Мое сердце учащенно бьется при звуке ее имени. Я сажусь прямее, внезапно наплевав на местонахождение Габа. — Ответь. Рори смотрит на меня так, словно я сошел с ума. — Прямо перед тобой? Как же! Она выбегает из комнаты и поднимается по лестнице, прижимая к уху телефон. Анджело роняет вилку со стуком на тарелку. — Я знал, что не должен был позволять ей так часто тусоваться с Габом в гараже. Он плохо на нее влияет. Я бросаю в него недоеденный тост. — Твоя жена только что пыталась отравить меня, думаю, она может постоять за себя, — поднимаясь на ноги, я застегиваю запонки и направляюсь к двери. — Я ухожу. У меня есть дела, которые надо решить. — Какие, например? — Например, погуглить, что, блять, значит — пресмыкаться. Анджело окликает меня по имени, когда я переступаю порог. Я поворачиваюсь и встречаю его полуулыбку. — Она звонила на горячую линию, не так ли? Сжав челюсти, я киваю. — И ты прослушал ее звонки, не так ли? Я снова киваю, и мой брат разражается самым громким смехом. — Черт побери, не могу дождаться, чтобы увидеть, чем все это закончится. Когда я узнал, что Рори звонит на горячую линию, то просто не стал слушать. Если бы ты сделал то же самое, у тебя бы сейчас член не просыхал. Я свирепо смотрю на него. — Ты не слушал ни одного звонка Рори? — Нет. Я не такой любопытный, как ты. — Не волнуйся, ты не так уж много упустил, брат. Ее признания были дерьмовыми. Прежде чем он успеет вскочить и броситься на меня, я выхожу в прихожую, показывая ему средний палец через плечо. Глава двадцать четвертая Закусочная освещена желтым светом, а приглушенная болтовня, гудящая между стенами, убаюкивает меня, погружая в умиротворение. На улице пасмурно — идеальная погода для сна. Я едва вижу небо по ту сторону покрытого каплями конденсата окна, но, прижавшись щекой к мокрому стеклу, слышу свист ветра на улице. Мои веки с трепетом закрываются. Черт, как же я устала. Теперь, когда я знаю, каково это — спать всю ночь, я не понимаю, как раньше мне удавалось бодрствовать. Звенит колокольчик над дверью, и за ним следует шквал активности. Я улыбаюсь еще до того, как открываю глаза, потому что вот что я заметила в Рори, Рэн и Тейси. Каждый раз, когда они входят в комнату, хаотическая энергия преследует их. Добрая и заразительная. — О боже мой, Пенни! Ты в порядке? Я вытягиваю шею, чтобы увидеть Рэн, идущую между столиками, привлекая внимание шквалом розового цвета и светлых волос. Она садится рядом со мной и обвивает руками мою шею. У меня першит в горле от запаха ее жвачки. — Я в порядке, Рэн. Как ты? Она снимает блестящую перчатку и бьет меня ею. — Я ужасно волновалась за тебя, — ее глаза бегают по моему лицу, как будто она что-то ищет. — Почему ты мне не позвонила? — Потому что всякий раз, когда кто-нибудь звонит тебе с проблемой, твой совет — слушать лучшие хиты ABBA на повторе, — я поворачиваюсь и вижу, как Тейси усаживается на сиденье напротив. Она наклоняется и целует меня в щеку. Она всегда выглядит очень круто, и сегодняшний день не стал исключением: в пиджаке фасона «бойфренд» и огромных солнцезащитных очках, откидывающих назад ее черные волосы. — Я понимаю, почему ты не позвонила Рэн, но почему ты не позвонила мне? — говорит она, придвигая к себе мой молочный коктейль. — Мы могли бы устроить безумную ночь в Бухте. Танцевали бы на столах, выпили бы слишком много рюмок. Черт, я бы так напоила тебя, что ты не помнила бы ни своего имени, не говоря уже о Рафе. Я смеюсь, но Рэн не находит это таким уж забавным. — Ах, прекрасно. А потом, в конце вечера, я бы вручила тебе шлепанцы и придерживала волосы, пока тебя будет рвать в мусорный бак. — Тогда, наверное, не стоит добровольно помогать пьяным людям в Бухте, — размышляет Тейси, отпивая из моего коктейля. — Доброта волонтеров заставляет мир вращаться, дорогая, — фыркает Рэн, бросая взгляд на кассу. — Что делает Рори? Я прослеживаю за ее взглядом и вижу, как Рори с извиняющейся улыбкой протягивает девушке за стойкой туго набитый конверт. — Несколько дней назад Раф вышел здесь из себя и разгромил несколько вещей. Предполагаю, Рори занимается устранением ущерба от имени Висконти. Я возвращаю свое внимание к Тейси. — Что? Она смеется. — Любовь сводит с ума, верно? Мои щеки краснеют при мысли о том, что Раф ворвался сюда и все разгромил. Это так не по-джентльменски, так по-хамски. Болезненный трепет охватывает меня, но я списываю дрожь на то, что мне холодно. Он не из тех людей, которые выходят из себя из-за того, что им неправильно подали заказ. Может быть, ему не так легко было меня бросить, как мне показалось. Рори подходит, застегивая сумочку, останавливается во главе стола и нахмуривается на меня. По обиде, промелькнувшей в ее глазах, я понимаю, что мне вот-вот зададут один и тот же вопрос в третий раз. — О, Пенни. Почему ты мне не позвонила? На этот раз чувство вины раздувает мою грудь. Я медленно выдохнула, надеясь хоть немного ослабить давление. Технически, я действительно позвонила ей, всего на две недели позже, чем она имела в виду. После того, как весь мой гнев выплеснулся сегодня утром на грязный пол моей спальни и я выгнала Рафа, я почувствовала себя бесстрашной. Как будто я могла столкнуться с чем угодно, даже взять телефон и позвонить девочкам. Я пошла к Мэтту и воспользовалась его телефоном, пока не передумала. Рори взяла трубку после первого же гудка. Она не задавала вопросов, просто сказала мне назвать время и место, и она, Рэн и Тейси будут там. Я прикусила нижнюю губу и сказала им правду. — Потому что ты невестка Рафа, — говорю я Рори, прежде чем повернуться к Рэн. — И каждый раз, когда кто-нибудь упоминает имя Рафаэля Висконти, ты хватаешься за грудь и называешь его джентльменом, — я бросаю взгляд на Тейси которая уже почти допила мой молочный коктейль. — И с тем количеством тату, которое у него есть, ты видела его голым больше раз, чем я. — К чему ты клонишь? — спрашивает Тейси. — Хочу сказать, что думала, что вы все будете в команде Рафа, потому что лучше его знаете. И еще... — я сглатываю. — Наверное, мне было стыдно за то, что произошло. За столом воцаряется тишина. Чувствую себя такой идиоткой, выставляя напоказ всю свою уязвимость, поэтому прочищаю горло, готовясь выдать неловкую шутку, но Рэн хватает меня за руку. — Отныне я буду морщить нос и называть его задницей. Или придурком, или засранцем. Чем угодно, на твое усмотрение. — А потом я вытатуирую это на нем, когда он в следующий раз придет в мой салон, — подхватывает Тейси. Рори опускается на диван рядом с ней. — Сегодня утром он рассказал мне, как оставил тебя одну на яхте, и я подсыпала ему в чай слабительное. К сожалению, Раф его не выпил, но завтра попробую еще раз. Может, он и мой деверь, и да, конечно, я его люблю, но ты наша подруга. — Друзья звонят друзьям, когда им грустно, — говорит Рэн, сжимая мою руку. — Ты разговариваешь с нами, плачешь нам. — Замышляешь месть вместе с нами, — говорит Тейси, подмигивая. Я напряженно киваю. Это все, что могу сделать, потому что знаю, что если заговорю, то издам ужасный звук, похожий на рыдание. Уже чувствую, как он зарождается в моем горле. Лицо Тейси смягчается от понимания. — Ох, нет. Когда Рэн сказала, что ты можешь поплакаться нам, она не имела в виду сейчас. Но уже слишком поздно. Слеза стекает по моему лицу, обжигая горячую щеку. Я протягиваю руку к салфетнице и прячусь за шершавой салфеткой. — Ах, не обращайте внимания. Я просто устала, вот и все. Боже, это унизительно. Это первый раз за две недели, когда я плачу по другой причине, а не потому, что мне больно. Нет, я плачу, потому что меня внезапно переполняют чувства. За всю мою жизнь у меня по-настоящему был только один друг, которому я могла довериться, и это был голос на горячей линии, который не мог ответить. Я не привыкла к тому, что меня окружают девушки, которые заботятся обо мне.