— Вторая: даже если кто-то умер по моей вине, я не чувствую ни капли раскаянья. — Я тебя поздравляю. — Тогда все это и началось. Я заинтересовался убийствами. Как это — убить кого-то, что человек чувствует, когда ты его убиваешь, все в этом роде… — Решил попробовать совершить самое страшное преступление из всех возможных, так, что ли? Так ты, что же, вообразил, что ты такой особенный лишь потому, что смог представить себя совершающим нечто настолько ужасное, что сама мысль об этом не может прийти в голову нормальному человеку? Вот что я тебе скажу: любой самый заурядный человек хоть раз в жизни да размышлял о подобном, даже если никогда и не решился это совершить. Ах, действительно, почему же нельзя убивать людей и отчего при этом никого не волнует тот факт, что всякое живое существо в конце концов умирает, ах, жизнь так пуста!.. Каждый думает о подобном, это банальные подростковые мысли, которые все перерастают. — Почему нельзя убивать людей? — спрашивает Принц. Он делает это не из цинизма и не ради шутки, а действительно хочет знать ответ. Хочет наконец встретить взрослого, который даст ему удовлетворительный ответ. Он изначально знал, что Кимура не будет таким взрослым. Он с легкостью мог представить его еще не высказанную позицию на сей счет: в убийстве кого-то нет ничего дурного, если это не я и не члены моей семьи, в противном случае — какая разница. Кимура ухмыляется, и щетинистые усы топорщатся над его верхней губой. — Я не думаю, что убивать нельзя. Я имею в виду, если мы не говорим обо мне или членах моей семьи. В противном случае — твори что хочешь, убивай или будь убит. Принц тяжело вздыхает. — Это вздох восхищения? — Нет, я просто разочарован настолько предсказуемым ответом. Впрочем, как и говорил, после того случая я провел мысленный эксперимент. Во-первых, я хотел убить кого-нибудь более целенаправленно. — И это был тот самый человек, которого ты убил своими руками. — Именно. — Так что же, когда ты столкнул Ватару с крыши, это тоже был эксперимент? — Кимура говорит тихо, но его горло перехватывает, и у слов как будто появляется кровавый привкус. — Неправильное предположение. Твой сын, по всей видимости, хотел поиграть с нами. Мы сказали ему оставить нас в покое, но он не послушался. Мы обменивались карточками на автомобильной парковке на крыше универмага. Мы сказали ему: «Здесь опасно, не нужно тут крутиться», — но он не послушался и побежал к лестнице. Мы даже понять ничего не успели, когда он упал вниз. — Ты и твои дружки столкнули его! — Шестилетнего ребенка — с крыши?! — Принц прикрывает округлившийся в наигранном изумлении рот ладонью, как будто готов вскрикнуть от ужаса. — Мы никогда не смогли бы сделать что-то настолько ужасное! Такая мысль никогда не пришла бы мне в голову! Взрослые всегда выдумывают такие страшные вещи! — Я убью тебя, тварь! — Руки и ноги Кимуры связаны, но это не мешает ему метнуться в сторону Принца, чтобы попытаться вцепиться в него зубами. — Дедуля, прекрати, — Принц выставляет перед собой обе руки, чтобы закрыться от Кимуры. — То, что я собираюсь сказать, очень важно, так что слушай внимательно. Это может стоить твоему сыну жизни. Так что постарайся вести себя по-взрослому. — Его голос звучит совершенно спокойно. Кимура взбешен, его ноздри раздуваются от ярости, но упоминание жизни его сына останавливает его, и он обессиленно падает обратно на сиденье. За его спиной открываются автоматические двери. Видимо, это тележка с напитками; они слышат, как кто-то из пассажиров обращается к проводнице, затем расплачивается за покупку. Кимура оборачивается, чтобы посмотреть. — Эй, дедуля, не пытайся только обратиться к проводнице с какой-нибудь глупостью. — С какой, например? Попробовать пригласить ее на свидание? — Я имею в виду — с просьбой о помощи. — А ты попробуй меня остановить. — В твоей попытке не будет ни малейшего смысла. Ты только все испортишь. — Все испорчу? Что именно «все»? — Было бы очень просто открыть рот и попросить о помощи, но ты не можешь этого сделать. Хочу, чтобы ты в полной мере ощутил это бессилие. Если бы я силой закрыл тебе рот, это лишило бы всю мою затею смысла. Я хочу посмотреть, как ты будешь себя чувствовать, не в силах ничего сделать, — когда ты технически можешь это сделать. Я хочу увидеть, как ты корчишься. Глаза Кимуры меняют свое выражение, ярость в них уступает место смеси отвращения и страха, как будто он только что обнаружил омерзительное ядовитое насекомое. Он с усилием заставляет себя рассмеяться, чтобы скрыть свои истинные эмоции. — Извини, но чем больше ты говоришь мне, что я не могу этого сделать, тем с большей вероятностью я это сделаю. Такой уж я человек. Всегда таким был, сколько себя помню. Так что, когда к нам подойдет девушка с тележкой, я брошусь к ней, я буду кричать и орать изо всех сил: «Сделайте что-нибудь с этим школьником!» Так что, если ты говоришь мне, что не хочешь, чтобы я это сделал, я это уж точно сделаю. «Откуда у этого немолодого мужчины такая сила духа? Даже со связанными руками и ногами, даже когда я забрал у него его оружие, даже когда расстановка сил между нами предельно ясна, — как он может продолжать говорить со мной свысока? Единственная причина в том, что он меня старше. В сравнении с учеником средней школы он прожил на каких-то десять лет больше. — Принц не испытывает к Кимуре ни капли сочувствия. — И что ему дали все эти его бессмысленно прожитые тысячи дней?» — Дедуля, я объясню тебе максимально доходчиво, чтобы ты наконец понял. Если не будешь выполнять мои указания, если что-то случится со мной, то с твоим сынулей, дедуля, в больнице приключится беда. Кимура молчит. Принц испытывает смешанные чувства: одновременно удовлетворение и уныние. Он старается сосредоточиться на удовольствии от созерцания человека в абсолютном отчаянии. — У меня стоит кое-кто на стрёме поблизости от больницы в Токио. Той самой больницы, где лежит твой сын, дедуля. — «Поблизости» — это где именно? — Возможно, это означает внутри больницы. В любом случае достаточно близко, чтобы выполнить работу в случае необходимости. — Работу? — Если он не сможет связаться со мной, то сделает это. — Что это значит — не сможет с тобой связаться? — Душевная боль Кимуры отражается на его лице. — Он будет звонить мне каждый раз, когда синкансэн будет приезжать на станции. Омия, Сэндай, потом Мориока. Чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке. Если я не отвечу, тогда он поймет, что что-то случилось. — Кто это? Кто-то из твоих друзей? — Нет. Как я уже говорил, люди делают что-то по самым разным причинам. Некоторые любят женщин, другие любят деньги. Поверь мне, есть взрослые, которые толком не отличают плохое от хорошего и могут сделать практически что угодно. — И этот твой приятель — что он может сделать? — Раньше он работал в компании, которая занимается медицинским оборудованием. Так что ему не трудно будет проникнуть в больницу и сделать что-нибудь с дыхательным аппаратом, к которому подключен твой сынуля. — Вот как, это не будет для него трудно… Ничего у него не получится. — Ну, мы этого не узнаем, пока он не попробует. Как я уже сказал, он ждет кое-где очень близко от больницы. Ждет сигнала. Все, что мне нужно сделать, — это позвонить ему и дать добро, и он управится со всем остальным. А если случайным образом позвонит мне, — помимо звонков по расписанию на каждой станции, — а я не отвечу спустя десять гудков, это тоже будет сигналом к выполнению работы. Если так случится, мой нетерпеливый приятель пойдет в больницу и займется оборудованием жизнеобеспечения твоего сына. — Какой эгоистичный список правил… Повсюду одни сигналы к действию. А если мы окажемся там, где твой телефон не будет ловить сигнал? — В последнее время в подземных тоннелях тоже были установлены антенны сотовой связи, так что не думаю, что мы окажемся вне зоны действия сети. Ну, тебе лучше надеяться на то, что так оно и есть. В любом случае, если ты, дедуля, выкинешь какую-нибудь глупость или дернешься не в ту сторону, я просто не возьму трубку, когда позвонит мой верный слуга. Возможно, я сойду в Омия, пойду в кино и выключу свой телефон на пару часов. К тому моменту, как я выйду из кинотеатра, в системе жизнеобеспечения твоего мальчика уже произойдет какая-нибудь непоправимая поломка. — Ну ты и лживый выродок, — с ненавистью произносит Кимура. — Я не лгу. Я всегда говорю правду. Может, это для тебя, дедуля, ложь — привычное дело… По Кимуре видно, что он сейчас взорвется, но в конце концов он смиряется с собственным бессилием, и это окончательно лишает его сил. Он безвольно обмякает в кресле. Проводница проходит мимо, катя перед собой тележку, Принц подзывает ее и берет упаковку шоколадных драже. Его сердце прямо-таки ликует, когда он бросает взгляд на сидящего по соседству Кимуру, крепко сжимающего челюсти и всего багрового от ярости. — Если мой телефон зазвонит, будь внимателен, дедуля. Если я не возьму трубку после десятого гудка, случится непоправимое. Фрукты — Мандарин, что нам теперь делать? — Напротив Лимона сидит мелкий Минэгиси; его глаза закрыты, он не двигается. Его рот остается по-дурацки открытым, как будто он насмехается над ними. Это нервирует Лимона. — А что мы можем сделать? — Мандарин деловито чешет щеку. То, что напарник растерян, что случается с ним крайне редко, придает Лимону немного уверенности: — Это все потому, что ты оставил его без присмотра. Почему ты бросил мальчишку одного? — Мне пришлось. Ты ведь сказал мне про чемодан, так что я должен был пойти с тобой и проверить. А чего ты еще ожидал после этого твоего заявления? Чемодан однозначно похищен… — Мандарин вздыхает. — Вот все у тебя не пойми как, все грубо и приблизительно: твои слова, твои действия, твой ход мыслей… Ты просто типичный обладатель третьей группы крови. — Не суди обо мне по моей группе крови, — тотчас фыркает Лимон. — Нет никаких научных доказательств для подобного мнения. Только дурак может говорить о таких вещах серьезно. Если б это было правдой, то ты был бы организованным и пунктуальным просто потому, что у тебя вторая группа крови. — Я действительно организован и пунктуален. И когда я выполняю свою работу, то делаю все четко и аккуратно. — Ну и гордись своими победами… Слушай, я сам виноват во всех моих косяках, и моя группа крови тут ни при чем. — Так оно и есть! — с готовностью отзывается Мандарин. — Твои провалы — прямое следствие твоего характера и полного отсутствия самокритики. Мандарину кажется, что, стоя в проходе, он выглядит подозрительно, так что он наклоняется вперед и передвигает тело мелкого Минэгиси на сиденье возле окна. Затем наклоняет его голову немного вперед и вниз, как будто тот дремлет. — Ну вот; так будет казаться, что он просто уснул. Мандарин садится на центральное место, а Лимон плюхается на место у прохода. — Кто и зачем это сделал? Как он вообще умер? Мандарин осматривает тело. На нем нет явных порезов и не видно крови. Взявшись пальцами за верхнюю и нижнюю челюсти, он широко открывает рот мальчишки и заглядывает в его горло, стараясь не наклоняться слишком близко на случай, если там осталось что-нибудь ядовитое. — На теле никаких внешних следов.