– И ты заскучал. – Не то чтобы, но… – Не печалься. Скоро у нас обязательно появится клиент. – А вам неинтересно, кто убил бизнесмена? – Я рада, что учитель вне подозрения. – И я. – Ты прямо, как ослик Ия. Морис улыбнулся. Потом вздохнул и признался: – Но в то же время я чувствую солидарность с Шурой, и мне жаль обвинённого в убийстве рабочего. Мы даже не знаем его имени… – Зачем нам его имя, – пожала плечами Мирослава. – А что, если он не виноват? Ведь он отрицает свою вину! – Следствие разберётся. – Вашими бы устами да мёд пить, – неожиданно сердито проговорил Морис и убрал из-под носа Мирославы тарелку с сырниками. – Ты решил в воспитательных целях поморить меня голодом? – спросила она спокойно. – Нет, простите, – он поставил тарелку на место. – Так-то лучше, – сказала она, взяла сырник, откусила кусочек и запила чаем. – У нас сметана есть, – печальным голосом проговорил он. – Спасибо. Но я пока не хочу. – Зря. Шуре сметана понравилась. – Ещё бы она ему не понравилась, – усмехнулась Мирослава. – Что вы собираетесь сегодня делать? – Съезжу в город. Он не спросил зачем, только проинформировал: – Я буду варить варенье. – Замечательно. Спасибо тебе, Морис! – она встала из-за стола и чмокнула его в щёку. Он приложил к этому месту руку. – Ты чего? – спросила она. – Хочу подольше сохранить ощущение вашего прикосновения. Мирослава засмеялась. – Я тебя ещё потом поцелую, – и добавила: – Если ты захочешь. – Захочу, – заверил он её. Глава 7 Когда «Волга» Мирославы въехала в черту города, детектив тихо вздохнула. Может быть, даже не столько из-за сожаления, сколько из-за перемены воздуха. Если за городом его хотелось черпать ковшом Большой Медведицы и жадно пить, то тот воздух, что был в городе, вдыхался, особенно с непривычки, через силу. А ведь Мирослава хорошо помнила то время, когда бабушка по утрам распахивала настежь окна их квартиры, расположенной в районе, застроенном хрущёвками, и в квартиру вливался со двора свежий, живительный воздух. Маленькая Мирослава от переполнявших её чувств начинала подпрыгивать на месте, стараясь дотянуться до окна. – Не прыгай, – говорила внучке бабушка, ласково поглаживая её русую головку, – козлёночком станешь. – Мама, – смеялась тётя Виктория, которая была тогда юной девушкой, – она же не воду из копытца пьёт, а воздух из окна. Да и вообще, – добавляла она, – судя по всему, из нашей Славки вырастет не козочка, а тигрище. Да, племянница? – спрашивала она Мирославу. – Угу, – отвечала в свою очередь Мирослава, – подсади меня на подоконник. – Нельзя, если ты свалишься, бабушка оторвёт мне голову. Правда, мама? – спрашивала тётя бабушку. – Совершенно верно, – отвечала та. – Ну, что я говорила, – смеялась Виктория, – ты же, Слава, главное сокровище в нашем доме. Маленькая Мирослава недовольно пыхтела. Но очень скоро она научилась придвигать к окну стул и с его помощью забиралась на подоконник. Поэтому бабушка не спускала с внучки глаз. Только уже тогда доглядеть за Мирославой было ой как непросто. За дело взялся дедушка. Подполковник МВД провёл с внучкой разъяснительную беседу, сказав ей, что если она будет неосторожной, то выпадет из окна, и они с бабушкой этого не переживут. Ведь они с таким трудом пережили гибель в аварии родителей Мирославы. И внучка, несмотря на то что была маленькой, уяснила смысл дедушкиных слов и навсегда отказалась от неоправданного риска. Дедушкину науку она помнила и будучи взрослой. Мирослава улыбнулась своим воспоминаниям. Ей очень не хватало дедушки и бабушки. Хорошо, что у неё есть две тёти, двоюродный брат, Шурочка, Дон! И Морис… Воздух же городской отравили заполнившие городские улицы, как саранча, автомобили. Раньше их почти не было. Зато в городе было много работающих фабрик и заводов. Теперь предприятия остались в основном на рабочей Безымянке, а все те, что были недалеко от дома Волгиных, разорены и разрушены. Народ винил в этом младореформаторов послеперестроечной поры. Вновь возникшие предприятия так называемого среднего бизнеса не могли сравниться с советскими гигантами. Правда, при новом губернаторе при помощи привлечённых инвесторов стали возводить новые заводы, но уже за пределами города. Мирослава сбросила скорость перед «зеброй», и вдруг что-то заставило её остановить автомобиль. Она тотчас поняла, что именно – парень и девушка, только что перешедшие дорогу. Прижавшись к бровке, Мирослава выбралась из салона, закрыла автомобиль и помчалась вслед за уже скрывшейся из вида парой. Когда она снова увидела их, то парень и девушка, попрощавшись, двинулись в разные стороны. Мирослава, недолго думая, поспешила за парнем. Она догнала его возле крошечного скверика, такие в их городе принято называть «уголками отдыха». – Иван! – крикнула она. Он не обернулся. – Королёв! Парень остановился и растерянно посмотрел на неё. – Вы кто? – Мирослава Волгина. – Но я вас не знаю. – Я вас тоже. – Не понимаю. – Просто захотелось познакомиться с кавалером дочери недавно убитого бизнесмена Тавиденкова. – Так вы из полиции, что ли? – насмешливо спросил он. – Нет, – ответила она, – но тепло. – Что тепло? – не понял он. – Где тепло? На улице, что ли? – Нет, это я относительно вашего предположения. – Ах вот оно что. Только я тут с вами ромашку устраивать не собираюсь. Мирослава засмеялась. Видимо, что-то промелькнуло в голове парня, и он смутился. – Простите, я не это хотел сказать. – Я так и поняла. Можно спросить? – Спрашивайте, – вздохнув, разрешил он.