– Опять ты за своё! – рассердился Наполеонов. – Можно подумать, что он один молодец, – обиженно пробухтел Шура. – А всех остальных на свалке нашли. – Нет, вы все молодцы, – похвалила Мирослава. И чмокнула друга детства в рыжевато-русую макушку. Наполеонов сразу же приосанился. Мирослава, глядя на него, невольно вспомнила предупреждение владельцев ездовых собак о том, что нельзя хвалить и ласкать только одну собаку в упряжке, другие могут загрызть её из ревности. «А мужчины, как известно, – усмехнулась она про себя, – создания стайные, в отличие от женщин, которым больше досталось кошачьих повадок». – Вы установили, чья кровь на камне? – спросила она. – Тавиденкова, конечно! Ты что, не врубилась? – Наполеонов посмотрел на подругу детства подозрительно. – Ну, почему же, – обронила она, – просто я хотела услышать это от тебя. – Считай, что услышала. – А отпечатки пальцев есть? – Есть! – Известно, кто их оставил? – А то! – Наполеонов обвёл лица детективов торжествующим взглядом. – Преступник задержан. Можешь об учителе истории не беспокоиться. – Хорошо, – кивнула Мирослава, – ты нас успокоил. Наполеонов неожиданно сник. – Что с тобой, Шура? – забеспокоилась Мирослава. – Парня жалко. – Какого парня? – Который убил этого кровососа. – Кто он? – Простой работяга, доведённый до отчаяния. – Он мог не убивать хозяина, а просто уволиться, – осторожно заметила Мирослава. – Тебе легко говорить! – неожиданно взорвался следователь. – У тебя ни детей, ни плетей! Ты сама себе хозяйка! И умеешь зарабатывать деньги. – Они нам с Морисом нелегко даются, – ответила на его, как ей показалось, незаслуженные упрёки, Мирослава. – Знаю, знаю! – замахал на неё руками Шура. – Вы рискуете чуть ли не каждый день! – Я этого не говорила. – Но подразумевала! – Если на то пошло, то и ты рискуешь не меньше, чем мы. – Меньше, – неожиданно успокоился Наполеонов. – Прости, у меня прорвалось. – Бывает, – со снисходительной лаской в голосе отозвалась Мирослава. – Посадят парня, – вздохнул Наполеонов. – Но ведь, насколько я поняла, его вина ещё не доказана. Шура махнул рукой. – А что говорит сам твой работяга? – Он не мой! Твердит, что не убивал. – Алиби проверили? – В том-то и дело, что алиби у него нет. – Совсем? – Говорит, что после работы пошёл в «Берлогу». – Куда? – удивлённо переспросил Морис. – Забегаловка так называется недалеко от их предприятия. Там и напился, чтобы как-то унять злость. После забегаловки просто бродил по улице. Никого из знакомых не встретил. – Вы расспросили работников забегаловки? – А смысл? – То есть? – Тавиденкова убили, когда задержанный уже покинул «Берлогу». – И тем не менее… – Для проформы, конечно, можно, – без особого энтузиазма согласился Наполеонов. – Но вся загвоздка в том, что на время убийства Тавиденкова, как уверен сам подозреваемый, его алиби подтвердить никто не может. Понимаешь? – Понимаю, – кивнула Мирослава. – Но ведь может быть так, что подозреваемый не видел никого из знакомых по причине своего опьянения, но знакомые могли видеть его, – проговорил Морис. – Добрейшей ты души человек, – сказал Шура, – но кого опрашивать-то? Не могу же я дать объявление в газету с таким текстом: «Граждане, кто видел такого-то, в такое-то время, отзовитесь». – А почему нет? – спросил Морис. – Ты что, издеваешься надо мной, что ли? – Ничуть, – покачал головой Морис. Шура отвернулся от друга, а у Мирославы в тот миг, когда она наблюдала за лёгким движением мысли в глазах Миндаугаса, промелькнула догадка о сути его идеи. Но вслух ни он, ни она ничего больше не сказали на эту тему. В этот вечер ни одному из детективов не пришло в голову просить Шуру спеть. Было ясно, что ему не до песен. Да и разошлись они по своим комнатам в этот вечер рано. Когда Мирослава на следующее утро спустилась вниз, Наполеонов, как практически всегда, уже покинул их дом. – Что у нас на завтрак? – спросила Мирослава. – Я накормил Шуру сырниками и подумал, что и мы давно их не ели. – В таком случае давай поедим, – покладисто согласилась она и сама налила себе в чашку крепкий зелёный чай с жасмином. Морис молча пододвинул ей тарелку с сырниками. – Как вкусно пахнут! – сказала Мирослава. – Я добавил немного ванилина. – И изюма. – И изюма, – машинально согласился он. – Ты чего такой невесёлый? – спросила Мирослава. – Да так… – Колись, а то укушу. Морис невольно улыбнулся. – Вообще-то я не невесёлый. – А какой? – Просто я бы не отказался от расследования убийства Тавиденкова. Мы ведь всё равно сидим без дела.