— В мире так много ложных ценностей. Современное искусство, культура, зодчество, живопись… Все это, если хорошо разобраться, не выдерживает испытание временем. Он есть ценности истинные, нетленные… Те, которые навсегда. Радченко нажал кнопку на стене. По стенам и потолку побежали световые блики, когда они ложились на стены, казалось, что вокруг летают золотые бабочки. Мустафа выставил вперед руку, словно хотелось поймать насекомых, но неуловимые бабочки пролетали между пальцами, ускользали и пропадали в темном пространстве туалета. Звуки музыки стали немного тише, блики побежали медленнее. Мустафа перевел дух, вытер пот ладонью и немного расслабился. Голос Радченко убаюкивал, он звучал вкрадчиво, доходил до самого сердца, брал за душу и выворачивал ее наизнанку, словно карман с деньгами. — В этом пространстве заключено все, что нужно человеку в жизни. Это целая вселенная, наполненная блеском золота и поэзией самой высокой пробы. Человек вашего положения, вашего статуса, ценитель искусства может позволить себе это: справить физиологические потребности в комфорте. Я бы сказал, в роскоши. Вы долго шли к этому, много и напряженно работали. И теперь изысканное удовольствие, созданное для избранных, для сильных мира сего, может стать вашим. Вы достигли в жизни той черты, той цели, за которой наступает физическое и нравственное благоденствие человека. Теперь, отрешившись от мирских забот, вы направляетесь в глубины галактики, туда, где лежат высоты мироздания… Мустафа то ли не улавливал высокого смысла этого поэтического повествования, то ли ожидал подвоха. А, может, знал английский не так хорошо, чтобы понимать смысл метафор. Радченко сделал передышку и решил, что надо переводить разговор из поэтической плоскости в практическую. И объясняться простыми словами, так Мустафа лучше поймет. И, возможно, уйдет отсюда, оставив пару тысяч в качестве оплаты первого взноса. — Сегодня вам повезло, — продолжил Радченко. — У нас началась неделя скидок. Двадцать процентов дисконт на оплату музыкального и светового оборудования. И пятнадцать процентов на унитаз, раковину и биде, если вы покупаете эти уникальные вещи в комплекте. Плюс бесплатная доставка и установка. Предложение просто потрясающее. Облицовка стен и полка панелями под золото — минус двадцать пять процентов. При облицовке золотыми панелями стен и пололка — скидка тридцать процентов. При оплате наличными «Золотой мечты» в комплекте, в полном объеме, — сорок процентов. Кажется, Мустафа молчал, что-то подсчитывая в уме. Морщины на лбу разладились, губы растянулись в улыбке. — Как вы себя чувствуете? — Ну, вроде как в космос меня запустили, — отвечал Мустафа почему-то шепотом. — И я лечу куда-то. Да, лечу между звездами. Хорошо. Только голова немного кружится. И музыка какая-то… Слишком жалостливая. Как на похоронах моей тещи. Надо бы повеселее. Демонстрационная программа подошла к концу, под потолком вспыхнули светильники, спрятанные за декоративными панелями. Мустафа поднялся с унитаза и, бережно опустив крышку, вышел в коридор. Он о чем-то напряженно думал, отводил взгляд и прикусывал губу. Радченко понял, что Мустафа готовится объявить о чем-то важном. — Да… Сильное впечатление, — сказал он. — Может быть, вы хотите посоветоваться с женой? — Чего с ней советоваться? — вопросом ответил Мустафа. — Пожалуй… Пожалуй, я куплю. Но мне не нужно биде. И ванная не нужна. Только унитаз и раковина. И еще золотые панели на стенах. И чтобы музыка играла. В торговом зале было прохладно. Радченко, еще не веря в удачу, с чувством тряхнул сухую и узкую ладонь клиента. Затем залез в компьютер, распечатал и заполнил квитанцию. — Вы приняли единственно правильное, мудрое решение, — сказал он, снова завладев рукой Мустафы. — Решение важное и ответственное. Я вас поздравляю. От души, от сердца. Рад за вас. Очень рад. — Да, не каждый день такие скидки, — ответил Мустафа. Дик говорил, что Мустафа относится к той категории людей, которые долго щупают товар, спрашивают о цене, о чем-то думают, просчитывают варианты, но никогда ничего не покупают. Дик был уверен, что Мустафа еще год будет приходить в демонстрационную комнату, сидеть там и слушать музыку. Но так и не решится выложить деньги. Мустафа посмотрел на цену, стоявшую внизу квитанции, и поставил неразборчивую подпись. Сам собой из кармана выполз огромный бумажник из бардовой кожи с золотыми уголками, Мустафа запустил в него руку и выудил толстую пачку наличных. Он клал двадцатки на стойку и, считая купюры, беззвучно шевелил губами. Глава двенадцатая Две машины, которые были нужны боссу, «Кадиллак» и «Мустанг» Тухлый через своих людей нашел на отрытом аукционе, который проводили в одном из пригородов Сент-Луиса. Мероприятие открывали в пятницу в девять утра и заканчивали в воскресенье вечером. Торги начинались сегодня в час. Тухлый со своим ближайшим помощником Сэмом Кротким, обосновавшимся в Америке десять лет назад, накануне приехал на машине из Нью-Йорка. Они переночевали в гостинице, утром плотно позавтракали в итальянском ресторане и отправились по делам. Пригород, где проводили аукцион, был застроен приземистыми зданиями складов и ангаров, жилых домов тут не было. Сэм остановил машину на стоянке возле одного из таких ангаров. Они заплатили по пять долларов с носа и стали осматривать машины, выставленные внутри помещения. Затем они вышли на асфальтовую площадку на задах ангара, огромную, как взлетное поле аэродрома. Еще не было десяти, но солнце уже палило нещадно. Здесь были беспорядочно расставлены сотни полторы раритетных автомобилей, самых разных. Начиная от бронемашины, на которой перевозили деньги из магазинов в банки еще до начала Второй Мировой войны, до огромных «Кадиллаков» начала семидесятых. Хозяева оставляли открытыми машины и уходили, таков порядок. Особняком стояли европейские машины, «Ролс-Ройс» в приличном состоянии, парочка «Феррари» и «Порше». Цены низкие, но покупателей не видно. Тухлый начал осмотр с дальнего конца поля, он переходил от машины к машине, распахивал дверцы и залезал внутрь. Сэм плохо переносил жару. Поначалу он весело помахивал портфельчиком с наличными и шагал бодрыми шагом. Но на солнцепеке при температуре в сто два градуса по Фаренгейту, быстро сник и растаял, как сливочное мороженое. Сэм надел темные очки, глубже надвинул на глаза козырек соломенной шляпы и задышал часто и неглубоко. Иногда он останавливался, проводил носовым платком по лицу, блестевшему от пота. В своих перстнях с камушками, толстой золотой цепочке он выглядел старомодно, как персонаж, попавший в наше время из восьмидесятых годов прошлого века. Сэм рассматривал бумаги, прикрепленные к лобовому стеклу каждой машины, и читал вслух текст. — Кадиллак Эльдорадо, семьдесят второй год. Три владельца. Пробег тридцать шесть тысяч миль. Цвет серебристый. Стартовая цена шесть тысяч шестьсот. Да, отличная цена. Но это нам не нужно. Белый «Форд Тандерберд» шестидесятого года, который заказывал босс, был в отличном состоянии, машина только один раз сменила владельца и пробежала всего сорок тысяч. Тухлый открыл дверцу, занял место в водительском кресле. Он подумал, что машины тех лет сделаны с любовью и чувством стиля, чего не скажешь о современных таратайках. Тухлый заглянул в багажник, используя зеркальце на длинной рукоятке, осмотрел днище. Но тут зазвонил мобильный. Звонил Моня, тот самый гангстер из Нью-Йорка. — Мой человек в аэропорту Кеннеди выяснил, что юрист с девчонкой прилетели в Нью-Йорк примерно три-четыре недели назад, — сказал Моня, по телефону он не называл имен и фамилий. — Теперь осталась самая малость — найти их. Найти человека в этом городе на так просто, город слишком большой. — Он проколется на какой-нибудь ерунде, — ответил Тухлый. И подумал, что Радченко наверняка познакомится или уже познакомился с кем-то из русских. Ему понадобится помощь или совет, — иначе невозможно. А среди русских у Мони много осведомителей. И в полиции тоже есть свои люди. — Пока он не прокололся, — ответил Моня. — Ну, подождем немного. Я говорил со своими ребятами из Майами и Сан-Франциско. Юриста и девчонку ищут. Закончив разговор, Тухлый вновь занял водительское сидение и провел ладонями по рулевому колесу. Он зачем-то заглянул в бардачок, опустил боковое стекло и кивнул Сэму. Тот отправился к ангару, искать владельца машины. Как обычно, он предложит хорошие условия: наличный расчет и двадцать процентов сверху назначенной цены. Продавец, чтобы попусту не тратить время, снимет машину с торгов. В течение следующего часа Тухлый осмотрел еще несколько машин, потолковал с владельцами двух приглянувшихся седанов «ДеСото» пятьдесят шестого года и «Олдсмобил» пятьдесят четвертого. Обе машины с минимальным пробегом и в изумительном состоянии он решил купить для себя. Тухлый вручил бывшим хозяевам машин деньги, записал их адреса в блокнот. А затем попросил одного из менеджеров аукциона навести справки: не продает ли кто в этих краях «Бюик Родмастер» пятьдесят второго года. — Я понимаю, машина редкая, — сказал Тухлый. — Но чем черт не шутит. Я в долгу не останусь. — Постараюсь узнать, — ответил менеджер. Тухлый пришел в прекрасное расположение духа, только что он за несколько минут шутя заработал как минимум тысяч двести пятьдесят и в от отличие от Сэма, даже не вспотел. Мог бы заработать еще столько же, если бы не ленился и взял с собой больше наличных. Тухлый знал людей в Москве, которые отвалят за «ДеСото» и «Олдсмобил» столько, сколько он скажет. И не станут торговаться. Потому что коллекционеров раритетных машин много, а вот самих машин мало. По закону в Россию нельзя ввозить американские авто старше десяти лет. Скоро автомобили перегонят в Нью-Йорк. Там их разберут. В таможенной декларации будет указано, что в Россию ввозят запасные части для старых автомобилей. Все отлично, все прекрасно. Тухлый и дальше будет загребать деньги до тех пор, пока правительство принимает удивительные в своей тупости законы. * * * Радченко, одетый в темный костюм и белоснежную сорочку, сидел в глубоком мягком кресле и улыбался. Первую половину дня ему предстояло провести здесь, в квартире некоего Ивана Козина, крупного мужчины лет пятидесяти пяти, бывшего закройщика верхней одежды из Москвы. Если верить слухам, в свое время он приехал сюда как турист. Но задержался, чтобы оформить брак с русской, имеющей американское гражданство. Через пять лет он женился на американке. Хозяин квартиры беспокойно расхаживая по просторной комнате, шлепая босыми ногами по наборному паркету. В красных трусах и матросской тельняшке, разукрашенной винными пятнами, он выглядел живописно. На ходу он оттягивал резинку трусов и отпускал ее. — Вот ты в прошлый раз здорово рассказывал о вечных ценностях, — Корзин оттянул резинку и отпустил. — Ну, когда ты уговаривал меня купить всю эту золотую муть, этот унитаз и прочее. Я всю жизнь хотел научиться красиво трепаться. Языком зарабатывать себе на жизнь. Но, видно, таланта нет. — Болтунов и так хватает, — сказал Радченко. — А хороших закройщиков мало. — А где производят эту ерунду? — спросил Корзин — Ну, эти долбанные унитазы? — В Бахрейне, — ответил Радченко. — Под конкретный заказ. Их упаковывают в ящик и самолетом отправляют сюда. Изделие из фаянса покрывает слой десяти каратного золота толщиной в четыре микрона. Чуть свет Радченко разбудил телефонный звонок. Дик сказал, что сегодня надо быть на квартире некоего Корзина. Месяц назад закройщик заказал два комплекта «Золотой мечты». Приедет целая бригада рабочих, чтобы устанавливать оборудование. Но Корзин человек настроения, капризный. Как бы он в последний момент не отменил заказа, он имеет право сделать это, если оборудование еще не смонтировано. Надо побыть с ним, поговорить по душам и проследить, чтобы он не пошел на попятную. — Низкосортное золото, — пробормотал Козин. — Паршивое низкосортное золото. Зачем оно мне? — Вы носите обручальное кольцо и золотые часы. Но, я уверен, что никто из ваших друзей никогда не спрашивал, из какого золота они сделаны. Просто золотые — и все. О том, что унитаз не цельно золотой, будете знать только вы один. На корпусе унитаза с боков, выгравировали ваше имя. Душа Корзина была полна неясными сомнениями и тревогами. Хозяин апартаментов начинал жалеть о том, что заказал «Золотую мечту». И к тому же заплатил слишком дорого. Он сделал остановку перед сервантом, плеснул в стакан красного вина и выпил его в два глотка. — Я кое-что заработал за два последних месяца, — сказал Корзин. — Хотел выбрать новую машину. И купить акции. Все мои деньги в ценных бумагах. Я последнее время вкладывался в фондовый рынок. В тот день я хотел позвонить своему финансовому советнику. И распорядиться насчет акций. Но случайно завернул в «Лавку древностей». Увидел этот унитаз, влюбился в него и… Да, это была минута слабости. Корзин поморщился, он вспоминал тот день с отвращением. Он объяснял дикий поступок тем, что встретил земляка, засиделся в ирландском баре и переусердствовал с виски. Если бы он был трезвый, «Золотая мечта» наверняка оставила бы его равнодушным. — Это была минута мудрости, — ответил Радченко. — Минута озарения. Вы поняли, что сама жизнь вас подвела к той черте, за которой самые сокровенные желания, спрятанные в глубинах подсознания, могут быть реализованы. Золотой унитаз — это не просто предмет, облегчающий человеческое существование. Это знаковая вещь. Да, да… Знак божий. Символ того, что жизнь удалась. Что вы оседлали удачу и многого добились в жизни. Корзин наполнил стакан, сел напротив и сказал: — Ты похож на русского. — Я по крови поляк, — Радченко покачал головой. — Мы с родителями приехал в Штаты, когда мне исполнилось двенадцать. — Не ври, — усмехнулся Корзин. — Кого ты хочешь обмануть, парень, меня? Ты, конечно, неплохо болтаешь по-английски. Но… Ты не поляк и не американец. — Почему вы так решили? — последнюю фразу Радченко произнес по-русски. — Акцент? — Полгорода говорит с акцентом. Рукава твоего пиджака. И сам пиджак слишком длинный. Только русские покупают и шьют костюмы с рукавами, которые на два дюйма длинней, чем надо. Смотри, рукав достает почти до основания большого пальца. Это в России признак хорошего тона, зажиточности. Русского чиновника или бизнесмена легко определишь по длине рукава. Даже со спины посмотришь на человека и видно — наш. — Всего-навсего рукав? — А ты чего хотел? Этого достаточно. Ну, и еще и покрой костюма. Прямой крой пиджака с врезными карманами и одной шлицей теперь не актуален. Полуприталенный — вот, что тебе надо. — Костюм у меня покупной, итальянский. — По виду не скажешь. Ну, итальянцы тоже хороши. Привозят в Россию костюмы с расчетом на местный азиатский вкус. Ты по профессии не адвокат? — Почему вы так решили? — Врешь складно, — Корзин полез в сервант и протянул гостю визитную карточку. — Если понадобится работа, звони. Ты в карты играешь? Тогда пойдем на крышу. По винтовой лестнице поднялись наверх. На крыше стояли несколько железных стульев с сиденьями из пластика, кресло качалка и круглый стол со стеклянной столешницей. С плоской крыши небоскребы центрального Манхэттена не были видны, их закрывали бруклинские новостройки. Снизу долетал гул улицы.