Калинин смотрел перед собой остановившимся взглядом, словно увидел что-то страшное. — Должен сказать тебе, — продолжал он после длительной паузы, — что эта капсула — вещь чудовищная. Мы много сделали ошибок, не спорю. Но самая главная из них — это то, что мы неправильно отнеслись к этой «черной метке». Мягко говоря, недооценили ее. А она оказалась страшной штукой. Стрельцов промолчал. Он понимал справедливость слов своего начальника. Но если бы они могли вернуть Леночку! Если бы могли! — Оставайся здесь, — повторил Калинин. — Как все кончится, езжай в контору. Там и встретимся. Стрельцов поднял голову. — А Леночка? — спросил он. Калинин не нашелся, что ответить ему. 2 Включив сирену и мигалку, Калинин гнал свою машину по улицам Москвы, не обращая внимания ни на светофоры, ни на встречный поток машин. Ему нужен был человек, который, как ему казалось, был единственным, кто мог ему помочь: генерал Уваров. Нет в современной политической жизни таких тайн, из-за которых кто-то осмелился бы убить сотрудника спецотдела «А». Нет. Все эти компроматы, которые время от времени возникают в печати и на телевидении, — всего лишь продуманная тактика, игра большой политики. Кого-то убрать, кого-то поставить на должность — вот и все, вот и вся роль компроматов вообще. Убивать? Нет, это можно, конечно, допустить. Но самое большее, кого в таких случаях убирают, — это журналисты и любимцы публики, телеведущие. Да и то, по самому большому счету, думал Калинин, их убивают не из за того, что они что-то раскопали, а потому, что они начинают мешать кому-то. И уж во всяком случае, огромную роль здесь обычно играют деньги. Леночка прикоснулась к чему-то такому, что вызвало ярость — у кого?! У кого?! Если это убийство, а мы со Стрельцовым договорились, что это именно убийство, то совершили его профессионалы высокой подготовки. Слишком убедительно все было подстроено под несчастный случай. О наглости, которую они проявили, говорить пока не будем. Наглость эта заключается в том, что проделали они все на глазах у непосредственных коллег своей жертвы, и эти коллеги не инженеры — сотрудники спецотдела «А». Это был, конечно, вызов, но Калинин старался сейчас не думать об этом, не забивать себе этим голову, у него будет еще время подумать об этом, и будь он проклят, если со временем не вернется к этому. А пока — о Леночке. Итак, Леночка… Она подошла к чему-то такому, что вызвало ярость спецслужб, это ясно. Потому что только в этих органах работают такие мастера по ликвидации нежелательных свидетелей, которые «поработали» с нашей Леночкой. «Поработали»… Слово нехорошее, но, к сожалению, точное. Итак убили Леночку профессионалы. Но они не стали бы убивать сотрудника спецотдела «А», сколько же раз можно повторять? Достаточно было сказать: не вмешивайся! Это государственное дело! А если это не государственное? Но убивали профессионалы, то есть люди государственные. Сколько бы ни говорили о том, что люди из органов уходят в криминальные структуры, все это полная чепуха, ложь, сказка для читателей и телезрителей. Именно в государственных структурах можно заработать такие деньги, которые и не снились никаким криминальным структурам. Имеются в виду люди, которые зарабатывают своим умением выживать. Что-то ты гонишь, Олег, подумал Калинин. Что это за мысли такие интересные? Если то, о чем ты думаешь, возможно, ты вместе со своим другом Ваней давно был бы миллионером. И все-таки, возразил он самому себе, то, что профессионалы ушли в бандиты, — по большей части миф. Нет этого. Потому что и быть не может. Никакой дурак, даже если он, будучи председателем КГБ, отдает схему прослушивающих устройств тем, против кого эти устройства работают, даже такой непроходимый болван не станет избавляться от профессионалов-личностей. Можно развалить целую организацию, но нельзя отпускать от себя людей, которые составляют тайную и явную гордость этой организации, пусть даже и разваленной. Вот так… Запутался ты, Олег, запутался. С одной стороны, Леночку убили профессионалы, твои коллеги из какого-то параллельного ведомства. Это очевидно. Но очевидно и другое: люди из такого параллельного ведомства не могут позволить себе убивать своего коллегу. Потому что, наверное, только они и понимают, что в этом случае все теряет смысл, а если кто и сможет спасти эту несчастную страну, — то вовсе не рыночная экономика по западным образцам, а крепкая демократическая власть, основу которой они, эти профессионалы, и составляют. И если они начнут убивать друг друга… Это будет началом конца. И все мы это прекрасно понимаем. Иначе нам просто нечего делать на наших местах. Что ты мечешься, Калинин? Что ты мучаешься: убили или не убили? Вы же обо всем со Стрельцовым договорились: убили! Профессионалы? Да, потому что больше некому. Что ты тут душещипательством занимаешься? «Не могли они!» «Неэтично это!» Убийство, чтоб ты знал, всегда неэтично. Так что исходи только из того, что Леночку убили, и сделали это, как ни противно тебе так думать, твои коллеги-профессионалы. А иначе почему ты спешишь не к кому-нибудь, а именно к генералу Уварову? Калинин прибавил газу. «Скоро я узнаю, что это такое — титановая капсула, — подумал он. — Гад буду». Генерал Уваров проводил совещание. Точнее, он инструктировал двух офицеров, когда к нему в кабинет без стука и без доклада вошел подполковник Службы безопасности Олег Калинин. Выглядел подполковник более чем решительно. — Товарищ генерал! — с порога заявил Калинин. — Нам нужно с вами поговорить, и немедленно. — У меня совещание, Калинин, — недоуменно посмотрел Уваров на своего подчиненного. — Вы что, не видите? — Мое дело не терпит отлагательства, — настаивал Калинин. — Только что убита лейтенант Соколова. — Что?! — вскочил из-за стола Уваров. Офицеры за его столом тоже встали и уставились на Калинина. — Так точно! — подтвердил свои слова Калинин. — Убита в собственной квартире. Генерал посмотрел на офицеров, которых только что инструктировал, и одним движением руки отпустил их, добавив: — Зайдите ко мне после обеда, товарищи. Калинин машинально отметил про себя, что это обращение — «товарищи» — вовсе не режет слух. Совсем это не большевистское изобретение, а даже будь оно и большевистским, — стоит ли от него отказываться Когда они остались в кабинете наедине, генерал попросил — Докладывайте. Именно попросил, а не приказал, и Калинин тоже это отметил. И стал рассказывать все, начиная с ночного звонка Стрельцова, не вспоминая даже ничего про капсулу. Уваров слушал внимательно, не перебивая, когда Калинин закончил, он недоуменно спросил: — Вы уверены, что это убийство? Калинин кивнул: — Да, товарищ генерал. — Но почему? — Недоумение Уварова не проходило. — Только потому, что в квартире Соколовой было чисто? — Да. — Вы уверены, что этого достаточно? — Так точно, товарищ генерал, — кивнул Калинин. — Ну, и конечно, я должен вам рассказать еще кое-что. — Ах, вот как! — с сарказмом посмотрел на него Уваров. — Все-таки есть что-то еще? — Так точно, Константин Григорьевич. Вы должны мне помочь. — Помочь? — Да. У Соколовой была капсула, которая попала к нам через нашего агента. Соколова собиралась выяснить происхождение этой капсулы и отправилась за этим к некоему полковнику Арсеньеву. — Что?! — воскликнул Уваров. — Я говорю, — медленно повторил Калинин, удивленный такой реакцией генерала, — что Соколова пошла выяснить происхождение капсулы к полковнику… Но Уваров не дал ему договорить. — Я понял, — сказал он, перебивая Калинина на полуслове. — Что это за капсула? Олег ошарашенно смотрел на генерала. Поведение его было странным. Обычно он не перебивал своих подчиненных на полуслове. Что еще могло случиться? Что он упустил? Что ему неизвестно? — Эта капсула, — начал он, — представляет собой небольшое соединение из двух частей. Черного цвета. Сделана из титановой основы. Части капсулы отвинчиваются. Внутри находится пластинка, на которой латинскими буквами написано «Spartak». — Молчать, — тихо сказал Уваров, но Калинин его услышал. И вытаращился на генерала. — Не понял, — сказал он. — Вы знаете, что это такое? Товарищ генерал?.. Уваров повел себя в высшей степени странно. Он предостерегающе посмотрел на Калинина и приложил к губам указательный палец, призывая к молчанию. Даже если бы Олег и захотел, он не смог бы вымолвить ни слова — так он был потрясен. Впервые в жизни он видел Уварова в таком совершенно дурацком виде. Генерал сказал ему: — Поехали со мной. Надеюсь, что я смогу убедить тебя не делать глупостей. — Куда поехали? — не понял Калинин. — И про какие глупости вы говорите? Я их столько уже наделал, что дальше, кажется, некуда. Генерал кивнул ему головой. — Это хорошо, что ты признаешь свои ошибки, — сказал он каким-то странным ободряющим голосом, которого Калинин от него никогда в жизни не слышал. — Это значит, что ты можешь избежать их в дальнейшем.