Она одарила меня взглядом настолько пылающим, что я практически ощутил его жар. – Мы оба гордимся Джереми. – Правда? – У тебя нет детей? – Нет. – Тогда не тебе судить. – Она смяла пустую банку из-под пива. – Еще есть? – Ты уверена? – Ну, это вряд ли меня убьет. Я вновь пошел на кухню, взял еще две банки пива и замер. Мэри наверняка приехала сюда на машине. Я видел, как она кладет ключи себе в сумочку. Вероятно, ей не стоит больше пить и нужно просто уехать домой. Впрочем, не моя проблема. Я вернулся в комнату и протянул ей пиво. Оглядевшись, она поежилась. – Здесь холодно. – Да, отопление работает не слишком хорошо. Впрочем, оно здесь ни при чем. – Почему ты выбрал это место? – Подвернулось. – Прямо как работа. – Да. – Не гони. Вот оно. То, что ей хотелось высказать с самого своего приезда. – Если ты вернулся, чтобы ворошить прошлое… – начала она. – Что? Чего вы боитесь? Чего Хёрст боится? На какое-то мгновение она замолчала, а затем продолжила уже более мягким тоном: – Ты уехал. А мы все по-прежнему живем здесь. Я прошу тебя, чтобы ты оставил все как есть. Не ради Стивена. Ради меня. И тогда я все понял. – Тебя послал он, не правда ли? – сказал я. – Отморозки не сработали, поэтому он решил, что тебе удастся меня тронуть, уговорить в память о старых добрых временах? Она покачала головой. – Если бы Стивен хотел, чтобы ты исчез, он не посылал бы меня. Он послал бы кого-нибудь, кто закончил бы начатое мальчишками Флетча. – Мальчишками Флетча? Ну конечно. Коренастый и долговязый. Вот почему они выглядели такими знакомыми. Когда мы были детьми, Флетч всегда выступал в роли безмозглого громилы. И его отпрыски явно поддерживают семейную традицию. – Я и правда должен был заметить семейное сходство, – произнес я. – В особенности в том, что касается кулаков. Она залилась краской, и у меня внутри что-то екнуло. Однако дело было не в том, что ее реакция меня тронула. Это было гадкое ощущение в животе, возникающее тогда, когда твои худшие опасения в отношении человека подтверждаются. – Ты знала о том, как меня «встретили»? Это бы объясняло отсутствие вопросов по поводу синяков у меня на лице. – Узнала только тогда, когда все уже было сделано. Мне жаль. – Мне тоже. Она встала. – Мне нужно идти. Это было глупо. Пустая трата времени. – Не совсем. Ты можешь передать Хёрсту послание. – Не думаю. – Скажи, что у меня есть кое-что для него. – Сомневаюсь, что ты можешь чем-то заинтересовать Стивена. – Назовем это сувениром. Из шахты. – Господи, это было двадцать пять лет назад. Мы были просто детьми. – Нет, это моя сестра была просто ребенком. Не могу сказать, что мне стало приятно, однако я почувствовал удовлетворение, увидев, как вытянулось ее худое болезненное лицо. – Мне жаль Энни, – сказала она. – А Криса? – Это был его выбор. – Правда? Так почему бы тебе не спросить Хёрста кое о чем еще – о том, почему Крис на самом деле прыгнул? 16 1992 Крис нашел его. Это был его дар. Находить вещи. Как и я, он был необычным членом банды Хёрста: долговязый и тощий, с льняными волосами, торчавшими, как наэлектризованная солома; вдобавок Крис заикался, когда он нервничал (а нервничал он, как и большинство неуклюжих ботанов, очень часто). Никто не мог даже предположить, почему Хёрст взял его под свое крыло. Однако я это понимал. Хотя Хёрст и был хулиганом, но он был умен. Он знал, кого нужно сломать, а кого – держать поближе к себе. А у Криса были свои сильные стороны. Как, полагаю, и у всех нас. Большинство приятелей Хёрста были вполне обычными позерами и драчунами, а вот его ближний круг несколько отличался. Флетч был мускулами команды. Безмозглым отморозком, который смеялся над шутками Хёрста, лизал ему задницу и крушил для него черепа. Крис же был ее мозгами. Эдаким прибившимся к хулиганам непризнанным гением. Его склонность к наукам позволяла нам создавать лучшие самодельные бомбы-вонючки и примитивные ловушки для ничего не подозревающих жертв, а однажды с его помощью мы устроили взрыв химических реагентов, из-за которого эвакуировали всю школу, а новый учитель химии лишился своей работы. Но одним этим полезность Криса не ограничивалась. Он был невероятно любопытен. Он пылал желанием узнавать новое и находить неожиданное. Он умел замечать то, на что другие люди не обращали внимания. Крис умел рассчитать лучшую точку для подглядывания за девочками в их раздевалке. Разработать план проникновения в газетный киоск и кражи оттуда сладостей и фейерверков. Если бы Крис не разбил себе череп в школьном дворе, забрызгав его серое бетонное покрытие своими гениальными мозгами, он мог бы стать предпринимателем с миллиардным состоянием… или главарем преступного синдиката. Во всяком случае, мне всегда так казалось. В тот пятничный вечер Крис, как всегда, опоздал. А опаздывать изящно он не умел. В таких случаях у него всегда было раскрасневшееся лицо, съехавший галстук, запачканная едой рубашка и виноватые глаза. Однако, когда он ворвался на детскую площадку в ту памятную пятницу, его лицо было еще более красным, а взгляд – еще более неистовым, чем обычно. Я сразу понял, что что-то случилось. – Все в порядке, Крис? – То место. Н-н-н-нашел. З-з-з-земля. Когда Крис нервничал, его заикание ухудшалось настолько, что его практически невозможно было понять. Я оглянулся на Хёрста и Флетча. Мэри с нами в тот вечер не было – ей нужно было помочь маме с работой по дому. Так что на площадке были только мы трое. Мы просто сидели, болтая всякую фигню, стараясь убить время. В какой-то мере было хорошо, что не было Мэри. Она мне нравилась, но в этом-то и заключалась проблема. Она мне нравилась. Слишком нравилась. А когда она была с нами, то была с Хёрстом, собственнически обнимавшим ее за плечи. Бросив окурок на землю, Хёрст спрыгнул с детской горки и оглядел окутанного вечерним сумраком Криса. – Ладно, приятель. Успокойся. Блин, ты бубнишь, как фиговая говорящая игрушка. Флетч сдавленно засмеялся, словно кто-то наполнил его сигарету веселящим газом.