– Мог купить на рынке. – Да уж, цыплёнком слабо было обойтись. – Нарушится смысл стиха. – Чепуха всё это! Ни в жизнь не поверю, что кто-то, даже из числа обиженных или разгневанных на Тавиденкова рабочих, стал бы заморачиваться со всей этой мишурой. – Может быть, Денис Сергеевич, вы и правы. И всё-таки я хотел бы посетить ваше предприятие и на всё посмотреть собственными глазами. – Езжайте и посещайте. Я сейчас вам разрешение выпишу, и, как говорится, скатертью дорога. Адрес вы знаете? – Разумеется. Кобылкин нажал на вызов селекторной связи и крикнул: – Зина! Будь добра, бланк пропуска на завод. – Сию минуту, Денис Сергеевич, – отозвался мягкий девичий голос. И вскоре подписанный пропуск был уже в кармане следователя. «Вот как всё просто, – подумал он, – никто даже пробовать не стал чинить мне препятствия». Не откладывая дело в долгий ящик, следователь отправился на предприятие. Долго ходил по цехам, приглядывался к людям. Рабочий класс смотрел на следователя волком, в лучшем случае равнодушно, как на пустое место. «Не доверяют люди власти, – с горечью думал следователь, – не считают её родной». Отвечать на его вопросы, правда, никто не отказывался, но никто и не скрывал, что скорби, даже лёгкой грусти, не испытывает по поводу безвременной смерти хозяина. На многих лицах можно было прочесть – «собаке собачья смерть». На вопрос, сколько длится рабочий день, отвечали ухмылками на мрачных лицах. – Всё понятно, – бормотал следователь. Понятно ему было только одно, что при таком раскладе убить Тавиденкова мог кто угодно. В таком случае и за жизнь Кобылкина Наполеонов не дал бы гроша ломаного. Однако тот уверен в своей неуязвимости. И это, как ни крути, странно… Зато теперь у следователя после ознакомления с условиями труда на предприятии Тавиденкова и его компаньона подозреваемых тьма тьмущая. Глава 5 Детективы позавтракали примерно через час после отъезда из их дома Наполеонова. И их завтрак не был таким плотным, как завтрак следователя. Морис решил приготовить овсянку на курином бульоне, тем более что её ел кот. Именно ему первому он и наложил кашу в миску, поставив её перед носом кота на подоконник с традиционными словами: «Овсянка, сэр!» Кот втянул носом куриный аромат, убедился в том, что каша не горячая, и, не роняя своего кошачьего достоинства, считай, царского, принялся за еду. Морис улыбнулся краешком рта и поставил на стол тарелки с кашей для Мирославы и для себя. – Вкусно пахнет, – сказала она и, точно так же как Дон, втянула в себя носом аромат, идущий от тарелки. – Что мне в вас нравится, так это то, что вы абсолютно неприхотливы в еде. – Именно за это ты меня и любишь, – лукаво улыбнулась Мирослава. – Ничего подобного! – возразил Морис. – Да? – протянула она делано удивлённо. – Конечно. Любят ни за что-то, а вопреки! – А я-то думала, – проговорила Мирослава сокрушённо, – что ты оценил мои достоинства. – Это какие же? – поинтересовался Морис. – Ну, как же! Я с помощью интуиции и логики разгадываю криминальные загадки, отлично дерусь, имею чёрный пояс по карате, быстро бегаю, ловко прыгаю, стреляю с двух рук, профессионально вожу автомобиль… – Да, да, – закивал он, прервав её оду своим достоинствам, – всё это очень важно для семейной жизни. Видимо, этому и учили девушек в институте благородных девиц. – Извини, что разочаровала, – фыркнула она, – домашнее хозяйство меня не интересует. Гладить я умею только котов и мужчин. Сварить, правда, чего-нибудь смогу, но… – Не хочу, – закончил он за неё. – Точно! Так что, – она выразительно пожала плечами. – Так я не в претензии, – ответил он. – К тому же сам всё, что нужно, делать умею. – Морис! Я всегда говорила, что ты сокровище! – искренне проговорила Мирослава. – Можно только позавидовать той женщине, которой ты достанешься в мужья. – А вы не хотите стать этой счастливицей? – Стать счастливицей хочу, а замуж идти не хочу, – вздохнула она. – Тогда доедайте кашу, – в тон ей вздохнул Морис. После завтрака они убрали всё со стола и вышли на веранду. – Тебе не кажется, что скоро осень? – спросила Мирослава. – Не кажется, я знаю это наверняка, – ответил Морис. – Какой ты умный! – А то! – Тогда иди к своему ноутбуку и узнай мне как можно больше о самом Ярославе Ильиче Королёве и о его семье. – И ты, Брут? – усмехнулся Морис. – Что ты имеешь в виду? – изогнула бровь Мирослава. – Только то, что вы, как и Шура, занесли Королёва в список подозреваемых под номером один. – Ничего подобного! – возразила она. – Я уверена, что Наполеонов кандидатуру учителя на роль убийцы никогда не рассматривал всерьёз. Как и я. – Зачем же он познакомился с ним? – Обычная привычка профессионала отрабатывать все возможные версии. – Вы заинтересовались Королёвым по этой же причине? – Не совсем. Сначала после визита вдовы убитого я беспокоилась, как бы на него не навесили всех собак. Но после рассказа Шуры я поняла, что Королёв вне подозрения. Зато сам по себе учитель – личность весьма интересная. – Чем же? – Своей способностью влиять на окружающих. – Думаю, что призрак коммунизма в современном мире так же безопасен, как и призрак отца Гамлета. – Не скажи! Ты не заметил, как вчера искрил и даже истерил Шура. – Что-то такое было, – согласился Морис. – И это случилось с ним после общения с Королёвым! Теперь постарайся представить, какое влияние он может оказывать на юные неокрепшие души. – Я бы представил, – улыбнулся Морис, – только есть одно «но». – Какое? – Эти юные души развращены интернетом и впитываемыми с детства из окружающей среды установками на потребительскую жизнь. – Не все же! – Не все. Но многие. Тачки, ночные клубы, поездки за границу, «кешбэки и на это, и на то».