— Это точно! — Не перебивай. А главное, появится еще один никому не нужный «фильтр». — Какой фильтр? — не сообразил Стрельцов, обычно схватывающий все на лету. — Информационный, — пояснил Калинин. Сказал, как в воду смотрел. Так оно и вышло: информация спецотдела «А» теперь шла на самый верх таким стройным и кружным путем, что некоторые оперативные сводки теряли силу и превращались в обычную макулатуру — какой, например, навалом в любом провинциальном РУОПе… Но нет худа без добра: оперативникам клятвенно пообещали, что все проблемы с ремонтом их главного офиса будут решены в одночасье. Не может быть?! Может! Ура управлению! Гип-гип-ура! Итак, Стрельцов шел по коридору и не слишком торопился. Для этого у него имелось две уважительные причины, о которых он мог признаться только самому себе, и даже Леночка про них не знала. Во-первых, когда Калинин тебя отпускает, а через час следует срочный вызов, причем слово «срочно» повторяется дважды, то спешить ни в коем случае не следовало, — кроме очередной порции «холодного душа», ничего не ожидалось. Почему? Бог его знает. Главное, шеф раздражен и следует немного повременить, чтобы он выпустил пар… А во-вторых, Стрельцов не торопился, потому что просто физически не мог увеличить длину шага. Виной тому были новые джинсы — подарок Леночки. Хваленый «Кельвин Клайн» после первой же стирки сел настолько, что теперь бедному Стрельцову волей-неволей приходилось идти не шагами, а шажками. Встречные удивленно смотрели на него, но помалкивали. На гомосексуалиста мрачноватый и грубый Стрельцов не смахивал, в случае чего мог постоять за себя. К тому же группу Калинина знали в спецотделе «А» хорошо и за глаза называли «Бешеные». — Наконец-то явился! — не удержался и съязвил вместо приветствия Калинин. — Я тебя когда вызывал? — Товарищ подполковник… — Ладно. Замнем для ясности, как говорил Петька Норкин. Видя, что «грозы» не будет, Стрельцов решил подыграть: — А кто это? — Петька? Был у меня такой знакомый… Все, все, не отвлекай. Как-нибудь потом расскажу. Вот о чем я подумал… Ну-ка, иди сюда! Стрельцов и Калинин уселись за стол друг против друга. Подполковник достал из тонкой папочки несколько листов, и Стрельцов увидел, что это были оперативные сводки по Москве за последние несколько месяцев. — Знаешь, что здесь? — Обижаете, товарищ подполковник. Был ознакомлен, как и полагается. А что? — А то… — Калинин сделал паузу; теперь он был похож на охотника, который подбирается к добыче. — Ничего в глаза особенного не бросилось? — Вроде нет… — А ты посмотри внимательнее. Стрельцов еще раз пробежался по знакомым строчкам. Да нет, все как обычно: убийства, грабежи, крупные хищения, угрозы… — Посмотрел. — Ну? — Вы что-то отметили. Видны точки от карандаша. Карандаш скорее всего твердый, — сказал Стрельцов, нахально посмотрев на шефа. Ну, что это за шуточки? Вызвал, так говори, не тяни кота за причинное место! Шеф, называется… — Ты не обижайся, — разгадал его мысли Калинин. — Я ведь на тебе лишний раз проверяю… задатки Шерлока Холмса у тебя, конечно же, есть. Это что касается твердого карандаша. Действительно, твердый. Но тут… Он замолчал, стал серьезным. Затем заговорил резко, отрывисто и глухо: — Нам, Стрельцов, надо чуть-чуть дальше смотреть, чем допотопный Шерлок Холмс. Он в глубину заглядывал, а мы должны — вширь. Улавливаешь разницу? Стрельцов честно помотал головой. — Дурак, товарищ подполковник. Не соображу. — Тогда слушай. Этими так называемыми точками помечены лишь самые дикие, самые необычные преступления. Понял? — Да. — Очень хорошо. Идем дальше. Я отбросил всю бытовую мелочевку. Там такое, что Жванецкий за голову схватится, а Райкин в гробу перевернется… Ладно, я отвлекся. Из оперсводки делается вывод… — Калинин задумался. — Нет, неверно. Выводы делать рано. Пока нужно лишь хорошенько подумать. — Над чем подумать? — А вот над чем. Не совершал ли все эти дикие, необычные, а главное — зрелищные, и это самое странное, преступления один человек. Или одна банда. Или… — Что? — Ничего. Не могу ухватить. Где-то рядом летает, а не дается… — Калинин добродушно выругался, продолжил: — Ты возьми, подумай на досуге. Мне кажется, что во всем этом что-то есть. И в столкновении бензовоза с троллейбусом, и в пожаре гостиницы «Украина», и в рухнувшем памятнике Петру Первому на Воробьевых горах… — Может, совпадение? — Хотелось бы. Сделай так, Стрельцов, — загони в наши аналитические программы, пусть там операторы поколдуют, авось какие-нибудь общие параметры и выскочат. Стрельцов кивнул. В дверь постучали, и Калинин, дождавшись, пока помощник спрячет листки с оперативной информацией в карман, разрешил войти. — Можно? — Это была Леночка. Стрельцов не смог сдержать счастливо-глупой улыбки, но девушка даже не взглянула на него. Сразу прошла к шефу и положила на стол папку с документами. — Спасибо, Леночка. Что же вы со Стрельцовым не здороваетесь? — поинтересовался Калинин официальным тоном, что означало у него одну из степеней шутливого настроя. — Мы виделись, — коротко ответила Леночка. И вновь не посмотрела в сторону Стрельцова. Тот нахмурился, понимая, что подобная немилость может быть вызвана только одним. Стрельцов, которого совсем недавно отпустил Калинин, не явился на свидание с любимой. Она, конечно же, прождала положенные пять минут, затем ушла. И вот теперь дуется. Ну, как ей объяснишь, что его неожиданно вызвал шеф?! Сама должна понимать, не первый год на «государевой» службе! — Я пойду, — сказал Стрельцов, поднимаясь со стула. — Погоди-ка! — остановил его Калинин. — Мне кажется, что это к нашему разговору. — Он протянул бумагу, которую только что достал из папки, принесенной Леночкой. Стрельцов взял. Удивленно приподнял брови, ознакомившись с коротким текстом. — Но почему вы так думаете? — Место слишком людное, — странно пояснил Калинин. — И вообще, все это напоминает мне какое-то шоу… — Что, товарищ подполковник? — не удержалась любопытная Леночка. — Ничего особенного, — отрезал Калинин. — Стрельцов, ступай!.. А вас, мадам, я попрошу задержаться. — Тогда уж не мадам, а мадемуазель, — отпарировала Леночка. — Вот на эту тему мы и поговорим… Стрельцов не стал слушать, о чем именно хочет поговорить шеф с Леночкой. Он вышел в коридор, плотно прикрыл за собой массивную дубовую дверь, которыми славилось управление, и еще раз прочитал текст. Это была сегодняшняя оперсводка. Вернее, ее часть. Та самая, где говорилось об обрыве «тарзанки» в парке Горького… Глава 6 ДЕРВИШ