– Вам интересна информация. – Мне… «Не подскажешь квадратный корень из трёхсот двадцати четырёх?» – вклинивается Том. «Восемнадцать», – машинально отвечаю я. И это – помогает. Восемнадцать – оранжевые цифры на круглом бейджике. Болтался на ошейнике у Джека на фотографии с выставки собак, которую мне как-то показала Ритка. А где сам пёс, собственно говоря? Он же почти не расстаётся с хозяйкой, а вот я, кажется, слишком увлечён людьми… – Джек! Тишина. Рыпнуться поискать в комнатах Том не даёт, неподъёмным якорем оккупировав мою руку. Но корги же просто обязан сейчас дрыхнуть на кровати! – Джек! – Вавк… Озираюсь на нерешительное осипшее тявканье – и вижу его: измазанного в пыли и сбитого с толку. – Иди сюда. Я здесь… Мираж плывёт ближе: – Вы желаете понять. – Неа! Хуй тебе. Джек, чужой! Голос! Корги заговорщически щурится, считывая мои эмоции, а потом заливается звонким, от души, лаем. «Чужой» неожиданно делает два шага назад. – Взять его! Без разбега Джек подпрыгивает, вцепившись Миражу примерно в ключицу, и валит его на груду обломков моего шкафчика для бытовой химии. – Вы ищете смысл, – по-прежнему монотонно выводит тот. Том, кажется, только что вывихнул мне запястье… Оставшиеся целыми стены кухни начинают подозрительно подрагивать. – Разбежался! Я его давно нашёл! Вырываясь от собаки, «Сын человеческий» выскальзывает из своего немодного одеяния, но Джек не сдаётся: уже с явно недружелюбным рычанием вскакивает ему на грудь, не позволяя подняться. – Желаете понять значение бытия. Вокруг дребезжит уже всё, как в движущемся вагоне, в уцелевшем навесном шкафу звенят стаканы, пол ходит под ногами ходуном. – Давай проваливай из моего дома и пальтухан свой прихвати! Джек разевает пасть и с ошалевшим визгом вцепляется врагу в нос. Мираж не истекает кровью и не сбрасывает с себя собаку – он просто начинает сдуваться, как проколотый воздушный шарик. Глаза у Джека округляются и наползают к ушам – брезгливо отскакивает, виновато оглядываясь на меня: мол, добыча обвела его вокруг пальца. – Вот молодец, хороший пёс! Иди сюда, Риту мы сейчас найдём, – тянусь к нему, но Том опять не даёт сдвинуться с места. – Что?! – раздражённо поворачиваюсь, чувствуя, как пёс уткнулся носом мне в ногу. – Наверх посмотри. И что? Небо. Так… небо. Сумеречное. Не земное. Наверху. Слева – трибуны. Вид снизу. Я лежу. Так. Мирабилианский амфитеатр или как его. Неужели у меня… получилось? Похоже, Том не решился перенести меня в кар, чтобы ничего не испортить. – Теперь на меня, – голос справа. Ого, у него испарина на щеках и прядь волос прилипла ко лбу. Так. Махом поднимаюсь на ноги, покачиваюсь, еле сохраняю равновесие и сдерживаю рвотные позывы. – Где источник? Надо догнать его… – Ш-ш-ш! Остановись. Вот он, – разгибаясь, указывает на маленькую коробочку в примятой траве. – Он же может… – Не может. Сеть восстановили. – Почему он?.. – Ты его… вроде как замкнул. – Каким образом?! – Спроси, Ваня, что-нибудь полегче. Таким же, надо думать, каким ты мне… мозг чуть не вынес. Много раз… – Да конечно! А то ты мне нет! – Вынес? – щурится, качнув шеей назад, будто хочет разглядеть меня сразу целиком. – Нет, ну… ты мне его как охватил, что ли, окутал или… отуманил мой мозг… – И это – совершенно противоположно, так? – Так. – А говоришь, плохое слово – наоборот… – и добавляет, будто пьянея от радости: – Шиворот-навыворот, да? – Вот ты прямо сейчас… – Всё, вставай. Отправим его в лабораторию и отдохнём. 30 марта 2099 года, Мирабилис Плетусь за ним до кара, восстанавливая пазл: – Почему Джека не было в самом начале? – Надо думать, ты про него забыл. – Зачем ты выслал Алекса с Риткой? О… – Да. Оградил нас от твоих… привязанностей… – Хитро. – Трюк с собакой мне понравился больше… Забравшись в летательный аппарат, прихожу в себя окончательно – или в большей степени – и эйфория от немыслимой победы сменяется стойким непониманием, что я конкретно сделал и должен ли был делать именно это. Лея произносит какие-то слова, но я не успеваю сориентироваться с переводом, а ментальной связи с ней никакой уже нет. – Том… а если бы я согласился послушать сакральные речи расы двадцать шесть? – Тебя бы засосало насовсем, – роняет, якобы сосредоточившись на создании маршрута и взлёте. Но в ответной тишине с полминуты, кажется, никто даже не дышит. – Мне не до шуток. Ты это только что выдумал? – Нет. Был один случай. Двадцать восемь лет назад. Мой друг вошёл в Мираж после череды таких его перемещений. Вместе со мной. Я вытащил оттуда двоих прохожих. И так же, внутри иллюзии, его стали приглашать к беседе. Я попробовал помешать, но он просто оборвал связь. Никто из нас не смог его больше там найти. – А как же… отсюда было не разбудить? – Запредельная кома. Он всегда любил риск, потому оставил завещание – эвтаназия… Тянул как мог, но три года назад мне всё же пришлось отключить его от системы. – То есть… тебе? Ты прямо сам это сделал?