И тут же в голове зазвучал его голос, тихий и вкрадчивый, но вместе с тем позвякивающий, как колокольчик: «Я же говорил тебе. Все началось. Он больше не спит, и я теперь с ним. И ты тоже будешь, и все, все». Голос звучал, чужие слова и мысли царапали череп изнутри так же… …как пальцы нащупывали запор на окне, желая открыть его – и впустить того, кто пришел дождливой ночью. Оконная ручка была ледяной, и, ощутив этот холод, Вася словно очнулась. Этого хватило, чтобы увидеть – Сомов стоит уже под самым окном, вскинув голову и протягивая к ней белые руки, похожие на толстых червей, а его губы кривятся в ухмылке. А после все заволокло темнотой. Глава одиннадцатая Илья плохо спал, проснулся раньше обычного и вдобавок с головной болью. Славица всегда говорила, что терпеть ее вредно, и если бы была рядом, то непременно уговорила бы мужа принять лекарство. Но Славицы не было, и Илья не стал пить таблетку, подумал – пройдет со временем. Только боль, вопреки его ожиданиям, усиливалась, пульсировала уже не только над левым глазом, но и в затылке. Словно зубастый злой зверек грызла его изнутри и уже через час после пробуждения стала такой сильной, что Илья едва мог открыть глаза. А ведь денек предстоял не из легких: нужно искать этого Сомова, будь он неладен, а потом, если найти не получится, вызывать полицию и объявлять мальчишку в розыск. Телефонный звонок полоснул по нервам, как нож, и головная боль усилилась, хотя, казалось, куда уж больше. Звонили по внутреннему телефону. Сморщившись, он снял трубку. – Здраво, – послышался знакомый бас. – Дарко! Ты уже тут? – Я уже два часа как пришел. Вызвали. «Что там опять стряслось?» – Я как раз к тебе хотел… Голова раскалывается. Дашь таблетку? – Заходи, спасу твою никчемную жизнь. Заодно поговорим. Окно в кабинете Дарко было распахнуто настежь. Пахло дождем, хвоей и свежезаваренным кофе. – Вот, прими сразу две. Минут через семь полегчает, – сказал хозяин, протягивая Илье стакан и белые продолговатые пилюли. Илья выпил лекарство и сел в кресло, откинув голову на спинку. Дарко устроился напротив с чашкой в руке. – Тебе не предлагаю, – полувопросительно проговорил Дарко, и Илья дернул углом рта: какой там кофе! – Марина уже у себя? В какие края идем на поиски? – Ни в какие, – ответил Дарко, и Илья от неожиданности широко открыл глаза. – Неужели нашелся? Но по кислому выражению лица Дарко стало понятно, что ничего хорошего не произошло. «Господи, только бы не…» – Меня сегодня вызвали в полшестого, примчался как наскипидаренный. – Вызвали? – Марина. Просила приехать, не хотела никого другого посвящать, чтобы разговоров лишних не было. Мне-то она доверяет, – сказал Дарко и, кажется, слегка смутился и покраснел, что выглядело довольно забавно, учитывая его возраст. – Не знаешь, Милица уехала? – спросил Илья, вспомнив вчерашнюю беседу с Арсением. Они так ни до чего и не договорились. Дарко решительно возражал против того, чтобы рассказывать обо всем Марине и поднимать панику. – Ситуация и без того непростая: из-за погоды убытки, у Марины забот полон рот. Да и что мы можем сказать? Байки эти все перескажем? Никаких доказательств, ничего серьезного: видения, сны, старые легенды. Они поговорили еще немного, поспорили и разошлись. Арсений, кажется, был немного сконфужен тем, что взбаламутил Дарко и Илью, но вместе с тем рад, что не должен теперь один решать, что предпринять. – Уехала, – коротко проговорил Дарко. – Дом стоит запертый. Она не соврала: еще трое уехали, тоже старики, как Милица. Не знаю, ее ли наслушались или просто погостить собрались к детям. – Ясно. – Головная боль постепенно отпускала, сдавала позиции. – Прости, я тебя перебил. Зачем Марина тебя вызвала? – Ночью стало плохо Василине – той девочке, у которой видения. – Дарко закашлялся, поперхнувшись кофе. – Соседка по комнате утром обнаружила ее лежащей возле окна в глубоком обмороке. Девочка попыталась привести подругу в чувство, перепугалась, побежала к Нине. Марина услышала всю эту беготню – говорит, не спала уже, – вышла узнать, что случилось. Когда они втроем вернулись в комнату, Василина уже очнулась. – Где она сейчас? – Я осмотрел ее, хотел поместить в стационар, но смысла никакого: с ней все в порядке. Обмороки часто бывают в подростковом возрасте. Сосуды, знаешь ли. – Он умолк и задумался о чем-то, склонив голову к плечу. – А Сомов тут при чем? Почему ты сказал, что его не надо искать? – Василина говорит, что видела его перед тем, как потерять сознание. – Видела? Где? – Он стоял под окнами корпуса и смотрел на окна. Ей не спалось, и она подошла к окошку. По словам Василины, мальчишка тоже ее заметил. Посмотрел прямо на нее, а потом помахал рукой: мол, спускайся. А она перепугалась и свалилась в обморок. – Чем же он ее так напугал? – спросил Илья. Ему почему-то вспомнились трупы животных в подвале и тот страх, который охватил его в заброшенном корпусе. – Девица, судя по всему, экзальтированная, истеричного склада. В голосе Дарко не прозвучало обычной сердечности, он произнес эти слова грубовато, неприязненно. Но Илье показалось, что доктор лукавит и сам так не думает. Илья часто видел ту девочку, и она вовсе не производила впечатления комедиантки, которую хлебом не корми, дай поиграть на нервах. – Все это как-то… – Он замялся. – Странно. И столько совпадений, что… – Ой да перестань! У меня такое впечатление, что это не я серб, выросший на овеянных мифами Балканах, а ты. Дружище, соберись! «А ведь ты снова врешь! Тебя все это беспокоит не меньше моего», – подумал Илья, но не стал ничего говорить. Ни с того ни с сего вспомнился сон, в котором Славица сталкивала его с горы. Вчера днем звонил Ацо, и Илья вдохновенно врал ему, как все хорошо, несмотря на дожди. Тогда ему тоже вспомнился тот сон. Почему он так упорно возвращается мыслями к обычному сновидению? «Нервы определенно ни к черту». – Так, значит, Марина немного успокоилась: мальчик жив и здоров, если разгуливает по ночам. – Да, прячется где-то, испытывает терпение взрослых. Найдется – выдеру его собственноручно. Но хорошо, что полицию привлекать не надо. Рано или поздно он объявится. – Дарко одним глотком допил кофе. – Как твоя голова? – Прошла, – ответил Илья, думая о том, что Марине только одно и нужно: чтобы репутация Бадальской Бани не пострадала. Это место должно приносить доход, а до всего остального ей дела нет. В обед Илья, у которого и минуты свободной весь день не было, увидел в столовой Арсения, Васю и двух других подростков. Они сидели за столом возле окна и увлеченно говорили о чем-то, никого вокруг не замечая. Илья, неожиданно для себя, подошел к ним. – …ничего сделать не можем, – услышал он слова Арсения и поздоровался: – Добрый день. Все вскинулись, обернулись к нему, и на лице другой девочки, Кати, промелькнуло недовольство. Арсений и Дима встали, подали Илье руки. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Илья Василину. – Слышал, тебе стало плохо? Катя фыркнула: мол, чего лезешь не в свое дело? Эта девчонка так сильно красила глаза, что за косметикой их не было видно. Хотела небось выглядеть крутой и более взрослой. Вечная ирония: в юности мы хотим выглядеть старше, а в старости – моложе. Катя и Дима смотрели недоверчиво, явно желая, чтобы он ушел. Илья уже и сам жалел, что завел разговор с ребятами. – Все хорошо, – спокойно ответила Василина. – Не о чем волноваться. «Никакая она не истеричка», – подумалось Илье. – Почему ты так сильно испугалась Сомова? Это как-то связано с тем, что ты видела? Со словами Милицы? – Зачем спрашивать? Арс вам много чего рассказал, а вы все равно не поверили, – сказал Дима и поправил очки на носу. – Я знал, что не стоило говорить! – Дело не в том, поверил ли я или доктор Дарко. Просто согласитесь, что на основании догадок и подозрений решения не принимают. Нужно все взвесить. Катя снова фыркнула. В зал вошла Оксана Юрьевна, начальница Арсения, и позвала его. После его ухода стало совсем уж неловко, и Илья оставил ребят одних. Трудно с подростками, не поймешь, что у них на уме. Илья пошел к стойке раздачи, набрал еды, хотя голод отчего-то пропал. У него было неприятное чувство, и он не мог дать ему определения. В Бадальской Бане не все ладно, он это чувствовал – кожей, спинным мозгом, кончиками пальцев. Но вот что именно? Если разбираться детально, раскладывать по полочкам, то ничего особенного.