– Не до конца, – честно ответил он. – Не тяни с этим, – посоветовал Кармарлок. Вечер принцессы Альпины проходил в одном из просторных залов Глейпина. Сердце Риордана билось учащенно, но не так, как в его первый визит во дворец. В ярком свете ламп блестели драгоценности вельмож, обнаженные плечи дам поражали белизной кожи и изяществом форм, но сегодня это мало трогало поединщика. Он наблюдал роскошные наряды и богатство обстановки с чувством, как если бы смотрел представление кукол на ярмарке. Все казалось ему показным, не настоящим, даже ослепительные улыбки женщин. Единственно, что понастоящему заботило Риордана, это то, как он справится с новой задачей. Впрочем, после опасности, что едва не подстерегла его в сырых тюремных казематах, сегодняшний прием не казался ему слишком рискованным. Гости понемногу собирались, слуги обносили всех напитками, общество ожидало выхода хозяйки вечера в сопровождении старшей сестры. Но сначала появились фрейлины. В белоснежных одеяниях, словно большие бабочки, они закружились по залу, подлетая к каждому цветку, то бишь гостю, с которого, по их мнению, возможно было собрать толику пыльцы. Они раздавали улыбки и приветствия, под сводами Глейпина зазвучал смех, рекой полились комплименты и шутки. Когда большинство гостей оказалось опылено их вниманием, сначала одна фрейлина остановилась подле Риордана, а затем с разных концов залы в его направлении устремились остальные. «Вот оно, началось», – подумал молодой человек. Он попытался принять непринужденную позу, понимая, что наверняка выглядит нелепо, правой рукой попытался нашарить эфес шпаги, но вспомнил, что оружие было конфисковано стражей, и поэтому положил ладонь на свою новую портупею. Краем глаза Риордан поймал ободряющий взгляд барона Унбога, держись, мол, парень, спокойно, каждый проходил через это. Все гости, что собрались на прием, тоже сделали несколько шагов в его направлении, чтобы лучше слышать, каким именно образом глейпинские красотки станут донимать новичка. Риордан понимал, что, несмотря на нелепость самого обряда посвящения, в этот момент прояснялось многое: выдержка человека, его чувство юмора, умение парировать колкие сентенции, быстрота ума и прочие качества вельможи, которые необходимы при вращении в обществе. От такого смотра, а вернее от вердикта при его завершении, несомненно, зависело многое. Риордан замер неподвижно, с каменным выражением лица, исподлобья оглядывая хоровод прекрасных девушек, что окружили его в эту минуту. – Так-так-так… Что это у нас такое? – задумчиво произнесла рыжеволосая красавица с пронзительным взглядом ярко-голубых глаз. – Я где-то видела его, Парси, но не могу припомнить, где, – откликнулась миниатюрная брюнетка с точеным бюстом. Риордан мог подсказать фрейлине, где они встречались ранее: именно эту девушку они видели в коридоре Глейпина, когда были здесь на смотре новичков Школы. Но его больше удивило обращение к голубоглазой красотке: «Парси» – было северным словечком, оно в обиходе жителей Вейнринга означало «пушистая». В применении к фрейлине, наверное, имелись в виду ее необычайно длинные ресницы, действительно похожие на золотой пух. – Кто вы, сударь, и где находятся ваши родовые владения? – строго спросила Парси. – Мое имя Риордан, сам я с севера, как, видимо, и вы, – ответил новоиспеченный дворянин. Он старался говорить спокойно, но против его воли голос немного дрогнул. По толпе вельмож прокатилось его имя, склоняемое на разные лады. Удивительно, но никто не вспомнил о нем как о поединщике или, по крайней мере, не сказал об этом вслух. – Нет владений, – иронично заключила яркая блондинка с зелеными глазами. – Но вы хоть состоите в дворянском сословии? О, боги, что я спрашиваю, иначе вас бы сюда не допустили! – Верно, прекрасная незнакомка, я рыцарь фальцграфа Зомердагского уезда. – Только рыцарей нам тут не хватало, – решительно заявила Парси. – Тем более таких тощих. Чем вы питаетесь там, в своем Зомердаге? – Не знаю, право, как я уже сказал, сам я с севера, из Вейнринга, а в Зомердаге просто буду проходить службу. А на севере у нас действительно мало всяких изысканных кушаний, вы подметили верно. Зато есть чистый горный воздух. Выпад был направлен прямо в цель. Действительно, благоухание предгорий Тиверийского хребта не шло ни в какое сравнение с неприятными запахами Овергора. По толпе вельмож пробежал недовольный ропот, который тут же подхватили фрейлины. Все, кроме Парси, которая молчала и сверлила Риордана своим хрустальным взглядом. – Каков нахал! – Воздух ему наш не по вкусу! – Чего же вы тогда явились сюда, Риордан-непоймиоткуда? – недовольно бросила брюнетка. – Да, Тивери, ты права! – поддержала подругу девушка с длинными русыми волосами. – Кто открыл вам двери в Глейпин, юноша? И зачем он это сделал? Риордан прикусил губу, осознавая собственную промашку. Тут было не принято критиковать столицу. Новичок должен осознать свою неотесанную провинциальность, а не демонстрировать превосходство родных мест. – Я имею честь состоять в свите барона Унбога, – ответил Риордан сквозь зубы. Он вовсе не желал упоминать имени своего патрона, но разговор сложился так, что этого было не избежать. – Ха-ха, барон немногим рискует, когда представит вас принцессе Вере. Тут вам с вашей внешностью его не опередить, – засмеялась та, которую назвали Тивери. И девушки принялись наперебой обсуждать физические недостатки Риордана, которые были выставлены словно напоказ. Его неуклюжее телосложение, низкий рост, непомерно длинные руки и непривлекательное лицо. Разве что нос, что был крупнее общепринятых стандартов, не вызвал их раздражения. – Нос мы вам прощаем, – великодушно заявила Тивери. – Он иногда намекает на другие достоинства. – Скажите, а у вас уже есть возлюбленная? Или вы рассчитываете обрести ее под этими сводами? – спросила вдруг Парси. Прекрасно понимая, что нужно ответить, Риордан тем не менее произнес: – Увы, но есть. – Увы! Ха-ха! Увы! Нет, он положительно чересчур дерзок, этот Риордан с севера. Можно подумать, что мы ему навязываемся. И кто же эта бедняжка? – это было не нежное девичье щебетанье, а разгневанный ястребиный клекот. – Она не представлена в свете. Ее имя ничего вам не скажет, – осознавая, что провалил экзамен, Риордан позволил себе не слишком стесняться в ответах. – Ого! Мы недостойны, чтобы узнать ее имя? Вот это новости! Знаете, Риордан, с такими манерами вы бы лучше оставались в своем Вейнринге или Зомердаге, или еще где-нибудь! – эту отповедь выдала зеленоглазая блондинка. На помощь Риордану пришел граф Танлегер. Видя, что беседа приобретает слишком обоюдоострый характер, констебль дворца поспешил вмешаться: – Не судите его строго, прекрасные феи Глейпина. Молодой человек более привык к оружию из железа, чем к словесным дуэлям. Он уже раскаивается в своих словах и постарается заслужить ваше прощение. Не так ли, Риордан? – Прошу простить меня, если я позволил себе лишнее. Посланник прав, я пока совсем не умею вести себя в обществе, – Риордан склонился в самом изысканном поклоне из набора наставника Вильхольма. – Тогда обучайтесь быстрее, мы не любим грубиянов, – заключила Тивери, после чего хоровод фрейлин вокруг Риордана распался. Парси покинула его одной из последних, на прощание наградив Риордана задумчивым взглядом. Через мгновение к нему подошел барон Унбог. – Я все испортил, да? – спросил у него и у графа Танлегера поединщик. Посланник равнодушно пожал плечами. – Могло быть лучше. Но и хуже тоже. Впрочем, ты явился сюда не для светских бесед. Ну, а теперь я вас покидаю. Вскоре появятся принцессы, и мне надлежит их встретить. Граф Танлегер поспешил к входу в залу, и Риордан остался наедине со своим патроном. Барон Унбог, видя сконфуженное лицо телохранителя, решил немного поднять ему настроение. – Не вешай нос, боец. Не в каждом поединке удается одержать победу, верно? – Угу, – вздохнул Риордан. – Мне право жаль, что я вас подвел. – Вовсе нет. Твое первое появление в свете не стало ярким событием, но этого нам и нужно. Эх и задали бы они тебе перцу, если бы не граф Танлегер. Но после того как Посланник явно выразил тебе покровительство, девчонки решили оставить свою жертву в покое. Они очень чуткие зверьки к таким штукам, все понимают с полувзгляда. В этот момент к ним подошли двое богато одетых вельмож. Это были два молодых щеголя в камзолах, украшенных золотой вышивкой, среди стежков которой поблескивали драгоценные камни. На фоне этих роскошных нарядов собственный костюм показался Риордану нелепым одеянием простолюдина. Даже барон Унбог в элегантном сюртуке из тончайшего сукна выглядел рядом с ними несколько простовато. Позже поединщик размышлял о том, что Посланник наверняка знал больше, чем говорил, а говорил меньше, чем следует. Не зря же он так торопился с его, Риордана, появлением в свете и запретил Унбогу появляться на приеме графа Валлея в одиночестве. В высших сферах королевства назревали судьбоносные решения, которые принуждали всех заинтересованных лиц действовать стремительно. Парочка дворян, что подошли к ним, поприветствовали Риордана и Унбога небрежными кивками, и один из них, словно продолжая начатый разговор, заметил: – Видишь, мой друг, как напутствует барон своего неуклюжего протеже. Наверняка он просвещает его в вопросе, как быстрее всего забраться под женскую юбку. В чем, в чем, а в этом барон великий специалист. Дерзкий вельможа был довольно высокого роста и слегка худощавого, но тем не менее крепкого телосложения. У него была стать бойца, как если бы за плечами осталось несколько лет изнурительных тренировок в Школе. Его лицо не являлось образчиком мужской красоты, но это было, безусловно, лицо смелого человека. Глаза сверкали решительностью, губы изогнулись в презрительной улыбке. Оскорбление было нанесено по всем правилам светского этикета, о котором Риордан пока и понятия не имел. Вельможа отпустил резкое замечание, но не адресовал его непосредственно барону, тем не менее вынуждая противника к ответным действиям. Заторможенность, которую Риордан продемонстрировал при разговоре с фрейлинами, как рукой сняло. Не давая Унбогу вставить даже слово, он ответил: – Поверьте, незнакомец, барон гораздо чище помыслами, чем вы предположили. И если бы мне понадобился наставник в области женских прелестей, я бы предпочел вас барону. Вельможа подчеркнуто медленно перевел взгляд с Унбога на Риордана и, слегка наклонившись, словно рассматривая какое-то насекомое на мраморном полу Глейпина, заявил: – Я не к вам обращался, молодой человек. И меня не интересуют ваши суждения. Риордан быстро кивнул, как бы подтверждая, что принял замечание на свой счет, и, чуть повысив голос, произнес: – Не имею чести быть вам представленным, однако позволю себе отметить, что сначала вы бесцеремонно прервали беседу двух персон, а теперь заявляете, что не желаете разговаривать с одним из тех, кому вы изволили помешать. И делаете это в оскорбительной манере. Вышеозначенное дает мне повод утверждать, что вы трижды грубиян! Громкие слова Риордана привлекли к ним внимание. Несколько гостей обернулись в их сторону. Вельможа, что пытался вызвать барона на поединок, в гневе и изумлении округлил глаза: – Что я слышу?! – затем повернул голову к своему спутнику. – Этот провинциальный щенок нарывается на трепку! Хорошо, он получит то, чего заслуживает. – Ни слова больше, виконт! Ни слова больше, – к их небольшому кругу присоединился еще один вельможа, наблюдавший за разгоравшейся ссорой чуть поодаль. У него было умное лицо с тонкими чертами, на котором сверкали проницательные глаза. Властности и величия в этом дворянине хватило бы на пятерых, одной своей репликой он сумел надежно запечатать уста дерзкому незнакомцу, хотя тот уже открыл рот для того, чтобы вызвать Риордана на поединок. – Боюсь, что если вы сейчас совершите поступок, который задумали, виконт, то я надолго лишусь вашего общества, – спокойно произнес этот господин и отвесил Риордану и барону самый изысканный поклон. – А быть может статься, что я навсегда потеряю верного друга. Не станем горячиться и делать фатальные ошибки. Граф Валлей, к вашим услугам. Последняя реплика была предназначена уже барону и Риордану, и тем не оставалось ничего другого, как только поклониться в ответ. – Но дерзость этого выскочки неописуема, – заметил тот, кого граф назвал виконтом. – Кто-то же должен преподать ему урок. – И этим «кто-то» вы не станете, виконт, – в голосе графа отчетливо послышались повелительные интонации. Он перевел свой взгляд на молодого поединщика. – Рад видеть вас, Риордан, в высшем свете королевства. Так вот куда вы запропастились! Риордан или Бесноватый Риордан – как к вам лучше обращаться? А пудра на вашей щеке наверняка скрывает знаменитую татуировку, отмеченную всеми, кто в вечер вашего боя присутствовал на Центральной площади Овергора. Нет, но какое преображение! Коль вы так скромны, не возражаете, Риордан, если я представлю вас своим друзьям? – не дожидаясь разрешения, граф Валлей продолжил: – Не смотрите на его молодость, перед вами лучший меч Овергора, господа. Вернее лучшая шпага, ибо это его излюбленное оружие. Мы все любим бывать на Центральной площади, наблюдать за буднями Воинской школы, но мало кто из нас может объявить себя настоящим знатоком войны и всего, что с ней связано. – Разве что кроме вас, граф, – заметил второй из разряженных щеголей, до этого момента не сказавший ни слова. – Верно, мой друг. Всем известно, что мне принадлежит несколько букмекерских контор, я сделал состояние на войне, поэтому стараюсь быть в курсе любых событий в Школе. После нескольких лет безнадежных поражений у нас наконец объявился настоящий талант. Юноша с неописуемой реакцией и фантастически крепкими связками. С ним связывались большие надежды, но по навету или… – тут граф Валлей бросил на барона Унбога не совсем доброжелательный взгляд, – по каким-то иным соображениям, это молодое дарование внезапно было исключено из Воинской школы. Вся столица в смятении. Куда он подевался, спросите вы?… Его собеседники ничего не спрашивали, Риордан мог держать пари, что они даже половины не поняли из повествования графа. – В первый момент я был так ошарашен, что не мог поверить глазам. Вот он, здесь, на приеме принцессы! Тот самый Бесноватый Риордан. Только спиральная татуировка на щеке замазана пудрой, согласно дворцовой моде. Я поздравляю вас, барон, – граф еще раз поклонился, теперь отдельно Унбогу. – Вы обзавелись очень серьезным эскортом. – У вас свои друзья, граф, а у меня свои, – Унбог вернул графу поклон. – Рад, что внесли некоторую ясность в положение дел. Тем не менее я не считаю, что эпизод исчерпан. Виконт Орран, которого вы назвали своим другом, имел неосторожность оскорбить моего спутника. Нам надлежит разобраться с этим недоразумением. – Виконт Орран был бы гораздо более осмотрителен в выборе слов, если бы знал, к какому грозному бойцу он сейчас обращается, – иронично заметил граф Валлей.