– Когда же они приблизились и рискнули заглянуть в гроб, то увидели, что он пуст. Смерть не страшила демона, она не остановила его, лишь развязала ему руки. Вриколакос восстал из мертвых и стал вербовать армию кровожадных мертвецов, подчиняющихся его воле, покорных приказам. Отец-настоятель помолчал. – Кровавый мор удалось остановить лишь спустя долгое время. Сотни, тысячи погубленных душ, разоренных городов и деревень! – Значит, его все же убили? – воскликнул Вукашин. – Но тогда почему все началось снова? – Ему кое-что пришло на ум, и он воскликнул: – А эта зима! Все говорили, что не было прежде никогда такого снега в наших краях! Но как же… – Погоди, погоди, – с улыбкой остановил его отец-настоятель. – Погубить того, кто мертв, невозможно. Вриколакоса остановили, лишив сил и воли. Но это не могло длиться вечно. Он проснулся, заворочался в своей могиле. То ли заклятие ослабело, то ли кто-то вольно или невольно пробудил Вриколакоса, а скорее, то и другое сразу. – Что же теперь делать? – Мы с братьями трудимся денно и нощно, – проговорил старец, – и уже близки к цели. Найдем разгадку и упрячем чудовище обратно в могилу. – А те, кого Вриколакос успел обратить? Что будет с ними? Они смогут стать такими, как раньше? – В памяти встали лица Десанки, Бояна, их детей и стариков-родителей. – Увы, это невозможно, – покачал головой отец-настоятель. В глазах его было живое сочувствие. – Их не вернуть. Но после того, как мы остановим Вриколакоса, его армия останется без полководца, новых обращенных не будет. Упыри связаны с Черным Хозяином, без него они не могут, и их постепенно перебьют по одному. Все снова закончится, как в прошлый раз. Вспоминая слова старика, звучавшую в них уверенность и силу, Вукашин думал о том, что и ему хотелось бы столь же глубоко и непоколебимо верить в победу светлых сил, стать одним из солдат отважного Христова воинства. В тот момент он еще не знал, что такая возможность ему представится – и очень скоро. Они с Небойшей пробыли в обители некоторое время, а потом, как только появилась возможность, отправились в город вместе с несколькими монахами, среди которых был отец Владимир. Только города уже не было – от него осталась лишь безжизненная оболочка. Их потрясенным взорам предстало зловещее мертвое место, населенное призраками. Городские ворота были распахнуты настежь. По улицам гулял ветер, двери были не заперты, в домах царил уже знакомый Вукашину запах разложения и тлена. Сомнений быть не могло: родители и все родные Вукашина и Небойши тоже присоединились к армии Вриколакоса. Небойша, не выдержав страшного удара, не в силах смириться с мыслью, что его любимая жена и дети блуждают ночами по округе и однажды могут явиться к нему, чтобы позвать за собой, лишил себя жизни. А Вукашин через короткое время принял постриг, оставшись в монастыре. Отныне имя его было Лука, что означало «свет». Часть 3 Глава первая Вода текла слишком тонкой струйкой и была едва теплой, так что кожа покрылась мурашками. В ванной было холодно, и просто принять душ стало сплошным мучением. Да и остальное было не лучше. Бадальска Баня внезапно осталась без Интернета, телефонной связи и даже без электричества. Хорошо еще, что удалось запустить резервный дизельный генератор. Обитатели курорта – дети и взрослые – пребывали в растерянности, кто-то паниковал, кто-то плакал, и все по кругу задавали ему, Марине, Дарко одни и те же вопросы: когда все наладится, починится, включится. Илья старался отвечать спокойно, но нервы порой не выдерживали. Марина психовала, то и дело срываясь на крик. Случившееся стало последней каплей в череде бед и проблем: минувшие дни и недели в Бадальской Бане сложно было назвать счастливыми и безоблачными. Илья видел, что канистр с дизельным топливом не так уж много. – В такой ситуации незачем устраивать иллюминацию во всем здании, – сказал он. – Нужно освещать только самые необходимые помещения. Марина согласилась с ним, и до самого позднего вечера шло великое переселение: третий этаж освобождали, все теперь жили на втором. Илья обесточил библиотеку, бильярдный зал, комнату отдыха, магазинчик, бассейн и сауны. Теперь, как стемнеет, все должны находиться в своих комнатах, предупредила директриса. Холл и коридоры первого и второго этажей освещались лишь на четверть обычной мощности, так что вечером всюду было сумрачно. Некоторые возмущенно перешептывались, но Илье было плевать. – При сложившихся обстоятельствах даже хорошо, что сейчас тут мало гостей. Они бы нам весь мозг вынесли! – Дарко выразился более конкретно и определенно, и Илья разделял его точку зрения. Посмотреть, что там с мостом, получилось ближе к девяти вечера. Они поехали с Дарко, который и сам еще не видел, знал обо всем только со слов Арсения, Димы, Кати и Василины, которых опять зачем-то понесло в те края. Зрелище было то еще. Опоры моста торчали, как сломанные кости огромного зверя, речка, которая раньше едва виднелась на дне ущелья, теперь бурлила чуть ли не возле ног подошедших Ильи и Дарко. Поток несся с огромной скоростью, и о том, чтобы попробовать перебраться на другую сторону, нечего было и думать. – Отсюда есть другая дорога? – на всякий случай спросил Илья, зная, что ответ будет отрицательным. Дарко стоял, сунув руки в карманы. Его обычно оживленное добродушное лицо потемнело и осунулось. – Насколько я знаю, нет. Нас может забрать только вертолет. «Какой идиот построил курорт в таком месте и не сделал нормальных дорог?» – зло подумал Илья. Хорошо, воздух, природа и прочие прелести! Но неужели нельзя было позаботиться о строительстве надежного моста? – Что предусмотрено в подобных случаях? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Илья. – Подобных случаев никогда и не было. Никому в голову не могло прийти, что мост рухнет. – Ясно. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – пробормотал Илья. – Не придется ничего делать. – Дарко развернулся и пошел к машине. – За нами пришлют вертолет, надо только подождать. У Ильи были собственные, не столь радужные соображения на этот счет, но он предпочел промолчать. Посмотрел в последний раз на реку и пошел следом за Дарко. «Поужинать, помыться и выспаться. Дальше видно будет», – решил он. Илья прекратил пытку: завернул краны, вылез на кафельный пол, ежась от холода, докрасна растер кожу махровым полотенцем и оделся. В комнате был полумрак: ночник в форме цветочного бутона освещал только угол, где стояла кровать, все остальное тонуло в тени. Обычно это выглядело уютно, но сегодня темнота вызывала смутную тревогу, и Илья хотел включить все лампы, но одернул себя: что еще за глупости? Какие страхи? Он улегся в кровать, завернувшись в одеяло, и закрыл глаза: вымотался, весь день мечтал о том, чтобы выспаться. В последние несколько ночей Илья спал плохо, то и дело просыпался, да и во сне видел черт-те что: как проснешься, не вспомнишь, но оставалось ощущение опасности, волнения, неясного беспокойства. Сон не шел. Голова была ясная, а глаза сами собой распахивались, будто у заводной куклы, у которой сломался какой-то механизм. Бывает такое: настолько набегаешься за день, что организму требуется время, чтобы успокоиться и настроиться на сон. Славица всегда говорила, что в таких случаях надо выпить теплого молока, лечь и почитать. Молока не хотелось (да его и не было), а вот насчет чтения… Только в этот момент Илья вспомнил о присланных Милицей бумагах. Услышав, что рухнул мост, он вслед за Дарко выбежал из кабинета, но перед этим, почти не задумываясь о том, что делает, схватил выползшие из принтера листы и сунул их в карман. О разговоре с Милицей и о том, что нужно прочесть и передать Дарко документы, Илья напрочь позабыл. На часах – почти одиннадцать вечера. Идти к другу поздно, наверное, он уже лег и заснул. Ладно, рассказать обо всем можно и завтра. Зато сейчас самое время прочесть то, что отправила Милица. Достав из кармана небрежно свернутые листы, Илья вернулся в постель и принялся читать. Закончил он, когда было уже далеко за полночь. Читать было сложно: документы, ясное дело, были написаны не на современном сербском языке. Но то и дело встречались комментарии Милицы, некоторые предложения были подчеркнуты, так что в итоге Илья во всем разобрался. Как и сказала Милица, это было не цельное повествование, а разрозненные бумаги: отрывки из писем, дневников, медицинских документов, записки священнослужителей, путешественников, чиновников различного ранга. Из всего этого можно было составить более-менее полное представление о том, что творилось в этих местах несколько столетий назад: массовые смерти, сотни жертв, мертвые города, покинутые поселки. Подробно описывались предшествующие бедствию «знаки»: Кровавая луна, непогода, беспокойное поведение животных. Об эпидемии вампиризма писали совершенно серьезно, как о чуме или холере. Описывались способы борьбы с нечистью, а также признаки, со всей определенностью позволяющие сказать, что перед вами – жертва вампира (ведь не все сразу обращались, порой кровопийца мог и растянуть удовольствие). Илья понимал, почему так заволновалась Милица: в документах описывались бледность, сонливость, отсутствие аппетита, а еще – плохой сон и ночные кошмары. Понимать-то он понимал, но отнесся к этому не особенно серьезно: такие же признаки имеет, например, анемия. Или неврастения. В одном, самом длинном, подробном и запутанном документе, который Илья прочел позже остальных, говорилось о том, что эпидемия была остановлена монахами монастыря Святого Стефана – того самого, древние руины которого находились неподалеку. В записях упоминался некий обряд, при помощи которого было лишено сил демоническое существо, развязавшее эпидемию. Илья уже слышал и это имя, и историю: Милица рассказала обо всем Арсению, Диме, Кате и Василине, а Арсений пересказал им с Дарко. Правда, делалось уточнение о том, как именно удалось ослабить и остановить Вриколакоса. Написано было иносказательно, и на русском языке это звучало примерно так: «Сотворить Очищение можно в последний день седмицы. Ибо благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих». Монахи, насколько сумел понять Илья, окропили Вриколакоса освященной в церкви водой, в которой было растворено «священное вещество халс» (что еще за вещество такое?), перед этим всадив в «поганую плоть» острые кинжалы, пронзив ступни, запястья, «црно срдце» – черное сердце, шею и пах. Указывалось и место, где якобы погребен Вриколакос, но тут понять было еще сложнее. Упоминалась «камена длан» – «каменная ладонь», откуда видно, как «зелена трака» – «зеленая лента» становится черной. Чушь какая-то. Прочитав все документы, Илья положил их на тумбочку. Глаза слегка пощипывало от напряжения, но спать все еще не хотелось. Однако был уже почти час ночи, а завтра – снова день не из легких, так что надо попробовать уснуть. Илья выключил ночник. В комнате сразу стало темно, и от этого немного тревожно. «Сделай одолжение, перестань вести себя как ребенок!» Он просто начитался всякой ерунды: не стоило делать этого перед сном. Теперь точно не уснешь. Славица советовала читать что-то легкое, необременительное, а он… Славица. Илья лежал на спине и смотрел на окно, а за ним стояла она – его покойная жена. К ночи тучи немного разошлись – впервые за много ночей, – и в неверном свете луны Илья видел знакомый силуэт, любимое лицо в обрамлении пышных темных волос. «Ты не можешь этого видеть, – сказал неестественно спокойный голос в его голове. – Славица лежит в могиле за сотню километров отсюда. И вообще, здесь недостаточно светло, чтобы ты мог все это разглядеть». Но Илья послал рациональный голос к черту. Он видел ее, свою любимую жену: она стояла рядом. И ему не было страшно, наоборот, все его существо ликовало. – Что же ты не идешь ко мне? – пропела Славица, и голос ее звучал нежно и вместе с тем страстно.