережито, а вот как парни себя поведут — неясно. Пора. Настрой такой, что дрожит все внутри. Прикинул, откуда лучше первую картинку задвигать, руками уперся и начал. 33. М. Птахин Когда загадку с планом разгадал, сразу силу почувствовал. Подкосили-таки самооценку мою упражнения на скале и Анечкина опека. Пока засыпал, сто раз в мешке перевернулся, прерывая толчками бодрый храп Лысого, и все никак не мог отогнать от себя позорной картинки, как наша альпинистка кормит меня манной кашей. Наконец, улучив момент, пока Серега перестал храпеть, я свалился-таки во множественные коридоры и переходы сна. «Сто восемьдесят градусов, — торжествовал я, в ночных видениях повторяя формулу разгадки задачи со штреком. — Переворачиваем всё на сто восемьдесят градусов…» Ожидая схватки с невидимым противником, я притаился за углом и пытался сообразить, как мне его увидеть, если я сижу лицом к скале. Топор я тоже держал за лезвие вместо рукояти и понимал, что мне предстоит не нападать, а убегать, если во всем использовать эту формулу, переворачивающую мир. Единственная надежда в том, что этот сон перевернут для всех и враги тоже не должны меня заметить. Неожиданно стало душно. Пришла мысль, что и спать я лег в мешке наоборот. Душит темнота. Решение о перевороте мира казалось теперь страшной ошибкой, и я проснулся. По счастью, реальная картинка была привычной. Кромешная тьма была такой плотной, что появилось желание вырвать из нее кусочек для коллекции «всячины со всего мира». Определил бы ей на полке достойное место и показывал гостям со словами: «Вот в такой темноте мы жили, когда ходили в экспедицию по шахтам» или «Хотел больше привезти, но слишком уж далеко тащить». Задумка рассмешила, и спать больше не хотелось. Валяться тоже. От немедленного похода в туалет удерживало лишь распоряжение Петра не ходить по одному. Решил зажечь наголовный фонарик и упорядочить вещички. История с засыпанием на скале больше не беспокоила. После разгадки плана петровского отца вернулась моя обычная решительность, и сейчас я с немым изумлением пытался понять, как же такое со мной произошло. Тип, распластанный и храпящий на скале, ничего, кроме презрения, у меня сегодня не вызывал. Сказал себе, что это произошло не со мной, и сразу почувствовал, что могу хоть сейчас забираться наверх без Анечки и Лысого. В руки попался охотничий нож, который я сто лет собирался наточить и даже взял с собой для этого полуспиленный отцовский брусок. Видение себя, наводящего в ночи остроту на лезвии холодного оружия, впечатлило. «Все спят, а я к схватке готовлюсь», — поплевал я на оселок. Ширканье металла о камень не прозвучало громом в недрах горы. Напротив, появилось ощущение домашнего уюта и спокойствия. Лысый в очередной раз перевернулся и всхрапнул. Анечка как лежала, свернувшись в клубочек, так и осталась. Лишь Петр на секунду открыл глаза, глянул раздраженно и накинул себе на лицо клапан спальника. — Чего не спишь? — поинтересовался он спустя минуту, не открывая лица. — Сто восемьдесят градусов покоя не дают. — Чего? — выполз Петр в слабый свет моего фонарика. — Весь сон перевернулся, — попытался объяснить я. — Напрягает, да и выспался я уже. Действительно, я чувствовал себя неплохо отдохнувшим. — Неудивительно, — глянул на часы Петр. — Проспали все, что можно. Одиннадцать утра. — Лихо. Встаем? Давай за угол сгуляем? — предложил я. — Пошли. Пока шли, обсудили планы на сегодня. Петр решил, что Анечку с Серегой снова не берем. — Лагерь весь не утащишь, — резюмировал он. — А нагадить нам — просто. Порубил топором противогазы — и прощай, экспедиция. Лучше уж мы перед финишем их задействуем. Если кто за нами следит, пускай тоже привыкнет, что двое нас, а на финише раз — и четверо… «Аргументированно», — молча согласился я. Управились быстро. Далеко не ходили, и неожиданно услышали чей-то вскрик. — Что там за б…? — рванул с места Петр. Через пару минут наши фонарики высветили закрытую дверь, за которой слышалась приглушенная возня. Замок, который Петр, уходя, накинул, был на месте. «Клац, клям», — звякнула по дверям заложка, «жис-с-сь», — тонко скрипнула створка. Внутри шла борьба. Анечка бормотала что-то неразборчивое, а Лысый удерживал ее, обхватив за туловище. — Тени, — услышал я изменившийся голос девушки. — Тени заходят. Легкая оплеуха Петра привела ее в чувство. — Что случилось-то? — спросил он Аню. Та понемногу успокаивалась. — Никогда такого не видела, — заговорила она и повернула голову к Лысому. — Пусти, Серега, нормально все… — Я тоже видел, — глухо проговорил тот. — Я же не просто так ее ухватил, она стрелять собиралась. Только тут мы заметили пистолет, валяющийся на куче спальников. — Давай рассказывай, что это было? — уселся Петр. Оказывается, после нашего ухода Анечка проснулась и включила фонарик. Через несколько минут в тусклом боковом свете она увидела странное движение. Осветила стену, где было мелькание, — все исчезло. — Надо было мне свет погасить, а не кошмариться, но интересно стало. Пистолет выудила машинально. Только когда Серега у меня его выкрутил, поняла, как могла нарикошетить. — И что это было? — повторил Петр. Анечка снова сжалась. — Сначала из скалы руки полезли, — показала она, привстав. — Потом появилась голова без лица, а следом рот вот так открылся. Девушка стояла около стены, показывая ракурс. — Это и я видел, — подтвердил Серега. — Но мне не до того было, она уже целилась туда. Жуткая картинка. — Дела, — задумчиво протянул Петр. — Сначала туша с глазами, теперь тени. А ну-ка пойдем. Он неожиданно подскочил. — Куда? — удивилась Анечка. — Ты же хотела на скалу залезть. Ну там, где вчера увидела что-то? — Вы же не дали… — Потому и не дал, что был там кто-то, а загнанный в угол противник — опасен. Сейчас уж точно его там нет. Анечка подскочила с такой решительностью, что стало ясно: стыдно ей за минутную слабость, и желает она сама перед собой оправдаться. Все оказалось, как и полагал Петр. Над тем местом, где вчера мы видели тушу, находилась площадка. — Точно, были здесь, — свесилась сверху Анечка. — А вот и глаз. Она швырнула вниз что-то, блеснувшее в свете фонарика. — Пуговица, — поймал предмет Серега. — Всего лишь пуговица. — Ну что, — резюмировал Петр, — занимаются нами. Фокус с тенями из стен того же парня изобретение. Что-то вроде волшебного фонаря. — Козлякин? — догадался я. — Без вариантов, — подтвердил Петр. — Смотрите, сколько конкурентов у нас здесь. Заморенок с дружками и Вовочка. Не много ли народу?