– Ага. Ладно. Нечего тут… пошли! – безо всяких патетических напутствий, на которые вообще-то способен, Гончар выпихивает нас обоих в коридор. Бодро маршируя к западному блоку, отправляю сообщение Алексу: «Обещал написать, если соберусь ликвидировать Вселенную. Не ручаюсь, что не начну в ближайшие двое суток. Отвези к вечеру Риту в штаб. С Гончаром я договорился». «А ты?» – без паузы приходит ответ: похоже, Сашка сегодня вообще не спал. «YILC7824. С Томом. Ловим там расу двадцать шесть». «Семь футов под килем». «Я не особенно хотел». «Не сомневаюсь». «Алекс, отставить сарказм. Я и так не в круиз собрался, а ты вдобавок разосрался с Томом. Думаешь, мне легко то и другое переваривать?» «Свяжись со мной из самолёта». *** – Подозрительно легко у тебя всё складывается. И ловушки на тулисианской базе, и… я. О, угадал! На самом деле только ты и есть, а всё остальное – плод твоего воображения! – ударяюсь в разоблачения, проверяя готовность «Гермеса» к взлёту. – Ха-ха, а вот это уже классика… И труднее всего опровергнуть, – разглагольствует Том, откинувшись на спинку кресла. – Я и сам не знаю. Но очень надеюсь, что это не так. – Почему? Удивлённо вскидывает на меня брови: – Ну… а как же ты тогда? Не отвечаю, набирая высоту, а уже через несколько минут, включив автопилот, выхожу на связь с Алексом. В своём рабочем кабинете Тихорецкий как будто погружён в бесконечное множество занимающих всё свободное пространство проекций макетов разной степени готовности – от каких-то фрагментарных чертежей до законченных объектов. Выглядит просто убойно – похож на занятого сотворением мира небожителя. Для полноты картины за ухо у него заткнут изящный золотистый стилус. Не хватает только какой-нибудь белоснежной тоги до земли… – Ну… – начинаю, стараясь никак не выдать восхищения этой картиной. – Дорогой Том, я беру свои слова обратно, – глядя прямо на нас, Сашка придаёт губам почти похожие на улыбку очертания. – Какие именно? – радуется мирабилианец. – О «гастролирующем мозгоёбе» вместе с его «невнятной трихомудией», с которой он сто лет не может разобраться, или о том, что ты не позволишь… – Алекс! – офигеваю я. – Неужели ты так и сказал?! – Да, вот эти. Иначе Кузнецов не успокоится. – Принимается с превеликим удовольствием, – смеётся Том. – Какого хрена вы тут балаган разводите! И что, интересно, ты ему не позволять собирался? – Выпиздрючиваться как у себя дома, – хором отвечают два впавших в детство полудурка. – Я эту фразу даже записал! – радуется Том. – Для Ои. – Блядь… Давайте придадим инциденту какую-нибудь рациональную форму, иначе я сейчас катапультируюсь с борта, честное слово… Пошли вы все и правда со своей трихомудией… – Окей. Шансы у него есть. Если усвоит, что здесь – моя территория, – вытаскивая из-за уха стилус, Алекс одним взмахом очерчивает пространство вокруг, насколько может дотянуться. – Ваня, теперь ты перестанешь грозить концом света? – Ну а меня ничего не раздражает, даже наоборот… – влезает Том. – Всем давно уже ясно! – затыкаю его я. – Имей совесть, Алекс, он же тебе жизнь спас! И с каких пор это твоя территория? Всю жизнь она моя была! – Ещё больше мотайся по Ёжикам… Удачи вам, ребята, – многозначительно кивнув мне, сворачивает беседу Сашка. – До связи. – Да, давай, да… – отвечаю, хотя его лицо уже растворилось в трансляции отгорающего за бортом «Гермеса» рассвета. *** – А почему мы не можем попробовать им уступить? – допытываюсь у Тома в тесном техническом отсеке древнего мирабилианского звездолёта, куда он всё-таки зачем-то решил наведаться перед отлётом. – И что тогда будет? – выдвигает он встречный вопрос, вручную сканируя навигационный узел. Ну-ну… после ремонта и моих тестов на Ёжике готов поспорить, с навигацией у агрегата не будет никаких проблем ещё лет пятьдесят, даже если сам он прогниёт насквозь. – Мы не знаем, ведь так? То есть мы не можем точно знать, что это плохо… – Сейчас нас всё устраивает. Вот что важнее. Вот в чём дело. Те, кто думают иначе, уступают. Перебираемся в рубку. – Устраивает?! Всё это?! Тебе сто тридцать восемь лет… – Сто тридцать девять. Да. Устраивает. Не всё. Не важно. – Я пропустил твой день рождения?! – Если считать их по-земному, ты сто тридцать девять моих дней рождения пропустил! – Ну уж… большинство из них я просто не застал! – Так странно, да?.. – ностальгически посмотрев сквозь меня и добродушно фыркнув, Том стартует так резко, что внутри всё переворачивается. 13 апреля 2099 года, космос – Ваня! Разлепи глаза! Оп. Таращусь на экран – соображаю только одно: Солнечная система. Поспать-то почему нельзя? – Тридцать минут до червоточины. Ты же не собираешься войти в неё в бесчувственном виде? Блин. Логический анализатор наконец подгружается в сознание. Вот что значит шесть лет просидеть в одной точке космоса. – Мхы… да, не стоит… – Тогда побеседуем. – Ы-ы-ы… Больше всего на свете в последние дни, Том, я хочу – хотя бы ненадолго, немногого ведь прошу! – перестать беседовать с тобой! – Придётся чуть-чуть потерпеть, – следит за отчётами стандартного теста корабля, непрерывно сменяющего диаграммы на планшете. – На самом астероиде ведь тоже мирабилианцы, а не тулисианцы? – задумчиво глажу прохладный край панели управления перед собой. Сбоку она сделана из чего-то очень похожего на полированное дерево. – Да. – И как вам это удаётся? – Достаточно надеть фиолетовые линзы – и земляне начинают состязаться в толерантности по отношению к добросердечному «тулисианцу», – смеётся. – Думаю, торчи у нас при этом хоть зелёные рога, никто бы и внимания не обратил. – Том, мне придётся войти в Мираж одному, других вариантов нет, – в качестве визуального подтверждения окончательности решения прекращаю бесцельно водить пальцами и резко хлопаю по «деревяшке». – Да, – легко соглашается он. – Очевидно. – Спасибо, что не сказал Гончару.