– Из телефона-автомата. Я иду на службу. А что, это имеет какое-то значение? – Возможно. К тому же, хотя вы звоните из автомата, мне все же представляется, что это не телефонный разговор. Думаю, позже вы со мной согласитесь. По крайней мере, вы затратили массу денег и усилий, чтобы сохранить происхождение этого ребенка в тайне. – Какого ребенка? – Давайте не будем играть в кошки-мышки. Мы уже знаем слишком много. Однако если вы по-прежнему настаиваете, что хотите услышать ответ, то Ниро Вулф сможет встретиться с вами в одиннадцать часов. Здесь, в своем кабинете. Вновь воцарилось молчание, довольно надолго. – Я могу прийти только в двенадцать, – наконец сказала она. – Нас это вполне устраивает, – ответил я. – Кстати, лично мне, мисс Мардус, не терпится познакомиться с вами. «И еще как, – подумал я, положив трубку, и снова набросился на оладьи. – В жизни мы еще не тратили столько времени и сил, чтобы кого-то найти». Выпив вторую чашку кофе, я отправился в кабинет, покончил с ежедневными обязанностями, после чего связался по внутреннему телефону с оранжереей. Ведь Вулф пока пребывал в твердой уверенности, что в одиннадцать часов, спустившись в кабинет, застанет в красном кожаном кресле Кэрол Мардус, а новость о том, что он сможет блаженствовать и бить баклуши лишний час, несомненно, улучшит его настроение. Так и случилось. Едва услышав, что Кэрол сэкономила ему десять центов, позвонив сама и назначив встречу на полдень, он пробурчал: – Приемлемо. Лишний час не помешал и мне. Сначала, известив Фрица, что ухожу по делам, я отправился на Одиннадцатую улицу и сообщил Люси, что эпопея с Вашингтон-сквер завершена, а об итогах я позже расскажу во всех подробностях. Потом извлек из коляски фотокамеры, отнес их Элу Познеру и попросил прислать нам счет. Звонок в дверь раздался в двенадцать часов десять минут. В первое мгновение, увидев наконец мать подкидыша во плоти, я подумал, что Ричард Вэлдон, должно быть, свихнулся, променяв, пусть и ненадолго, Люси на эту мымру. Двадцать лет спустя можно будет, не слишком преувеличивая, называть ее мегерой. Однако, после того как я провел ее в кабинет, усадил в красное кожаное кресло и получил возможность понаблюдать за ней внимательнее, мнение мое кардинально изменилось. Перед Ниро Вулфом сидела совершенно другая женщина – глаза ее светились умом, а лицо казалось одновременно нежным и страстным, да и вообще, наружность Кэрол Мардус была исключительно приятной. Хотя, возможно, слово «приятное» в ее случае было не вполне уместно. Просто парню, открывшему ей дверь, не повезло: для него она не удосужилась пустить в ход свои чары. Да и в голосе ее, когда она сказала Ниро Вулфу, как счастлива его видеть, нежности, пожалуй, недоставало. Напротив, в нем, как и в ее глазах, отчетливо читался вызов. И был не напускным, а похоже, присущим ей от рождения. Вулф поудобнее устроился в кресле, изучая ее. – Я тоже рад вас видеть, мадам, – сказал он. – Безмерно рад. Ведь я разыскивал вас целых полтора месяца. – Разыскивали меня? Но моя фамилия есть в телефонном справочнике. И в списке редколлегии журнала «Женщина и семья». – Всем своим видом и голосом она выказывала нетерпение. – Тогда я еще не знал вашу фамилию, – кивнул Вулф. – Знал только, что вы родили ребенка, которого затем оставили. И мне пришлось… – Вы не могли знать, что именно я родила ребенка. Никто этого тогда не знал. – Теперь я знаю. В течение последних четырех месяцев беременности вы гостили в доме мистера Артура П. Джордана в городе Сарасота, Флорида. Шестнадцатого января под именем Клары Уолдрон вас поместили в городскую больницу Сарасоты, где вы той же ночью произвели на свет мальчика. Пятого февраля, когда вы под тем же именем взошли на борт самолета, следующего из Тампы в Нью-Йорк, мальчик был с вами. Что вы с ним сделали и где он сейчас? Она не сразу обрела дар речи, но, когда заговорила, ее голос звучал почти естественно. – Я не для того пришла сюда, чтобы отвечать на ваши вопросы, – сказала она. – Ваши люди наводили обо мне справки как в Нью-Йорке, так и во Флориде. Почему? – Что ж, на этот вопрос могу ответить без утайки, – поджав губы, произнес Вулф. – Арчи, дай фотографию. Я вытащил из ящика один из дюжины экземпляров ее фотографии и протянул ей. Кэрол взглянула на снимок, потом на меня, снова перевела взгляд на фото и наконец озадаченно уставилась на Вулфа: – Я вижу его впервые. Где вы его взяли? – Снимок был сделан скрытой камерой, вделанной в детскую коляску на Вашингтон-сквер. Это сразило Кэрол Мардус наповал. Она широко раскрыла рот, но закрыла далеко не сразу, снова посмотрела на фотографию, потом судорожно разорвала ее сначала пополам, а затем изорвала в клочки. Покончив, аккуратно положила обрывки на приставной столик возле подлокотника кресла. – У нас их много, – безмятежно проронил Вулф. – Можем подарить вам на память. Рот Кэрол Мардус снова раскрылся и закрылся, но она так и не сумела выдавить ни звука. – В общей сложности, – продолжил Вулф, – с помощью этих камер нам удалось сделать фотографии почти сотни женщин, но вы привлекли особый интерес, поскольку только вы приехали на площадь в такси с единственной целью посмотреть на ребенка. После того как увидели в «Газетт» фотографию няни с коляской. Вы сказали, что… – Господи! – выпалила Кэрол. – Так вот почему она так поступила! Это вы ее надоумили! – Да, предложение исходило от меня. Вы сказали, что пришли сюда не для того, чтобы отвечать на вопросы, однако дело существенно упростится, если вы согласитесь отвечать. Знакомы ли вы с мистером Лео Бингэмом? – Вы это сами знаете. Благо следили за мной. – Знакомы ли вы с мистером Джулианом Хафтом? – Да. – А про мистера Уиллиса Кинга я вас не спрашиваю, поскольку вы состояли с ним в браке. Все снимки, сделанные с помощью скрытых камер, предъявили для опознания этим троим мужчинам. Является ли один из них отцом вашего ребенка? – Нет! – Отцом вашего ребенка был Ричард Вэлдон? – (Молчание.) – Мадам, вы будете отвечать? – Нет. – Вы не будете отвечать или он не отец? – Я не буду отвечать на этот вопрос. – А напрасно. Известно, что в свое время вы состояли с мистером Вэлдоном в интимной связи. Дальнейшее расследование, безусловно, позволит установить, были ли вы близки весной прошлого года. – (Вновь молчание.) – Вы ответите? – Нет. – Пятого февраля вы прилетели в Нью-Йорк и привезли ребенка с собой. Что вы с ним сделали? – (Молчание.) – Вы ответите? – Нет. – Это вы оставили спеленатого ребенка в подъезде дома миссис Вэлдон на Одиннадцатой улице? – (Молчание.) – Вы ответите? – Нет. – Это вы изготовили послание, которое было пришпилено к одеяльцу ребенка, подброшенного миссис Вэлдон? Вы ответите? – Нет. – А вот на этот вопрос, мадам, я настоятельно рекомендую ответить. Каким образом вы узнали, что ребенок, который, по сообщению «Газетт», воспитывался в доме миссис Вэлдон, – ваш сын? – (Молчание.) – Вы ответите на этот вопрос? – Нет. – Где вы были вечером в воскресенье, двадцатого мая? Вы ответите? – Нет. – Где вы были ночью в пятницу, восьмого июня? Вы будете отвечать? Она молча встала и вышла, причем, следует отдать ей должное, походка у нее была легкая и пружинистая. Чтобы опередить Кэрол, мне пришлось бы опрометью кинуться за ней, так что довольствовался я тем, что вышел в прихожую и запер за ней дверь. Вернувшись в кабинет, я уселся за свой письменный стол и уставился на Вулфа. Тот, в свою очередь, уставился на меня. – Гр! – рыкнул он. – Дело в последнем вопросе, – сказал я. – Что ты имеешь в виду? – Его можно было бы задать чуть-чуть пораньше. Кто знает, хотя это и маловероятно, но вдруг она даже не слышала про Эллен Тензер. Если же вы стремились ошеломить ее и спровоцировать на резкий шаг, то не лучше было бы предупредить Сола, чтобы он притаился поблизости? Или даже вызвать всю троицу? – Пф! Она похожа на простофилю? – Нет. – Тогда по силам было бы даже Солу ее выследить? – Возможно, и нет. Зачем тогда вы спросили ее про восьмое июня? – Она пришла сюда, чтобы выяснить, насколько много нам известно. Я посчитал вполне логичным поставить ее в известность, что нас интересует не только происхождение ее ребенка, но и – косвенным образом – обстоятельства смерти Эллен Тензер. – Хорошо. – Лично я ничего хорошего во всем этом не видел, однако спорить с ним не стал. – Что дальше? – Не знаю. – Вулф ожег меня свирепым взглядом. – Проклятье, ну и женщина! Я должен подумать. Возможно, нужно будет пригласить к нам мистера Бингэма, мистера Хафта и мистера Кинга и спросить, почему ни один из них не узнал мисс Мардус. Хотя это может и подождать. Я подумаю. Как считаешь, не попытается ли она встретиться с миссис Вэлдон? Может, она сейчас уже на полпути к ней? – Нет. Даю голову на отсечение, что это не так. – Не грозит ли миссис Вэлдон опасность? Ей или этому ребенку? Поразмыслив секунд пять, я замотал головой: – Нет, не похоже. – Да, наверное, – согласился Вулф. – Отчитайся перед ней и скажи, что она может возвратиться на Лонг-Айленд. Отвези ее туда, а домой возвращайся вечером. Если ты останешься здесь, то начнешь меня всячески шпынять и донимать, и мы неизбежно поссоримся. А завтра мы непременно предпримем какие-то шаги. Какие именно – сам пока не знаю. Я тут же начал возражать: