Подождав еще полминуты, я нажал на дверную ручку. Дверь была заперта. Увидев справа два окна, я поочередно попробовал их. Тоже заперты. Тогда я обогнул дом, стараясь не оставлять следов на клумбе – весьма любезно с моей стороны, – и нашел окно, которое было распахнуто настежь! Похоже, мисс Тензер покидала дом в спешке. Мне не пришлось даже прикасаться к окну. Достаточно было закинуть на подоконник одну ногу, взгромоздиться на него, подтянуть вторую и – меня были вправе арестовать за незаконное вторжение. А вторгся я в спальню. Громко прогнусавил: «Эй, хозяйка, дом горит!» – и замер, навострив уши. Ни звука. На всякий случай я совершил беглую экскурсию по всему дому – две спальни, ванная, гостиная и кухня. И нигде ни души. Даже кошки в доме не водились. Возможно, конечно, что хозяйка укатила в аптеку за аспирином и могла с минуты на минуту вернуться. Что ж, решил я, в таком случае пусть застанет меня на месте преступления. Уж я сумею навесить ей лапшу на уши. Нет сомнений, что она замешана в каком-то темном деле. Всех законов штата Нью-Йорк я наизусть не помню, но готов отдать голову на отсечение, что за подбрасывание младенцев в чужие дома по головке не погладят. А раз так, значит мне ни к чему дрожать как осиновый лист в предвкушении внезапного возвращения хозяйки. Наиболее вероятный источник улик – письма, номера телефонов или, скажем, личный дневник. Поэтому обыск я начал с гостиной. «Таймс» по-прежнему лежала на столе под фруктовой вазой. Я развернул газету, чтобы проверить, не вырезано ли наше объявление, но оно оказалось на месте. Письменного стола или секретера в гостиной не было, но зато в обеденном столе имелся выдвижной ящик. Еще три ящика были в угловой тумбе, на которой стоял телефонный аппарат. В одном из них я обнаружил карточку, исписанную телефонными номерами, но все они оказались местными. Писем в гостиной я не нашел. Вдоль одной стены выстроились книжные полки, уставленные книгами, журналами, безделушками и всякой всячиной. Осмотр книг – дело долгое и трудоемкое, и я отложил его напоследок, а сам перебрался в хозяйскую спальню. И вот тут мне почти сразу повезло. То, что я искал, оказалось в нижнем ящике комода. Причем поначалу, порывшись в белье, я едва не опростоволосился. Сам не знаю, что меня дернуло еще раз приподнять теплую ночную рубашку, и под ней лежал, а точнее, лежали два детских комбинезона из голубого вельвета, и на каждом – по четыре белые пуговицы из конского волоса. Размером такие же, как их собрат, который покоился сейчас в бардачке моей машины. А ведь еще неделю назад я бы громко расхохотался в лицо тому, кто сказал бы, что я способен испытать такой восторг при виде детской одежды. С минуту я радовался, а потом вернул комбинезоны на место и заглянул в стенной шкаф. Меня обуял охотничий азарт. И вновь меня ждал успех, правда не в стенном шкафу. Причем совершил я очередную находку даже не в доме, а в погребе. Это был самый настоящий погреб, а не какая-то дыра для отопительного котла. Котел там тоже имелся, но отгороженный, а вот все остальное выглядело так, как и должен выглядеть погреб. Чего тут только не было: шкафы и стеллажи с консервами. Стойка с винными бутылками. Кроме того, в углу к стене были прислонены части какой-то металлической конструкции. Впрочем, мне не пришлось собирать ее, чтобы догадаться, что передо мной детская кроватка. Еще тут были три чемодана и пара баулов. В одном из них я обнаружил подгузники, непромокаемые трусики, нагрудники, погремушки, воздушные шары (ненадутые), нижние рубашки, футболки, свитера и много чего еще. Утолив жажду созерцания детской одежды, я, поскольку в доме пока никто не появился, приступил к более методичным поискам, начав с гостиной. Должно же быть в доме хоть что-то, способное навести меня на след, подсказать, откуда взялся ребенок. Но я так ничего и не нашел. Пощажу ваши чувства и не стану описывать, как провел следующие два часа. Скажу лишь, что находить припрятанные вещи я умею достаточно профессионально и в процессе того обыска не упустил, пожалуй, ничего. Учтите, что я к тому же оставил все в первозданном виде, чтобы хозяйка ничего не заметила, а на это тоже требуется немалое время. В итоге все мои находки свелись к нескольким именам, адресам и телефонным номерам, из которых, наверное, ни один особенно многообещающим не выглядел. Я был голоден как волк, но, будучи гостем незваным, не мог опуститься до того, чтобы похозяйничать на кухне мисс Тензер. Вдобавок было уже без двадцати три, а это означало, что Сол, скорее всего, на месте. Отбыл я тем же путем, что и вошел, а точнее, влез. Выбрался на проселочную дорогу, повернул направо и почти сразу заметил на обочине автомобиль Сола. Увидев меня, Сол тут же откинулся на спинку сиденья, а когда я подошел, уже громко храпел. Вид у него и без того неказистый – огромный нос, оттопыренные уши, кустистые брови, – а тут он еще и храпел с открытым ртом. Кошмарное зрелище! Я протянул руку, чтобы крутануть его за нос, но Сол с быстротой молнии перехватил мою руку и заломил. Типичные штучки Сола. Он даже раньше меня понял, куда я нацелился. – Твоя взяла, – выдавил я. Сол отпустил меня и выпрямился. – Какой сегодня день? – спросил он. – Рождество. Давно ты тут загораешь? – Час двадцать. – Тогда согласно распоряжениям ты должен был убраться двадцать минут назад. – Я ведь сыщик, – сказал Сол. – Я заметил твой «херон». Есть хочешь? У меня с собой сэндвич, кекс с изюмом и молоко. Я уже подкрепился. – Давай скорее! – Сол кивнул на заднее сиденье, где стояла картонная коробка. Я забрался в машину. При виде пары сэндвичей с солониной на ржаном хлебе у меня потекли слюнки. Запустив зубы в первый из них, я промычал: – Пока я звонил, она слиняла. Уже больше трех часов отсутствует. – Такова жизнь, – философски заметил Сол. – Кто-нибудь еще в доме есть? – Нет. – Нашел что-нибудь? Заметьте, он не спросил, забирался ли я в дом; это и так подразумевалось. Я проглотил кусок сэндвича и потянулся к пакету молока. – Если одной из твоих подружек вздумается родить парочку близнецов, то в погребе этого дома найдется достаточно одежды и прочих вещей для них обоих. Кроме того, в спальне в ящике комода припрятаны два голубых вельветовых комбинезона с пуговицами из белого конского волоса. А в погребе я нашел еще и разобранную кроватку, в которой спал младенец. В четверг вечером, знакомя Сола с обстоятельствами дела, я изложил ему все подробности, ничего не утаивая. Так уж у нас заведено. Солу понадобилось около полуминуты, чтобы оценить мои новости. – Для одежды придумать хоть какие-то объяснения можно, – сказал он. – А вот кроватка – это уже веская улика. – Угу, – промычал я с набитым ртом. – Итак, ребенок был в этом доме, и мисс Тензер посвящена в его тайну. Не исключено, что она знает также, кто его мать. Хотя это вовсе не обязательно. Скажи, Арчи, насколько она, по-твоему, сговорчива? – Она непредсказуема. Скорее всего, замкнется в себе и вообще откажется отвечать. Я был, правда, готов заговорить ей зубы в том случае, если бы, вернувшись раньше, она застала меня с поличным. Но сейчас, по зрелом размышлении, я уже не уверен, что мне это удалось бы. На мой взгляд, необходимо понаблюдать за ней пару-тройку дней. – Тогда мы зря сидим вместе в моей машине. Твой седан она, видимо, запомнила, да? Я кивнул, отпил еще молока и убрал пакет и остатки сэндвича в коробку. – Хорошо, трапезу я закончу в «хероне». Спасибо, Сол, ты спас меня от голодной смерти. Спрячь свой автомобиль в лесочке, а сам присоединяйся ко мне. Если она вернется раньше, чем я уеду, ты успеешь нырнуть на дно машины. Я отправлюсь домой и отчитаюсь перед Вулфом. Если он решит организовать за ней наблюдение, то либо Фред, либо Орри к девяти тебя подменят. Реши сам, как поддерживать связь, и скажи мне. Если Вулф захочет переговорить с ней лично, то я приеду за ней. Возможно, мне понадобится твоя помощь. Я выбрался из машины, сжимая в руках драгоценную коробку. Сол окликнул вслед: – А если она вернется до того, как я к тебе подойду? – Тогда оставайся в машине. Как-нибудь я сам найду ее. И уехал. Глава 6 Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер, дежуря поочередно, в течение двадцати часов не упускали из виду ни самого дома Эллен Тензер, ни ближайших подступов к нему. Сол караулил с трех до девяти вечера пятницы, Фред нес вахту с девяти вечера до шести утра, а Орри выпало на долю субботнее утро – с шести до одиннадцати. И за все это время сыщики не видели ни души. В одиннадцать утра, едва ввалившись в кабинет, Вулф по моему кислому выражению сразу обо всем догадался. Докладывать было нечего. Он поставил в вазу свежесрезанные орхидеи, которым выпала честь украшать кабинет до самой ночи, уселся в кресло и приступил к просмотру утренней корреспонденции, которую я, предварительно вскрыв, разложил на его столе. Не найдя ничего мало-мальски интересного или полезного, Вулф отодвинул стопку конвертов в сторону и, сдвинув брови, уставился на меня. – Проклятье! – прорычал он. – Эта женщина, похоже, сквозь землю провалилась. Да? Я вытащил из кармана монету в четверть доллара, подбросил прямо над столом и посмотрел, что выпало. – Решка, – сказал я. – Значит – нет. – Пф! Я хочу знать твое мнение. – Ничем помочь не могу. Сами знаете, только круглый болван может иметь мнение, которое нечем подкрепить. Вы просто напоминаете мне, что, не оставь я ее тогда одну, чтобы позвонить вам, то сейчас сидел бы у нее на хвосте. – Я вовсе так не считаю. – Зато я так считаю. Да, я понимаю, мне не повезло, но везение порой важнее мозгов. И даже все, что мне удалось разыскать в ее доме, нисколько меня не оправдывает. В конце концов, за какой-нибудь месяц расспросов мы бы и так выяснили, что в ее доме некоторое время находился младенец. Проклятое невезение! Кстати, Сол звонил. – Когда? – Полчаса назад. У племянницы детей не было ни в декабре, ни в январе, ни даже в феврале. Сол собрал всю ее подноготную за эти три месяца, а подробности сообщит вам лично. Сейчас он проверяет, посещала ли тетка квартиру племянницы вчера после полудня. Здорово все-таки, когда башковитому человеку к тому же еще и везет. Он позвонит часов в двенадцать, чтобы узнать, заступать ли ему на пост вместо Орри… Зазвонил телефон, и я развернулся к столу: – Кабинет Ниро Вул… – Это Орри. Из Махопака. – Ну что у тебя? – Ничего хорошего. Без пяти одиннадцать к дому подкатила полицейская машина. В ней были трое: патрульный, помощник местного шерифа и Пэрли Стеббинс. Сначала они попробовали дверь, а потом зашли за угол, и помощник шерифа забрался в открытое окно, а Стеббинс с патрульным вернулись к двери. Вскоре ее открыли изнутри, и они вошли в дом. Помочь им я не мог, поэтому помчался звонить вам. Что делать, возвращаться туда? – Ты уверен, что это Стеббинс? – Черт возьми, Арчи, я же не сказал: «Кажется, Пэрли Стеббинс»! Я сказал, что это был он. Я, между прочим, докладываю о результатах наблюдения. – Это точно, – согласился я. – Приезжай сюда. – Может, все-таки вернуться туда и посмотреть… – Проклятье! Приезжай немедленно! Я аккуратно опустил трубку на рычаг, перевел дыхание и повернулся к Вулфу: – Это Орри звонил, из Махопака. Я велел ему приезжать сюда, потому что тетка домой не вернется. Она уже на том свете. Трое полицейских только что подъехали на машине и прошли в ее дом, причем один из них – Пэрли Стеббинс. Ни мозгов, ни везения не нужно, чтобы сделать вывод: сержант убойного отдела Нью-Йорка не для того мчится средь бела дня в округ Патнам, чтобы на пуговицы из конского волоса полюбоваться. Вулф стиснул губы с такой силой, что они словно растворились. Потом разлепил. – Пока это только предположение, а не стопроцентная уверенность. – С этим я мигом разберусь. – Я крутанулся на стуле и набрал номер «Газетт». Услышав, как я попросил соединить меня с Лоном Коэном, Вулф поднес к уху трубку параллельного аппарата. В течение дня Лон разговаривает по одному из своих аппаратов по меньшей мере половину времени, поэтому, как правило, мне приходится ждать, пока нас соединят, или даже довольствоваться записью сообщения, однако на сей раз мне повезло. Я полюбопытствовал, не исчерпал ли еще свой кредит, и услышал в ответ, что в покер исчерпал давным-давно, а вот по части новостей и проверок всякого рода информации еще могу на него рассчитывать. – Я проверяю один слушок, – сказал я. – Есть у тебя что-нибудь про женщину по фамилии Тензер? Эллен Тензер. – Эллен Тензер. – Совершенно верно.