– Тебя затянет в Мираж. – Скорее всего. – А мне что делать? – Папа скажет, – Лея бесцеремонно плюхается на мою постель и величественным жестом приглашает последовать её примеру. – У нас мало времени, дай мне руку. Автоматически зажмуриваюсь, приготовившись к неизвестному, но она трясёт за локоть и, когда испуганно разлепляю веки, раздражённо грозит пальцем, призывая не разрывать зрительного контакта. А потом, продравшись через обрушившийся хаос смешанных сенсорных ощущений и обрывочных картинок, узнаю почему: нужно научиться оставаться здесь, несмотря на непривычное взаимодействие. И эту информацию Лея передаёт не словами. Сведения просто появляются у меня в мозгу, и становится и легко, и тревожно одновременно – потому что сопровождается чувством вторжения, которое откровенно претит. Потом разум приспосабливается – и начинают мерещиться вполне обычные фразы, даже произнесённые её голосом. В условиях предельного напряжения меня почему-то частенько так и тянет корчить из себя шута, поэтому, как только начинает получаться транслировать осмысленные утверждения в ответ, отрываюсь: «Ну вот, дочь члена Совета планеты затащила меня в мою же постель. Не бойся, возьму вину на себя». Включает на максимум светящееся в глазах великодушие, и я мысленно провозглашаю себя беспробудно тупым. «Тебе известно, что мне семьдесят два года? По вашим меркам…» Конечно, уже примерно прикинул… «Мерки – вообще не ко мне, тем более наши!» «Хорошо. Но дело ведь не только в этом». На мою пантомиму в ответ – от протеста к замешательству – хихикает и удовлетворённо кивает. Оборвав контакт, Лея признаёт эксперимент успешным и, всё за ту же левую руку, тащит меня в кабинет Тома. Если сказать точнее, волочёт. И, надо заметить, вряд ли она существенно физически слабее своего отца. Это… дико. Как же я скучаю по Ритке… 29 марта 2099 года, Мирабилис частично В общем, если у происходящего был предначертанный план, моему мозгу он недоступен. Мы возвращаем Тому нормальное восприятие, и он вытаскивает Крифа из Миража. Но что именно при этом творится, я не вполне понимаю. На всякий случай устроившись лёжа на полу, мы с Леей встраиваемся в его мыслительный поток. А дальше для меня всё выглядит так, будто он просто говорит: «Я пока не понял, какие у нас тут сложности, давайте вернём Крифа в реальность». И сразу же сообщает: «Отлично. Ваня, вытаскиваем Лею». И это у него тоже получается – судя по тому, что в Мираже её нет… Её нет… А меня вот засосало. И вокруг всё совсем не такое, как… должно быть. Точнее, как было, когда я это видел в последний раз. Том успевает сказать: «Старайся не думать о глупостях, здесь и так сейчас всё больше чепухи. Мне нужно несколько минут, чтобы с ней покончить». Но я уже вижу. Буйное порождение собственного рассудка, перепиленное инопланетной волей. Мы на карусели. На колесе обозрения. Классическая или даже старомодная корзинка. Рядом со мной Том, напротив – Рита с Алексом. Между ними протиснулся персонаж, загнавший нас сюда. На этот раз одетый в белоснежный костюм. Обеими руками он приставляет по ножу к горлу каждого из моих друзей. Инструменты – из экстренного армейского набора. А их лезвия… лучше не думать, спохватываюсь запоздало. Всё и так понятно: сейчас мне предложат выбирать… Что ж… Перехватываю взгляд Алекса – точно такой же, как тогда, в больнице… Он спокойно терпит мою плохо скрытую наэлектризованность и утвердительно сощуривается: пошевелиться возможности нет. Кого из них – почему именно об этом Том спросил тогда, на Ёжике?.. Задача висит с детства, а решения нет. План отсутствует. Неимение разрывает. Ритка едва заметно дрожит, слёзы текут по её щекам, каплями срываясь с подбородка и впитываясь в тонкую ткань в нескольких сантиметрах от расслабленно удерживающих рукоять ножа пальцев. Слишком светлая кожа для такой широкой и грубой кисти… – Ваня, ты помнишь? – шепчет Том. – Они ненастоящие. – Землянин покинет корзину, и двое будут свободны. Что за… Вот как? Да ну! Это же намного проще! Нельзя поддаваться на шантаж, но я собираюсь… Свешиваюсь за борт, глядя вниз. Колесо установлено на берегу озера – того самого, где мы устраивали виртуальный пикник. Конечно, такой поебени здесь тогда не было. Том хватает меня за шиворот: – Думаешь, они проверяют тебя на человечность? Хочешь вынудить их прослезиться? Ты умрёшь по-настоящему! – Да ничего я не думаю, Том! – в отчаянии силюсь сообразить, как, прыгнув, попасть в озеро и насколько оно глубоко. – У меня по-другому не получается… – Они там, на Земле, сильно огорчатся из-за твоей смерти. Это не сон, пойми же, ты в самом деле здесь и ты умрёшь! – Я не хочу видеть – ты что, не врубаешься? Не могу уговорить себя считать их нереальными! Да спроси у них самих! Момент вроде подходящий – корзина снижается. Перекидываю правую ногу через бортик, прицеливаясь… Том хватает меня поперёк груди. Стараюсь заехать ему локтем под мышку. Получается – ойкает, но не отпускает. Мелькает мысль попробовать прыгнуть и утянуть его за собой – но… нельзя! Извернувшись, наношу ещё один удар, и в ответ слышу оглушительное: – Ваня, прекрати щекотать, глаза разуй! И обнаруживаюсь в кабинете Тома в… самом деле? Вовремя он успел… Мышцы скручивает от перенапряжения, а конечности использовать по назначению совсем не получается. Оба валяемся на полу в беспорядочных позах – значит, я и правда наносил удары. – О-о… Я ничего тебе не повредил? – Нет конечно, – озаряется улыбкой Том, закидывая ладони за голову и расслабленно вытягиваясь, как будто собирается улечься здесь загорать, – но настроен был решительно. Громко шурша складками монументального платья, Лея опускается рядом, протягивая какой-то очередной облачённый в жидкую форму продукт своих химических экспериментов. Не разбираясь, осушаю залпом, на всякий случай заранее съёжившись. Но ничего – на вкус как травяной чай. – Что ж это получается, – предпринимаю робкую попытку отнести произошедшее хотя бы к какой-нибудь категории, – меня заставили выбирать между реальными друзьями и воображаемыми? – Долго не думай, Ваня… Все без исключения выбирают воображаемых… – поправляет перстни по одному, прокручивая их на пальцах. – И часто Мираж это с вами устраивает? – Не он – мы сами, – поднимается на ноги и устраивается у себя за столом. – Пора разобраться с источником. Лея! Не понимаю вопрос, который он ей задаёт (явно про Крифа), – переводчик отключился в потасовке с Томом, – но успеваю услышать ответ: – Они все здесь. Ситуация критическая. Мы постоянно теряем его из виду. – Хорошо, я посмотрю данные, и мы с Ваней присоединимся к вам через несколько минут. Лея забирает стакан – в момент соприкосновения наших тел меня перестаёт лихорадить, и вряд ли это случайность, – и выходит из комнаты. – Ну и что здесь происходит, Том?! Раса – зачем они?.. Кто они?.. – Ну… представь таких людей, которых не можешь понять. Не принять, а именно понять, саму… систему мотиваций, – с бешеной скоростью перелистывает какие-то графики и похожие на клинопись отчёты по-мирабилиански. – Ну… Маньяки-убийцы, моя сестра… – Давай без лукавства: с маньяками всё ясно – они хотят почувствовать себя значимыми. – Тогда только моя сестра. – И… почему они существуют? – Психические отклонения? – Вот… и когда мы копнули глубже и научились выяснять причины помутнения ума, различать их и лечить, мы поняли, что есть… ещё одна… порода. В общих чертах – они тоже хотят почувствовать себя значимыми, но как будто существуют… в другом измерении… Таких психопатов мы лечить пока не научились. – Хочешь сказать, раса – ходячая шиза? Никак не объясняет, зачем они протащили меня через моральный выбор! Даже если это сделал я сам! – Есть ещё версия, что они просто играют в игру-симулятор, – разворачивается в кресле и разминает запястья, выжидательно изогнув шею. – Пойдём. – Том, – порчу боевой настрой, провалив вторую попытку оторваться от пола и принять вертикальное положение, – у меня голова кружится. – Ты же космонавт! – хохочет, протягивая руку. – Ага, космонавт, а не психонавт грёбаный! – сокрушаюсь, целиком повиснув у него на локте. ***