Дождь, из-за которого это место становится пустынным? Капризы природы. Поведение Сомова и то, что он теперь скрывается? Психическое отклонение, которое просмотрели, не успели диагностировать, и оно обострилось в незнакомой обстановке. Слова Милицы и некоторые совпадения: цвет луны, дети в Бадальской Бане? Тут уж совсем говорить нечего: это ведь Балканы, тут все пропитано тайнами и загадками. Невозможно всерьез принимать во внимание фольклор и старые сказки. А совпадения – они и есть совпадения. Видимо, периодически луна окрашивается в такой цвет или так кажется именно в здешних местах – отсюда, кстати, и взялись народные сказания. Видения Василины? Но это такая зыбкая материя! Поди узнай, что она там в самом деле видела, а что просто придумала. Это ведь только ее слова – якобы ей прежде являлась Милица. А словам можно как верить, так и нет. Илья вяло ковырял вилкой в тарелке. Все по отдельности – совпадения и вполне объяснимые явления. Но все вместе, весь этот винегрет… Он ухватил слишком большой кусок мяса и прикусил язык. От боли в голове что-то сверкнуло, и ему пришло на ум: что сказала бы Славица? Его жена была удивительной женщиной. В ней диковинным образом сочетались практичность и вера в чудо. Славица умела торговаться с продавцами на рынке, отлично разбиралась в маркетинге (это она убедила открыть магазинчик рядом с мастерской и не прогадала) и ловко управлялась с бухгалтерией. Но при этом искренне считала, что если правильно сформулировать желание и загадать его в Сочельник, то оно непременно сбудется. Так что она сказала бы? «Уезжай отсюда, милый. Хотя сейчас уже слишком поздно», – прозвучало в его голове. Голос Славицы был таким родным и знакомым, в нем было столько горечи и тревоги, Илья слышал его так отчетливо, что он подскочил на месте и стал оглядываться, будто надеясь, что покойная жена где-то рядом. Обедавшая за соседним столом немолодая семейная пара врачей удивленно уставилась на него, и он выдавил улыбку: ничего страшного, не беспокойтесь. Женщина вернула улыбку, а мужчина продолжал смотреть настороженно. Илья схватил поднос с недоеденным обедом и встал из-за стола. Аппетит пропал окончательно, а в мозгу молотом стучала мысль: что это было? Разыгравшееся воображение или предупреждение с того света? Он задал вопрос, и Славица невероятным образом, пробившись к нему из мира мертвых, дала ответ? Ему хотелось посоветоваться с кем-нибудь, хотя он никогда особо не полагался на чужое мнение. Но ситуация была нестандартная, и взгляд со стороны пригодился бы. Около пяти, будто чувствуя его смятение, позвонил Ацо, но, разговаривая с ним, Илья понял, что не сможет поговорить об этом со старым другом. Ацо слишком далеко – там, где течет обычная повседневная жизнь, другая атмосфера и другой ритм. То, о чем хотел сказать Илья, оттуда покажется ему нелепостью. Ацо, конечно, не поднимет друга на смех, но будет думать, что горе и одиночество разрушают его психику, вот он и выдумывает невесть что. Так Илья и не сказал ничего. Следующее утро принесло новые проблемы. Сомов так и не объявился, вдобавок, похоже, сырость из-за постоянных дождей стала сказываться на здоровье детей: пятеро ребят пожаловались на плохое самочувствие. Симптомы были у всех одинаковые: тошнота, отсутствие аппетита, головокружение, а слабость такая, что дети с трудом вставали с постели. Дарко и другие врачи не могли понять, в чем дело, но решили изолировать больных детей, разместив их в стационаре. – Там уже все кровати заняты – стационар не рассчитан на такое количество народа, – говорил Дарко Илье, когда они пошли вечером в кафе пить пиво. Там было пусто: все гости разъехались, а новых так и не появилось. Брони отменялись одна за другой, деньги за оплаченные путевки приходилось возвращать, и Марина ходила злая, как оса. Да еще и дети стали болеть – сплошное невезение. Илья поглядел в темное окно, но увидел только свое отражение. Дождя не было – он весь день то прекращался, то усиливался, но от сырости уже, кажется, ломило кости и ныли зубы. – Сколько лет тут живу, ни разу такой напасти не было. Как будто трубу наверху прорвало. – К пиву Дарко заказал орешки, а Илья – сухарики, жалея, что нет сушеной рыбы, как в России. – У меня самого горло першит. Как бы не разболеться. Они болтали о том о сем. Выпивка позволила расслабиться, и примерно через час Илья уже думал, что все не так плохо. Подумаешь, дождь! Зарплата идет, деньги копятся. Места здесь красивейшие, покой и тишина. Можно продать свой дом, поселиться рядом с Дарко… – Вот вы где, доктор! – Дверь кафе распахнулась, и Марина застыла на пороге: волосы растрепаны, лицо бледное, брови сведены к переносице. «Что опять стряслось?» – с тоской подумал Илья. Дарко поднялся ей навстречу: – Марина… – Твои пациенты! – почти выкрикнула она. – Они все куда-то подевались, пока ты тут пиво хлещешь! Глава двенадцатая Никогда прежде Вася не видела Диму таким испуганным. То есть не то чтобы она хорошо его знала, они и знакомы-то были всего около месяца. Но все же характер человека и за короткое время можно успеть изучить, чтобы понимать, на что он способен. К тому же рядом всегда была Катя, а Дима из кожи готов был выпрыгнуть, лишь бы доказать ей, что он самый крутой. А тут вдруг – дрожь в голосе, загнанный взгляд, губы кусает, ерзает на стуле, как будто ему хочется вскочить и убежать отсюда за тридевять земель. Ребята после завтрака сидели в библиотеке, но читать, конечно, не собирались: Дима сказал, ему срочно нужно рассказать им кое-что. Тут был уютный уголок, который они некоторое время назад облюбовали. Устроившись в мягких зеленых креслах, что стояли возле камина (не электрического, а самого настоящего!), можно спокойно говорить, не боясь, что кто-то подслушает. Для виду приходилось брать журналы на сербском языке, которые друзья, получив, не глядя забрасывали на столик. Прежде кресла и диваны библиотеки были заняты взрослыми гостями Бани, но теперь их не стало, а из детей никто в библиотеку не захаживал. – Ты можешь нормально объяснить, что случилось? – потребовала Катя. Дима опоздал на завтрак, толком ничего не ел, все оглядывался по сторонам, а потом объявил, что видел Артема и потащил девочек в библиотеку – поговорить. – Значит, прошлой ночью ты тоже видел Сомова. Почему не сказал? – спросила Вася. Дима в сотый раз поправил очки на переносице. – Я не понял, что видел его… В общем-то, я думал, что сплю. Бывает же так? – Ничего такого у нормальных людей не бывает! – отрезала Катя. – Спишь так спишь, нет – значит нет! – А у меня вот было! – огрызнулся Дима. Похоже, он и правда был не в себе, если позволил себе такой тон в отношении Кати. – Я сидел в Интернете. Сначала просто ролики листал на Ю-тубе, а потом решил пересмотреть «Выжившего». И в какой-то момент услышал за окном… – Он замялся. – Вроде бы свист. Или шипение. Но такое мелодичное, тихое. У меня кровать прямо под окном, я телефон отложил на тумбочку, приподнялся, выглянул наружу и увидел его. – Он стоял под окном? Или был в парке? – быстро спросила Вася. Дима нервно облизнул губы и замотал головой: – Ни то ни другое. Он был передо мной! Заглядывал в окно. Прямо на меня смотрел! Он поглядел на Катю, ожидая, что она скажет какую-нибудь колкость, ведь такого быть не могло: их комнаты находятся на втором этаже, причем это очень высоко. Но Катя промолчала. Наверное, видела, в каком смятении сейчас Дима, и решила, что не время острить. – Там было темно, но я хорошо видел его лицо. Оно прижималось прямо к стеклу. Сомов улыбался, а глаза… – Дима шумно сглотнул. – Они были красными. У него ведь вообще-то светлые глаза, водянистые такие, а тут… Я шарахнулся от окна, и тут оказалось, что я сижу, как и прежде, в кровати. Ночник горел, и телефон опять был у меня в руке. Я потому и решил, что мне приснилось, как я его отложил и выглянул в окно! – А дальше? – поторопила Вася. – Дальше я выключил ночник и лег спать. «Небось в окно поглядеть не решился», – подумалось Васе. – А этой ночью они пришли все! – Кто – все? – Вы что, не слышали? – Дима снова схватился за свои многострадальные очки. – Я шел на завтрак и услышал, как Нина говорит этому электрику или кто он там… Илье, что… – Привет, заговорщики! Арсений стоял возле кресла, в котором сидела Вася. Они были настолько увлечены разговором, что не заметили его появления. Катя заулыбалась. – Обязательно так подкрадываться? – сердито спросил Дима. – Не знал, что зайти в библиотеку значит «подкрадываться». Пару минут спустя все четверо, оставив пререкания, оживленно обсуждали то, что увидел ночью Дима. – Правда, что дети пропали из больнички? – спросила Катя. – Меня часов в восемь Оксана Юрьевна позвала, вся в панике. Мы весь корпус обошли, парк… – Ничего не слышали! – сказала Вася, и они с Катей переглянулись. – Марина велела действовать тихо. Никого не волновать, чтобы паники не было. Полночи искали. А примерно в четыре утра доктор Дарко зашел в стационар – дети там как ни в чем не бывало! Лежат в кроватях, мокрые, как мыши. Сколько мы их ни спрашивали, где были, зачем сбежали, – молчат. Как будто и не понимают, о чем речь. – Глупость какая-то, – пробормотала Катя. – Хуже всего, что сегодня появились еще заболевшие. Больше десяти человек. – В голосе Арсения звучало напряжение. – Врачи уже не сомневаются: это инфекция, раз так быстро распространяется. Но вот чем лечить, не знают, да и не похоже это ни на одно известное вирусное заболевание. Так что… – Он перебил сам себя: – Дим, так ты, значит, видел детей ночью? Что они делали? В присутствии соперника Дима сумел справиться с волнением и держался гораздо спокойнее. – На этот раз я точно не спал. С вечера заснул, а потом проснулся: послышалось, что кто-то меня зовет. Еще показалось спросонья, будто я дома, утро и мать пришла будить. Было полпервого ночи – я посмотрел время на телефоне. Прислушался – вроде тихо. Встал, сходил в туалет, хотел снова лечь, но подошел к окошку и увидел их. Они были там. Шесть человек – Сомов и другие. Совсем малыши. – Тоже, как Сомов… – Нет-нет, они просто стояли под окном. Там фонари, я их хорошо разглядел. Это было… – Голос его дрогнул, и Вася, не задумываясь, взяла друга за руку, желая успокоить, но Дима, кажется, даже не заметил этого. – Дождь шел, но возле них все было иначе… Капли дождя будто не падали, а поднимались – это было похоже на веер или фонтан. Дети стояли в этом сверкающем кружащемся вихре капель, в потоке серебристого света. Они были совершенно сухие, вода не попадала на них, ни на волосы, ни на одежду… На них были белые одежды, такие струящиеся, сияющие, и это выглядело прекрасно! Дети стояли, держась за руки, как будто хоровод собирались водить, смотрели прямо на меня и звали к себе. – Дима помотал головой. – Было тихо, я уверен, что никто из них не произносил ни слова, но они тем не менее звали меня. Шептали, говорили. Но дело даже не в этом! Я подумал в ту минуту – то есть я был абсолютно уверен! – что это вовсе не обычные дети. Я видел их тут, в Бане, каждый день, Сомова просто терпеть не мог! Но тогда был уверен, что они… – Дима замялся, и взгляд его сделался виноватым. – Что они ангелы. Так и подумал: Божьи ангелы, они пришли, чтобы забрать меня с собой, и это было единственно важным в тот момент! Мне не просто хотелось пойти к ним – я готов был в окно выпрыгнуть! А если бы кто-то остановил меня, я бы его убил. Сложно объяснить, но у меня, кажется, все тело вибрировало, рвалось туда, к ним. Это было так правильно – выйти и встать рядом. Я будто родился для этого, всю жизнь ждал, когда они позовут, и знал, что мне будет хорошо там, возле них! – Но ты не вышел, – полувопросительно проговорил Арсений, а Вася подумала, что понимает, о чем говорит Дима. Ей было знакомо это ощущение, хотя в ее случае оно было гораздо слабее. – Телефон вдруг зазвонил – это была мать. Говорит, проснулась, и сердце заныло. Она испугалась, что со мной что-то случилось, и набрала.