– Я могу перенастроить рободинозавров, чтобы они смешно пели! – рыпнулся сразу с козырей. Перенастроить – конечно, громко сказано. Я случайно обнаружил, как именно надо сломать рободинозавра, чтобы петь он мог, а чёткость дикции утратил. – О… – трогательно распахнула ресницы и притихла. И в ту самую секунду произошло необратимое: обнаружилось, что я могу не только настроить динозавра, но и, к примеру, сейчас же выпрыгнуть из окна. Ну, если это окажется достаточно впечатляющим… А потом ещё и оказалось, что подобный переход от самовлюблённости до восторга моей крутостью она будет способна проделывать всегда. Несмотря на провалы героя. И последствия провалов, из которых будет меня зачастую вытаскивать сама… Почти все взрослые удивились, почему в таком возрасте я подружился именно с девочкой, а вот мой отец – как раз нет. А позже, хотя это уже было немного нелепо, он и ей часы подарил. И она их тоже бережёт… как память. Лея резко толкает в плечо, указывая на карту: агент расы двадцать шесть здесь, прямо под нами, в каком-то проулке или даже тупике, по обе стороны которого высятся диковатого вида здания непонятного назначения. Он неподвижен. Зависаю сверху, не снижаясь. – Мы на самом деле не знаем, что будет, если ты сейчас попробуешь войти в Мираж, – сообщает Лея, сдвинувшись на край сиденья. – Но ментальный контакт некоторое время можно поддерживать на расстоянии. Скорее всего, у тебя получится вытащить меня даже без помощи папы. И дотрагивается до моей ладони – снова начинаю воспринимать действительность наполовину мирабилианскими мозгами. А уже через секунду наблюдаю на экране, как непонятная сила уничтожает дрон, прилетевший на смену первому разрушенному. А ещё через мгновение звонит Том: – Я буду через восемь минут. И обрывает контакт, не дав никаких указаний и не сделав никаких предупреждений. Отнимаю руку – связь с Леей не теряется, хотя и становится менее ясной – и плавно опускаю кар на мостовую. Мираж по-прежнему неподвижен. – У тебя получится, – кивает она, распахивая люк. – Деваться некуда, иначе Том меня убьёт. «Тебя – не убьёт». Неожиданно зажмуриваюсь, чтобы не видеть дальнейших событий… Самому себе можно сказать прямо: ненавижу. Нет ничего хуже этого – позволить кому-то или чему-то чужеродному иметь над тобой власть. Разлепляю глаза – Миража нигде не видно. Трачу почти полторы минуты на перемещение Леи обратно в кар. Жара начинает спадать: приближается вечер. Но всё равно прекрасной погодой условия не назовёшь. Юбка ещё двух- или трёхслойная, как её ловчее ухватить… Да и весит мирабилианка раза в два больше Риты, так что я совсем не похож на рыцаря, подхватившего изящную даму, – скорее на штангиста, старающегося нужное время удержать взятый вес. Пальцы дрожат ещё и от волны смеха, поднимающейся из глубины… Конечно, можно расценить иначе, но, считаю, это верный признак того, что психическое здоровье всё ещё не пошатнулось. Через несколько секунд она находит в Мираже пропавшего ребёнка – во всяком случае, так откликается у меня в мозгу. «Лея», – осторожно прикасаюсь к её запястьям: не очень понял науку, но нельзя физически пробуждать из такого состояния (никого, кроме Тома) прежде, чем передашь ему нечто вроде ментального образа окружающего мира. А сейчас мы должны как-то включить в эту схему абсолютно постороннего и обескураживающе несовершеннолетнего аборигена… «Да, я помню, я…» «Возвращай его сюда». «Да… попробуй нас вытянуть». Хм… не вспомню всего, но Том проворачивал это как-то очень быстро… Не могу объяснить смысла своих действий… Вроде бы, как меня пытались впопыхах научить, сосредоточиваюсь на обстановке вокруг, не забывая про Лею и вижу через неё того мальчишку – не то чтобы сильно напуганного, кстати, вопреки ожиданиям. Хотя это же не какой-нибудь там землянин – он с рождения дышит сюрреализмом… «Сработало». Переключаю внимание на планшет – расшифровывать местные пиктограммы для меня сейчас не составляет труда. Да. Сработало. «Лея, вернись в кар». Успеваю до дрожи испугаться, что она решит остаться там, заодно забыв о связи и передав весь шквал эмоций напрямую обратно, не умея фильтровать поток. «Разбуди меня». Сжимаю запястье и трясу за плечо одновременно. Приходит в чувство и допытывается: – Я правда такая тяжёлая? – Только на Мирабилисе, – глупо пытаюсь отвертеться: сила тяжести на всех планетах, изначально населённых гуманоидами, а не колонизированных, крайне близка к земной, никто так и не понял почему… ну, точнее, очевидно, связь здесь обратная. Даже на Ёжике почему-то близка, но он в этом смысле уникален. Мне ещё повезло, что не заслали на какой-нибудь астероид в коробку с искусственной гравитацией. В паре метров от нас паркуется такси. Выскочивший оттуда Том стремительно выхватывает бластер и фотогенично целится в небо. Автоматически проследив взглядом траекторию выстрела, обнаруживаю устрашающего вида птицу с сизым оперением, по очертаниям похожую на орла, только раза в полтора крупнее, с массивной головой и клювом. Рефлекторно дёрнув шеей, она кувырком обрушивается на крышу ближайшего здания. Том запрыгивает в кар, отбирает у меня свой планшет и, пролистав данные, поднимает аппарат в воздух. Как можно спокойнее начинаю: – Всё-таки хочу пойти поговорить с ним. Я смогу выбить его из колеи! Ожидая отпора и подготовившись к противостоянию, как по инерции проваливаюсь с размаху в пустоту – отсутствие сопротивления: – Да. Летим за ним. А Лея будет сидеть в каре и не открывать никому дверь, пока всё не закончится! – Папа! – Ш-ш-ш! Она определённо испытывает обиду и… облегчение одновременно. Только сейчас до меня доходит, что мирабилианцы так и живут – в поле эмоций друг друга, просвечивающих через остаточный контакт, который они поленились или не посчитали нужным закрыть… – Зачем ты подстрелил того… воробья? – Они охотятся на… разных домашних животных, иногда пытаются нападать на детей. Не волнуйся, вид не вымирающий, ими кишит вся планета. – Вы что, не можете не пускать птиц в города? – В прошлые века было никак не отвадить. Сейчас можем создать щит, но… мы к ним привыкли. А вот совершенная безопасность – это страшно… – Да уж… у вас тут и ходячий рассадник психоделии неизвестного происхождения, и гигантские хищные птицы рассекают с яростными глазищами, – от моего хохота Том, последнее время непривычно напряжённый, заметно расслабляется. – Видел, как он смотрит, да? – совершает торможение в воздухе. – Приехали. Давай руку. Замираю, оценивая пейзаж внизу: концертная площадка или маленький стадион… – Расхотел? – Нет. Просто… А Лея… – Лея закрыла связь. Всё остальное тебе мерещится. – Откуда ты… – Подростки страдают этим, когда… только учатся… Опасная вещь на самом деле. Потом покажу все тонкости. Пока просто буду сообщать, когда ухожу, – поймёшь, как выглядит такой момент. Смотри, – он врывается в мой мозг вихрем запутанных сообщений, что-то вроде «нам нужно очень торопиться, но я быстро покажу», а потом отключается, предупредив, но продолжает смотреть пристально и усмехается – вот же… явно чувствую, как он иронизирует над выражением моего лица. – Это – твои домыслы. – Откуда ты знаешь что? – Неважно ведь что, даже если совпадает с моими мыслями! У нас мало времени. Давай! Там уже похолодало – двадцать семь градусов по вашему этому… К вечеру всегда лучше, да и лето скоро кончится. 29 марта 2099 года, Мирабилис Пока иду по упругому покрытию непонятного сооружения к Миражу, распластавшемуся в позе морской звезды у самого края площадки, похожей на поле для какой-то спортивной игры, вынужден выслушивать: «Я не смеялся над тобой, и никогда не смеюсь… А это, к слову, средневековый амфитеатр, мы его немного переосмыслили в архитектурном плане – и иногда здесь устраивают детские танцевальные фестивали». Действует на нервы: старается успокоить, отвлекая от цели. «Ваня, просто сделай то же, что и тогда…» Какая всё-таки несуразица… Амфитеатр, орлы, мысленные разговоры… Хорошо хоть температура упала и я хотя бы не поджарюсь. «Том, а вообще… ты мирабилианец? Эта планета на самом деле существует?» «Ох, опять завёлся… Что толку от твоих вопросов? Если копнуть глубже, я не имею понятия, Ваня, существует эта планета или нет! Но ты – определённо существуешь, в моём представлении… И я рассчитываю, ты не перестанешь в обозримом будущем… Ясно?» «Ладно-ладно, – мой жгучий стыд за этот разговор наверняка уже явился Тому во всей красе, – хватит, я сам ввязался». Мираж тоже начинает раздражать… Разлёгся и не собирается проявлять учтивость. Но надо как-то приступать к делу: – Просто хочу понять, чем вы заняты. Я землянин – значит, любопытный. В прошлый раз мы оказались в неприятной истории. Мирабилианцы утверждают, её сотворил я сам, но есть некоторые сомнения. Зачем вы это делаете? Опасно стараться быть вежливым, когда тебя разрывает изнутри.