И люди, надо заметить, подобрались веселые. В смысле — навеселе. — Мужики, а сколько мы сегодня на грудь приняли? — спросил приятелей высокий, плечистый, скандинавского типа блондин по прозвищу Насос. «Мужики» напряглись, вспоминая. Но так и не вспомнили. Хотя попытки были… — По полторы? — высказал предположение Суслик. — По литру? — увеличил дозу Рюмин. А маленький, скромного вида Дима лишь негромко икнул, что могло означать только одно — доза спиртного была настолько велика, что не вмещалась в такие простые понятия, как «бутылка» или «литр». Редкие прохожие, еще издали завидев чуть покачивающиеся фигуры подростков (ребята были из одного ПТУ — Суслик, Рюмин и Дима одногруппники, а великан Насос — на курс старше), решительно сворачивали в сторону, стараясь обойти пьяных стороной. Северный район столицы, в отличие, например, от Крылатского, занимал первое место именно по подростковой преступности. Соперничать с ним мог только подмосковный Зеленоград, где основное население старалось не выходить из своих квартир после наступления темноты. — А я счас как спою! — угрожающе крикнул Дима. — Хи-хи-хи! — поддержал его Рюмин. — Пой, — разрешил Суслик. Но упрямый Насос не разрешил. Вновь вернулся на привычные рельсы винно-водочного разговора. — Хорош, братва, я же серьезно спрашиваю, сколько мы выпили? — А хрен его знает?.. — Насос, кончай!.. — Хватит тебе, лучше послушай, как Димыч споет!.. — Ша! — вдруг рявкнул Насос. И тотчас все заткнулись. Потому что Насос. А против Насоса не попрешь. У него, у Насоса, на все вопросы один ответ — нож в левом потайном кармане. Почему в левом? Потому что левша… Надо было как-то разрядить ситуацию, и хитрый Рюмин тотчас нашелся. Ткнул пальцем в сидящего недалеко кавказца, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь: — А чего он здесь сидит? — Торгует, — не сразу понял простодушный Суслик. Дима промолчал. На него вновь напала икота. Да и какое ему дело до какого-то кавказца. Мало ли их в Москве развелось в последние годы! Иногда казалось, что весь юг России, окончательно сбрендив, ринулся торговать в столицу. Но Рюмин продолжал гнуть свое. А уж если что в голову ему придет, то все, пиши пропало — пока не добьется своего, не отстанет. За это его даже Насос уважал. Хотя, с другой стороны, хитрость Рюмина была ему не по нутру. — Вот я и спрашиваю, чего он здесь торгует? — Да пошел он!.. — Нет, мужики, это дело принципа! — Хорош тебе, Рюмин, отстань ты от черномазого!.. — Насос! — Упрямый Рюмин посмотрел главарю прямо в глаза. — А ведь эта сука нам должна. Сечешь? Тут до Насоса стало доходить. Дело, конечно, не количестве выпитого. Ну, приняли на грудь и приняли — дело нехитрое. А вот душе хочется погулять — это точно! Это Рюмин верно, собака, заметил! Что же, можно и «оторваться» маленько. Это даже хорошо, что «черный» попался. Совесть потом душить не будет. Совесть, конечно, и после так называемого «белого человека» не проснется. Какая тут может быть совесть, когда такие славные времена наступили! Но все же приятно перед самим собой оправдаться. Даже если в этом нет никакой необходимости. — А ну пошли! — приказал Насос. И шагнул первым. Твердо шагнул, не качаясь… — Сидишь, дядя? — вылез первым низкорослый Рюмин. Кавказец поднял на него усталые глаза. Посмотрел внимательно, оценил. Мальчишка. Сопля. Потом перевел взгляд на остальных. Тоже мальчишки. Тоже сопли. Будущее солдатское удобрение для славных кавказских джигитов… По его мнению, эти четверо особой угрозы не представляли. К тому же местному авторитету все было законно уплачено — и за место, и за товар, и за национальность (лицо определенной кавказской национальности платило по специальному тарифу — у чеченцев свой, у дагестанцев свой, ну и так далее…). — Цветы, говоришь? — вежливо поинтересовался Суслик. Его вид соответствовал вежливому тону — очки, аккуратные брючки, веснушки. Ни дать ни взять пай-мальчик из хорошей семьи, впрочем, так оно, с точки зрения самого Суслика, и было: свою семью он считал хорошей и крепкой, а на мнения остальных ему было наплевать. Кавказец кивнул. — Почем? Продавец назвал цену. — Годится, — бодро заявил Суслик. И, быстро набрав большой букет, спокойно направился прочь. — Эй! — улыбаясь и все еще не понимая, в чем дело, окликнул его кавказец. Суслик и ухом не повел. — Эй, ты? — чуть громче, с угрозой повторил торговец. — А деньги? Суслик продолжал удаляться. Поняв, что над ним издеваются, да еще при этом самым наглым образом, кавказец вскипел и бросился вдогонку за обидчиком… Только зря он решил, что наикратчайший путь между двумя точками — это прямая! Иногда следует выбирать более длинную дорогу. Хотя бы для того, чтобы остаться целым и невредимым. Итак, торговец бросился за вором, на мгновение забыв, что ему придется пробегать мимо остальных… Парни действовали так четко и слаженно, что казалось, будто они целыми днями занимаются подобными развлечениями. Когда кавказец, набрав крейсерскую скорость, проносился мимо Насоса, подросток вдруг резко опустил на его голову кулак. А кулак Насоса, надо заметить, это нечто! То, что в самом пэтэушнике девяносто пять килограммов, — это само собой. То, что Насос вот уже четыре года занимается гандболом и удар у него поставлен, как у мастера спорта, — это тоже понятно Но то, что сам кулачок размером больше, чем пивная кружка, — вот это да! Против этого уже никак не попрешь… Впрочем, кавказец и не пытался. Едва кулак с силой обрушился на его голову, торговец вдруг почувствовал, что нижней половины туловища у него просто нет. Только что была — и нет! Он с удивлением посмотрел на отказавшие ноги и медленно-медленно, как в замедленном фильме, рухнул на асфальт. Тотчас откуда-то справа на него прыгнул Дима. Пробежался взад-вперед, считая ребра. Размахнулся и ударил кроссовкой сорок третьего размера прямо по лицу незадачливого кавказца. Не успел тусклый осенний свет померкнуть в глазах торговца, как на смену Диме пришел Рюмин. Он не стал бить чечетку на ребрах поверженного врага (конечно, врага, а как же вы хотели?), просто подпрыгнул несколько раз на его животе. А чтобы кавказец особенно запомнил, Рюмин при каждом приземлении центр тяжести переносил на пятки… Только потеря сознания избавила торговца от нестерпимой боли — Полегче, мужики, — рассудительно заметил Суслик. — Убьете дурака, потом отвечай за него… — Такого убьешь! — Это точно! — А-а! — вдруг завизжал Суслик и с силой пнул кавказца по ногам. — Сука черная! На! На! Получай! Будешь знать, как сюда приезжать!.. Последним к делу приступил Насос. — Ых! Ых! — размеренно и оттого страшно бил он. Отводил назад ногу, прицеливался и лупил что есть силы. Бил точно в цель — в пах, в лучевую кость, под коленную чашечку, в лицо, в солнечное сплетение, под ребра, в печень. И снова — в лицо, и снова — в пах… Казалось, Насос задался целью убить кавказца. Каждый удар парня отзывался чавканьем рассекаемой плоти — если наносился по открытой части тела, или глухим стоном — если кавказец инстинктивно закрывался. — Полегче! — посоветовал Рюмин. Насос перевел дух. Замер, хотел ударить в последний раз, но раздумал.